Читать книгу "Вьетнам. История трагедии. 1945–1975 - Макс Хейстингс"

Посол Грэм Мартин, в марте посетив Вашингтон, лично обратился к ведущим конгрессменам с просьбой поддержать новый пакет помощи — и наткнулся на каменную стену. Мартин был никудышным ходатаем, но в тот момент даже сам Цицерон вряд ли смог бы убедить американский конгресс поддержать сайгонское правительство. Большинство конгрессменов и сенаторов понимали, что их избиратели устали от вьетнамской эпопеи и хотели бы как можно быстрее отключить умирающий Южный Вьетнам от «аппарата искусственного дыхания». Тем не менее это не помешало послу написать президенту Тхиеу откровенно лживое письмо, доставленное в Сайгон 15 марта, в котором говорилось: «Я могу дать вам самые твердые заверения, что президент, госсекретарь и министр обороны решительно настроены обеспечить вас всеми необходимыми ресурсами, как только завершатся баталии в конгрессе».

После этого Мартин на десять дней уехал на свою ферму в Северной Каролине, чтобы восстановить здоровье после стоматологической операции. Вряд ли он мог сказать или сделать что-то такое, что повлияло бы на ход событий, однако трудно удержаться от того, чтобы не рассматривать такое поведение американского посла, а также действия американского конгресса как предательство. Отказав в денежной помощи своему давнему клиенту и в немалой степени жертве, Вашингтон послал обеим сторонам, участвовавших в этой войне, однозначный сигнал: американский народ, по словам Фрэнка Снеппа, «больше не интересует судьба южновьетнамского народа»[1419]. Моральный эффект такого сокращения помощи был гораздо важнее материального. Когда южновьетнамские солдаты, от генерала до рядового, осознали, что могущественный покровитель отрекся от сайгонского правительства, им стало трудно верить в то, что этот обреченный режим заслуживает их самопожертвования. По сей день многие бывшие южновьетнамцы сохраняют убежденность, что США нанесли им «удар в спину». Поражения на Центральном нагорье просто вскрыли ту раковую опухоль обреченности, которая уже глубоко пронизывала армию Тхиеу. Только воздушная мощь США могла бы переломить ситуацию, но слабый президент в Вашингтоне не мог и помыслить о том, чтобы бросить вызов непреклонной оппозиции конгресса.

Между тем ханойское Политбюро выпустило очередную историческую директиву, приказав своим силам к маю завершить завоевание Южного Вьетнама. «Ситуация меняется в головокружительном темпе»[1420], — писал генерал-майор Ан. 20 марта он передислоцировал свою артиллерию к шоссе № 1 — жизненно важной транспортной артерии, соединявшей север и юг страны вдоль побережья. В течение нескольких часов после начала обстрела движение между Хюэ и Данангом было перекрыто — множество автомобилей, пытавшихся уехать на юг, были вынуждены вернуться обратно. В штаб корпуса Ана явилась женщина, член местного руководства Вьетконга, и сообщила, что через ее деревню отступают тысячи южновьетнамских дезертиров[1421]. Она попросила предоставить ей солдат, чтобы «истреблять» бегущих врагов. Ей сказали: пусть эти люди свободно бегут; загнанные в угол, они только создадут проблемы. В конце концов ей выделили нескольких солдат, чтобы собирать брошенное оружие. «Я понял, что вражеская армия рушится на глазах», — писал Ан. Подразделения ВСРВ перестали шифровать радиосообщения; иногда в радиоэфире между ними разгорались озлобленные перебранки с потоками непристойных ругательств.

В последние месяцы перед коллапсом сайгонская армия действовала словно в тумане из-за отсутствия каких бы то ни было разведданных о передвижениях и намерениях противника. В противоположность этому, Ханой получал от своих сайгонских агентов, включая сержанта в канцелярии начальника штаба ВСРВ, подробную информацию о каждом шаге южан, в том числе о стратегическом решении Тхиеу оставить часть территории. Главные опасения Зяпа были связаны с тем, что южане могут отвести свои силы в анклавы вокруг таких городов, как Хюэ и Дананг, откуда их будет почти невозможно выбить. Чтобы не допустить такого сценария и лишить южан возможности организованно передислоцировать силы, он приказал войскам на северном фронте нанести стремительные удары по нескольким направлениям в сторону побережья и в первую очередь перерезать сообщение по шоссе № 1 север — юг.

В первую неделю Весеннего наступления командующий I корпусом ВСРВ генерал Нго Куанг Чыонг гордился стойкостью своих людей, что подтверждал и его противник, генерал Ан. Некоторые части Региональных сил сражались с похвальным мужеством, а морские пехотинцы предприняли ряд успешных контратак. Но затем оборона региона начала развалиться с катастрофической скоростью, виной чему в значительной степени были решения Тхиеу, принятые после событий на Центральном нагорье. Приказ Тхиеу о передислокации в Сайгон элитной воздушно-десантной дивизии нанес Чыонгу сокрушительный моральный и тактический удар, а президент намеревался забрать у него еще и дивизию морской пехоты. В 1972 г. эта дивизия понесла тяжелые потери в ожесточенных боях за возвращение Куангчи; теперь же, как только морские пехотинцы оставили город и отступили на юг, северяне захватили его за один день, спровоцировав очередной массовый исход.

Весеннее наступление 1975 г.: направления основных ударов

Как и на Центральном нагорье, дороги запрудились потоками беженцев и транспорта всех видов. Люди, включая военных и гражданских, в северных провинциях ЮВ поняли, что их собственное правительство решило отказаться от попыток удержать эту часть страны и бросить их на произвол судьбы. Несмотря на упорное сопротивление южновьетнамских сил на некоторых участках, войска северян неумолимо прорывались на десятке ключевых направлений к побережью между Хюэ на севере и Данангом на юге — Чыонг и его корпус теряли контроль над регионом. Тхиеу пребывал в ступоре: в какой-то момент он потребовал, чтобы Хюэ был удержан любой ценой, но потом предложил оставить город.

После двухнедельных боев, в ходе которых I корпус ВСРВ потерял 2000 человек и расстрелял 200 000 артиллерийских снарядов, 21 марта северяне взяли верх над рейнджерами, оборонявшими ключевые стратегические высоты вдоль шоссе № 1, и начали наступление на север в сторону Хюэ. 25 марта в 13:00 рядовой ВНА по имени Нгуен Ван Фыонг водрузил над древней столицей флаг ДРВ. Генерал Ан нашел водителей для 50 брошенных танков и бэтээров, которые усилили его части в наступлении на юг. На улицах Хюэ и в предместьях города бродили группы сбитых с толку, безоружных южновьетнамских солдат; сотни офицеров были взяты в плен.

Эвакуация с северного побережья превратилась в хаос. Еще в прошлом году военный атташе США предупреждал о том, что наступление противника на севере может спровоцировать «Дюнкерк без кораблей». Его печальный прогноз оправдался: разношерстная и явно недостаточно большая флотилия судов была не в состоянии вместить огромную массу отчаявшихся солдат и гражданских лиц, бегущих от натиска коммунистов. Дисциплина рухнула даже в дивизии морской пехоты. Между тем войска северян не собирались снижать темп: преодоление локальных очагов сопротивления представляло для генерала Ана меньше трудностей, чем снабжение своих рассредоточенных частей рисом, который приходилось транспортировать по непроходимым от грязи дорогам от тропы Хо Ши Мина на западе к восточному побережью.