Читать книгу "Мир без конца - Кен Фоллетт"

— Полезно.

— Третье: еще никому не помогали человеческие и животные экскременты. Обычно от них только хуже.

— Рад слышать.

— И четвертое: если лекарство аналогично болезни — обвязаться перьями дроздов против оспы, к примеру, или пить овечью мочу от желтухи, — скорее всего это вздор.

— Тебе стоило бы написать книгу.

Она презрительно фыркнула.

— В университетах предпочитают древнегреческие трактаты.

— Да не для студентов, а дня таких, как ты, — монахинь, повитух, цирюльников, знахарок.

— Знахарки и повитухи не умеют читать.

— Кто-то умеет, другим могут прочитать.

— Полагаю, все хотели бы иметь книжечку, которая научила бы бороться с чумой.

Аббатиса глубоко задумалась. Тишину прорезал крик.

— Что это? — спросил Мерфин.

— Как будто землеройку поймала сова, — ответила Керис.

— Нет, не то, — покачал головой зодчий и встал.

Молодая монахиня — да здесь почти все были молоды — с черными волосами и синими глазами вышла вперед:

— Пожалуйста, не трогайте Тилли. Я сестра Джоана, ризничий. Мы отдадим все, что хотите. Пожалуйста, не причиняйте зла.

— Я Тэм Невидимка. Где ключи от сестринской сокровищницы?

— У меня на поясе.

— Давай сюда.

Джоана медлила, опасаясь, что грабитель знает, где сокровищница. Во время разведки, прежде чем его поймали, Алан обошел почти весь женский монастырь. Он выяснил, что лучше спрятаться на кухне, разнюхал, где находится сестринский дормиторий, но сокровищницу так и не нашел. Джоана явно не собиралась выдавать ее местоположение. Времени не было. Шут его знает, кто слышал крик. Ральф чуть надавил на горло Тилли, показалась кровь.

— Мне нужна сокровищница.

— Ладно, только не трогайте Тилли! Я покажу.

— И поскорее.

Чтобы монахини сидели тихо, Фитцджеральд оставил в спальне двух наемников, а сам с Аланом спустился следом за ризничей к аркаде, прихватив Тилли. У подножия лестницы головорезы держали еще трех монахинь, угрожая перерезать горло. Тенч понял, что это подоспевшие на крик дежурные госпиталя, и обрадовался: устранена еще одна угроза. Но где монахи? Он отправил всех монахинь наверх, одного наемника оставил на карауле, а второго взял с собой.

Джоана повела их в трапезную, располагавшуюся на первом этаже под дормиторием. Мерцающее пламя ее лампы осветило грубые столы, лавки, пюпитр и настенную фреску, изображавшую брак в Кане Галилейской. В дальнем конце монахиня отодвинула стол, в полу показалась дверь с обычным резным замком. Она повернула ключ в замке и подняла дверь, за которой виднелась узкая винтовая каменная лестница. Ризничая начала спускаться вниз. Ральф оставил наемника на карауле и двинулся за ней, с трудом волоча Тилли, за ним пошел Алан.

Внизу Тенч с облегчением осмотрелся — святая святых, тайная сестринская сокровищница, тесное подземное помещение наподобие донжона, только лучше: стены из тесаных гладких квадратных камней, как в соборе, пол вымощен плотно подогнанными друг к другу плитами, воздух сухой, холодный. Фитцджеральд отпустил связанную, как курица, Тилли.

Основную часть помещения занимал огромный сундук с крышкой, прикованный цепями к кольцам в стене и похожий на гроб великана. Помимо него, в сокровищнице находились еще только два табурета, бюро и полка с пергаментными свитками — вероятно, приходо-расходными монастырскими книгами. На стене висели два тяжелых суконных плаща — скорее всего ризничей и ее помощницы для работы в зимние холода.

Сундук был огромным, такой вытащить невозможно. Вероятно, его принесли сюда по частям и собрали уже на месте. Ральф кивнул на крышку, и Джоана отперла ее другим ключом с пояса. В сундуке тоже лежали пергаментные свитки — очевидно, хартии, документы, доказывавшие имущественные и другие права женского монастыря; кожаные и тряпичные мешки, конечно же, с драгоценной утварью, и сундучок поменьше; по всей видимости, с деньгами. Рыцарь напрягся. Ему нужно выкрасть хартии, но так, чтобы этого никто не заметил.

Он велел Джоане открыть маленький сундучок. Там оказалось всего несколько золотых монет. Фитцджеральд удивился, что так мало. Наверное, здесь еще есть тайник — например, в стене. Однако он напряженно думал о другом, лишь делая вид, что его интересуют деньги, и пересыпая монеты в кошель на поясе. Алан тем временем развернул большой мешок и начал кидать в него соборную утварь. Дав Джоане посмотреть на это, Тенч кивнул ей, приказывая подняться по лестнице. Тилли в ужасе широко открыла глаза. Затем грабитель развернул еще один мешок и начал торопливо закидывать туда пергаментные свитки.

Когда они все уложили, Ральф велел Фернхиллу сломать деревянные ящики, снял с крючка плащи, скомкал их и поднес к тряпкам свечу. Сукно тут же занялось огнем. Кинул плащи на сундуки, и скоро пламя горело вовсю, дым забивался в глотку. Ральф опустил глаза на беспомощно лежавшую на полу Тилли и опять помедлил.

Из дворца аббата маленькая дверь вела прямо в здание капитула, которое, в свою очередь, сообщалось с северным рукавом трансепта собора. Мерфин и Керис шли на крик. Капитул был пуст, и они двинулись в храм. Единственная свеча не могла осветить огромный собор, монахиня и олдермен встали в средокрестии и напряженно прислушались. Послышался звук отпираемого засова.

— Кто здесь? — Мерфин устыдился того, что голос его дрожит.

— Брат Томас, — услышали они в ответ.

Голос доносился из южного рукава трансепта. Через секунду однорукий вышел на свет.

— Мне показалось, кто-то кричал.

— Нам тоже. Но в соборе никого нет.

— А послушники, а мальчики?

— Я велел им вернуться в постель.

Втроем они прошли по южному рукаву трансепта в аркаду мужского монастыря и, ничего там не обнаружив, через кладовые двинулись по коридору к госпиталю. Больные лежали на своих местах, кто-то спал, кто-то метался и стонал от боли, но через секунду Мерфин понял, что нет ни одной дежурной монахини.

— Странно, — нахмурилась Керис.

Крик мог исходить отсюда, но здесь все было спокойно. Мастер, аббатиса и Томас прошли на кухню: пусто, как они и ожидали. Лэнгли принюхался.

— Что? — почему-то шепотом спросил его Мерфин.

— Наши все чистые, а здесь был кто-то грязный, — пробормотал тот в ответ.

Мерфин не уловил никакого запаха. Монах взял поварской тесак, и они двинулись к выходу. Томас поднял культю, и все остановились. В крытой аркаде женского монастыря, кажется, в ближней нише — то ли в сестринской трапезной, то ли на каменной лестнице в дормиторий, а может, и там и там — слабый свет. Лэнгли снял сандалии и растаял в тени аркады; его босые ноги неслышно ступали по каменным плитам. У ниши Мерфин уже едва различал его. Вдруг в нос ударил слабый, но противный запах, нет, не немытых тел, который Томас почуял на кухне, что-то другое, новое. Через секунду Мерфин понял — дым. Однорукий монах, вероятно, тоже его почувствовал, так как замер.