Читать книгу "История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина"

Итак, следовательно, военное искусство и товарищество были наиболее отличительными свойствами черноморских пластунов.

Само собой разумеется, что все, что так поражало в пластунах людей, видевших их в деле и оценивших их по достоинству, выработалось жизнью, путем практики и передачи от одних пластунов к другим как приемов службы, ее техники, так и товарищеских традиций, пластунской организации.

В первый раз пластуны как особая часть в войске были употреблены в дело при генерале Власове. Обративши внимание на редкие военные качества пластунов, Власов распорядился, чтобы из находившихся на льготе казаков войсковая администрация вызвала охотников для пополнения состава «лучших стрелков или пластунов». Тогда же на призыв войскового атамана явились такие охотники и записались в особые пластунские команды. Но тогда далеко еще не определилось то служебное положение, которое заняли черноморские пластуны впоследствии под влиянием военных требований, вытекавших из сторожевой службы казаков и условий борьбы с горцами. Власов видел в пластунах только искусных стрелков, а они оказались не менее искусными разведчиками.

Пластуны обыкновенно несли службу каждый в своей части, объединение же их в особые команды первоначально носило характер временной меры. Вызов охотников в пластуны или снаряжение их команд производилось тогда, когда находили это нужным начальники, руководившие военными действиями и охраной Линии. В 1832 году наказной атаман Заводовский, не прибегая к вызову охотников, приказал образовать пластунскую команду, указав ее состав. В команду, кроме рядовых пластунов, были включены урядники и офицер. Набор производился по полкам, и в пластунскую команду брали как пеших, так и конных казаков – «по три человека знающих совершенно пластунское искусство, опытных и храбрых в делах с неприятелем», как сказано в приказе Заводовского. Пластуны, следовательно, в это время в глазах начальствующих лиц были не только отличными стрелками, но имели уже свое «пластунское искусство», свою военную технику.

В действительности образована была не одна команда, как предполагал первоначально Заводовский, а две с офицером в каждой или, правильнее, одна пластунская команда была разделена на две части. По месту действия части эти были самостоятельными – одна команда действовала в районе Елизаветинского кордона, а другая в местности. примыкавшей к кордону Марьинскому. Так под влиянием чисто военных требований шло развитие строевой службы пластунов. В 1832 году были образованы пластунские команды, а 19 марта 1833 года, по миновению в них надобности, пластуны были распущены по тем полкам, в которых они служили. Пластунские команды продолжали, следовательно, носить характер временных, вызываемых к деятельности периодически, военных организаций.

Вызовом пластунов на военные действия в важных случаях были уже предопределены те виды специальной службы, которые потом навсегда остались за пластунами. Казаки всегда служили передовыми военными в армии, разведчиками и застрельщиками. Такая же передовая разведочная служба в Черноморском казачьем войске выпала на долю пластунов. Когда ощущалась надобность в опытных людях для цепи, когда требовался секретный, скрытый розыск, когда нужно было разведать силы и положение неприятеля, когда ход военных действий ставил на очередь задачу произвести самую рискованную диверсию, когда в бою, перед началом его или концом, нужны были искусные стрелки и пр., пр., – тогда пускался в дело пластун. Для всего этого пластуны имели свою боевую технику, свой опыт и сноровку. Особенно ценны были они для ружейного огня, как превосходные стрелки. Выработанное ими искусство в стрельбе поражало всех. Приказом 5 июня 1845 года наказной атаман Рашпиль строго-настрого запретил пластунам «стрелять на хруст», т.е. по звуку от шума или шороха, происходившего от движения животных и людей в камышах, кустарнике или в бурьянах. «Часто бывали случаи, – сказано в циркуляре атамана, – когда пластуны, при невероятной способности этих стрелков попадать в предмет невидимый глазу с помощью одного привычного слуха», убивали вместо зверя товарищей-охотников и вместо неприятеля своего же казака.

На выдающиеся действия пластунов смотрели, как на обычные, шаблонные явления. Если пластун что-либо сделал, то так, значит, и надо; это в порядке вещей. А между тем пластуны очень часто выказывали не только свою ловкость, искусство, но и необычайное присутствие духа, самоотвержение, отвагу, храбрость и др. признаки личного героизма. Это были мужественные воины, смело смотревшие в глаза смерти и без колебания подставлявшие свою грудь в защиту товарища или населения. Совершая редкий по душевным побуждениям подвиг, пластун часто из скромности или по привычке держал себя так, как будто с его стороны ничего особенного не было сделано или как будто бы иначе он не мог поступить. Очень характерный в этом отношении случай был 16 марта 1846 года близ нынешней станции Абинской Владикавказской железной дороги.

Здесь, приблизительно на базарной площади нынешней казачьей станицы, находилось Абинское укрепление. Часть гарнизона из укрепления рубила в лесу по правую сторону р. Абин дрова под наблюдением воинского начальника подполковника Гавриша. Чтобы оградить тыл работающих и охранявшей их команды, в кустарнике у реки был поставлен пикет из 8 пластунов.

Вскоре у переправы через реку показались три, а потом еще шесть конных шапсугов. Приближаясь к пластунам, черкесы не обнаруживали неприязненных действий и делали вид, что едут в укрепление. Но, поравнявшись с пикетом, быстро обернулись и бросились на пластунов. Пластуны, выждавши хладнокровно удобный момент, залпом из ружей привели в замешательство черкесов и остановили нападение.

В то же время до 70‑ти пеших шапсугов, подкравшихся кустарником в тыл пикету, напали на двух пластунов 8‑го батальона Ефима Жорника и Ивана Драгана, находившихся в секретном резерве пикета. Жорник убил из ружья наповал подбежавшего к нему шапсуга. Это был сам предводитель нападавших шапсугов Черемит Тугуз. Товарищ Жорника Иван Драган ранил другого наступившего на него горца.

Тогда несколько шапсугов сразу бросились с ожесточением на пластунов и шашками нанесли им серьезные поранения. Иван Драган, находившийся у обрыва р. Абин, свалился от ран в реку, которая понесла его вниз по течению к толпе шапсугов, выловивших из воды раненого пластуна. Жорник был также на волоске от плена. Его уже схватил шапсуг, чтобы увлечь с собой, но в это время к нему прибежал пластун 3-го батальона Герасим Даниленко, находившийся в составе пикета. Увидевши издали затруднительное положение товарищей, он бросился к ним один на помощь против всей толпы горцев в 70 человек. Выстрелом из ружья он убил того самого шапсуга, который схватил Жорника с целью пленения.

Геройский подвиг Даниленка заражающе подействовал на остальных пластунов пикета. Они в свою очередь бросились на толпу горцев. Туда же одновременно подоспела и часть команды, прикрывавшей рубивших лес. Когда горцы были оттеснены, Даниленко немедленно бросился к раненому товарищу.

Пластуны поймали двух оседланных лошадей, принадлежавших убитым шапсугам, подняли ружье, кинжал, шашку и два пистолета.

Даниленко, не обращая внимания на то, что делали его товарищи, стал ухаживать за раненым Жорником. Ему как будто и в голову не приходило, что он совершил геройский подвиг.