Читать книгу "Азиатская Европа - Мурад Аджи"

По начальному плану, который не называли секретом, Смуту надеялись завершить за три года. То был плановый процесс, три года отпустили католики, чтобы разложить изнутри Московию.

Папские монахи в разработке реформ, которых якобы желал славянский народ, делали работу Русской церкви. Они знали, что та не следит за нравственным здоровьем общества, что поглощена борьбой за власть около престола… Запад не упускал любую щель, чтобы овладевать любым новым плацдармом в Московии, он умело использовал просчеты противника и знал о русских куда больше, чем они сами.

В этой связи показательна история женитьбы Лжедмитрия на Марине Мнишек. Жених обратился к своим идейным покровителям с письмом, в котором просил себе жену, которая «должна, по крайней мере, наружно чтить греческую веру и следовать обрядам ее». Однако кардинал Рангони ответствовал усмешкой, подчеркнув, что «самые предки Димитровы», то есть украинские Рюриковичи, были католической веры и вступали в брак с польскими и иными княжнами.

Его нескрываемая усмешка говорила, что католичество на Руси имело давние традиции. Именно к католичеству, а не к «греческой вере», должна была прийти — и придет! — Московская Русь… Так что история крещения Руси тайна действительно только для русских!

…Когда самозванец вошел в Москву, патриарха Иова свергли, разумеется, свергли славяне. «Его одели в черную ризу, таскали, позорили в храме, на площади и вывезли в телеге из города, чтобы заключить в монастыре Старицком»… Свержение патриарха — свидетельство вопиющего безверия, которое пришло в некогда богоугодные края. Прежде то было немыслимо, за долгую историю тюрков подобного не зафиксировано: смертный не смог бы поднять руку на высшее духовное лицо, которое почитали особо, ибо оно связывало народ с Небом. Объявляло волю Неба.

К сожалению, акт вопиющей безнравственности повторился со вторым и третьим русскими патриархами. Всех их свергли сами славяне, подвергнув жесточайшим пыткам. Русская церковь греческого толка не имела уважения с первых лет существования, потому что пастырь обслуживал не народ, не страну… Но Западу и нужна была слабая Церковь на Руси, чтобы привить русским славянскую идеологию.

Новым патриархом при Лжедмитрии I стал Игнатий, который до избрания значился рязанским архиереем, он был греком, получившим воспитание в Риме. Тайный иезуит, католик возглавил духовную жизнь Русского государства в самый ответственный ее период! Возглавил, не зная языка, на котором говорил подвластный ему народ. Фантастика… Как он получил Рязанскую епархию?

Этого грека в сан патриарха рукоположил бывший патриарх Иов, которого только что свергли. Несчастного на церемонию доставили силой, но он не совершил добровольно обряд посвящения, «ведая в Игнатии римской веры мудрование». «Не пустиси сему в патриархах быти»… Несчастного, «муками страх налагая», заставили совершить обряд, после чего он произнес пророческую фразу: «Ако по ватаге и атаман, а по овцам и пастырь».

То был чужой человек в чужой стране. Однако получил-таки право на духовное наставление славян, которым ничего иного и не требовалось. Объяснить случившееся без эмоций трудно. Это не предательство, не случайность. Это норма в стране добровольных рабов, в душе которых нажива заслонила веру, они уже не произносили в молитве «двух вещей прошу я у Тебя, не откажи мне, прежде нежели я умру: суету и ложь отдали от меня, нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом…». Они прислушивались к иноземцам и их выдвиженцам! Как в Болгарии.

Лжедмитрий сам вручал архиерею Игнатию 24 июня 1605 года патриарший посох: царь-самозванец распоряжался в Русской церкви, как у себя дома, кого хотел — возвышал, кого хотел — изгонял. Неделей позже возвел некоего Филарета (боярина Федора Захарьина-Юрьева) в сан митрополита. Казалось бы, зачем?

А событие то примечательно. Примечательно не тем, что, как пишет христианская энциклопедия, «…с появлением в 1605 году известий о движениях Лжедмитрия в настроениях Филарета была замечена резкая перемена: он повеселел и громко стал высказывать надежду на скорый переворот в своей судьбе». И не тем, что «Филарет редко наезжал в свою митрополию, проживая большей частью в Москве», у Лжедмитрия. А тем, что его сын потом стал царем Михаилом Романовым, основателем новой династии.

Иезуиту-патриарху требовался помощник, знающий глубинку Руси. И Филарет очень подходил на эту должность, хотя и не имел отношения к настоящему духовенству. Зато проявил себя незаурядным политиком, знал, как и что разделять, чтобы властвовать. Иначе говоря, как сеять Смуту… Лучшей кандидатуры не нашлось.

За тот короткий исторический миг, что отпустила судьба, Игнатий разослал массу грамот в епархии и митрополии, призывая паству молиться, чтобы Господь покарал басурман, которые наседали на Москву. Акцент делался на басурманах, в них видели опасность патриарх и стоящие за ним. Это показательно. В тонких интонациях его грамот звучал призыв к неповиновению, к бунту.

Патриарху важно было взбудоражить народ. Нарисовать образ врага… Привычно работала машина папской интервенции, русские, конечно, не знали о ней. Но понимали, по натуре Игнатий был «мужем глупым и пьяницей, и срамословцем, и кощунником», так отзывались современники о своем духовном отце. Таким он и был.

Руками патриарха-грека двигали серьезные политики. Они стояли в тени Смуты. Русские басурманы пугали в первую очередь их… То были конкуренты на власть.

«Басурманство», вернее, религиозное течение, что обретало силу в Поволжье и на Дону, называть исламом, конечно, нельзя, то явно не ислам. Все напоминало ситуацию, сложившуюся когда-то на Ближнем Востоке, где тоже был протест против «греческой веры», он рос в душах единобожников, не желавших греческого крещения. Именно протест! В той связи памятно событие, имевшее место в 637 году, когда халиф Омар после победы над иранцами попросил своих лучших воинов произнести хотя бы одно изречение пророка Мухаммеда. Никто не сумел. Лишь один сказал: «Басмала».

Это все, что знали в VII веке об исламе его распространители…

Нечто похожее складывалось в Поволжье. Там тоже никто среди духовенства не знал толком о христианстве. Чем оно было лучше старой веры? Недовольство новыми порядками двигало людьми. Недовольством жили земли, входившие прежде в Золотую Орду и привыкшие к «старому укладу». Славянство было противно их духу. Там, к востоку и к югу от Москвы, лежали духовные кущи Русского царства, земли, пока не тронутые Западом. Чистая глубинка, где по-прежнему признавали только Тенгри. Своего Ходая.

В этой тюркской Московии народ сердцем чувствовал, что-то неладное творится в его «церковном королевстве». А что? Понять не мог. Старую веру запрещали, новая себя не проявляла и была слишком слаба. Как жить?..

Тот протест, зревший в Поволжье, действительно с исламом связи не имел. Не было же носителей исламской культуры! Пройдут десятилетия, прежде чем вырастут они. На арабском Востоке, возможно, даже не слышали о Казани или Уфе. Зрел бунт, имевший символы ислама — Единобожие, это да, потому что люди знали: лишь в исламе осталась чистая вера в Бога Небесного. Христианство ее потеряло.