Читать книгу "Мой брат, мой враг - Иван Козлов"

— Ты писать не бросай, и учиться тоже. Надо бы, конечно, об этом подробней поговорить… Может, забежишь попозже в редакцию? Я там сегодня допоздна буду…

В костюме, в лаковых черных туфлях, при ярком галстуке, ни с чем не сочетающемся, подошел, держа в руках огромное блюдо, Захар Скрипач:

— Ну-к, место освободите! Дайте поставить!

Жареные бычки, посыпанные свежим зеленым луком! Обалдеть можно!

— Захар, тебе кто насчет бычков подсказал? Откуда узнал, что я их люблю?

Бесхитростный Скрипач тотчас показал на Коленьку:

— Так вот он, вчера еще распорядился.

— Наливай, ребята!

Через море, наверняка до самой Турции, пошел волной рев местного гимна:

Идет орда, берет в полон славянок, Но им, славянкам, тоже хорошо…

Часть вторая

Бильбао — имя собственное

Глава 1

— Что у тебя за вид?! — сказал Петров, едва переступив порог. — Расхристался, как в предбаннике.

Бильбао покосился в зеркало, висящее над туалетным столиком. Ничего крамольного не заметил. Галстук, правда, расслаблен, верхняя пуговица светлой рубашки расстегнута. Горловина ее хоть и не тесная, но все равно такое чувство, что петля на шее.

— Душно тут. — Бильбао быстро привел себя в порядок, взглянул на часы. — И потом, Иван Николаевич, ты прибыл на пятнадцать минут раньше. К назначенному времени я бы выглядел как на фотокарточке для паспорта.

Петров сел в кресло напротив Бильбао.

— Во-первых, не на пятнадцать, а двадцать минут: запомни еще раз, что твоя профессия требует точности. Во-вторых, ты независимо от ситуации должен выглядеть как денди лондонский. В-третьих, никогда не оправдывайся, если сам чувствуешь свою вину. А теперь без лишних разговоров докладывай: все нормально?

— Да, гуляли по парку, сейчас Елена пошла по магазинам, а Денис в детской, спит.

Петров потер длинными тонкими пальцами виски, прикрыл глаза:

— Принеси там, из холодильника… И не забудь захватить лимон.

Петров был высоким, пожалуй, даже чуть выше, чем Бильбао, но худым. Лицо его выглядело изможденным, темные глаза будто бы были посажены в фиолетовые ямы, острый кадык то и дело бегал по длинному тонкому горлу. Но руки у Петрова оказались необычайно крепкими. Бильбао поначалу недооценил силу и ловкость своего начальника. Тот потащил его в спортзал, на маты, и несколько раз подряд так приложил лопатками к полу, что потом и ночью ныла спина. С тех пор они регулярно тренируются вместе, но ни разу еще Бильбао не выиграл.

Полгода уже Бильбао живет в чужом городе, в неплохой комнате коммунальной квартиры. Кухня и ванная с туалетом — еще на две семьи, обе тихие, спокойные, доживающие свой век пары. Он ими доволен, они тоже не высказывают ему претензий. Да и чего высказывать-то? Окурки не разбрасывает, бутылки на кухне не оставляет, не шумит ночами, а днями, даже в выходные, все время на работе.

Работа у Бильбао странная. Он так и не понял, на кой черт привез его сюда дядин друг Василий Егорович Солодовых. Солодовых, конечно, не Дойник, он человек серьезный, большим делом занят, хотя пока и не понимает Бильбао, каким именно. Кабинет шефа — на втором этаже старинного кирпичного особняка, окруженного металлической оградой. А на охраняемой рядом площадке машины стоят. У Солодовых — белый мерс, в котором, кажется, днюет и ночует Ром, третий член их группы охраны. Лишь иногда Рома за рулем сменяет Петров. Бильбао даже в салон мерса ни разу не садился. У него — другая машина: волжанка, тоже белая, новая, лишь недавно прошедшая обкатку.

Бильбао прав никогда не имел, хотя дома гонял на «запорожцах» и «москвичах» своих друзей. Тут с ним вождением занялся Петров. Заставлял мотаться по городу, по самым запруженным транспортом трассам, выучить названия и местоположение всех улиц. Сам же вручил ему и права.

У Бильбао одна обязанность: выгуливать вместе с гувернанткой Еленой двухлетнего сына шефа. Еще Петров поручает ему проезжать по определенным маршрутам и производить, так сказать, рекогносцировку местности. Глупое занятие. Плюнуть бы на все, но… Но все же что-то удерживает его здесь. Петров со своей философией удерживает.

Он вообще трепач, но мало говорит о себе. До недавней поры носил погоны, служил в одном из силовых ведомств, имел орден. Над правым соском у него — шрам, след Афгана. Ушел со службы, хлопнув дверью. Ему в районе пятидесяти. В русых, по-военному коротко подстриженных волосах — седая полоса, идущая от темени к правому виску. Не курит. Пьет. Только, правда, в те дни, когда не надо быть рядом с шефом.

Сейчас Солодовых в деловой поездке, и Петров позволяет себе хозяйничать в его холодильнике.

Бильбао берет оттуда бутылку темного коньяка, нарезку ветчины, дольки лимона, пересыпанные сахаром, ставит маленький серебряный поднос прямо на ковер возле кресла Петрова.

— Ты принес одну рюмку.

— Я не хочу пить, Иван Николаевич.

Петров чуть пожимает плечами, наливает до краев высокую рюмку, говорит:

— Все правильно. Если хочешь добиться чего-то большого… Хочешь добиться большого, Калганов?

— Пока я выполняю роль няньки и официанта. Петров поднимает на уровень глаз рюмку и с прищуром смотрит на нее:

— Понимаю. Тебя коробит, что ты, король своей деревни, прислуживаешь мне. Четыре месяца назад я тебе уже сказал: уезжай. Не хочешь учиться подчиняться, не хочешь играть вторые роли — так в чем же дело? Тебя здесь насильно никто не держит! Ты человек даже по сравнению со мной обеспеченный, у тебя там свое дело осталось, свои слуги — уезжай! Только запомни, Калганов: не пройдешь мою школу — так и останешься этим… Как там тебя называли — Бильбао, да? Останешься Бильбао районного масштаба. А у тебя задатки большие.

Он выпил медленно, острый кадык лишь чуть вздрагивал на каждый его глоток. Закуска и лимон остались неприкосновенными, но рюмка тотчас наполнилась снова.

— Я такого, как ты, ждал, Калганов. Думаешь, это Солодовых тебя нашел? — Он покрутил головой. — Никак нет! Мы с Солодовых давно знакомы, по одним девкам с ним когда-то бегали. Так вот, когда я к нему пришел, то сказал, кто мне в идеале нужен вторым номером. Первое — не местный, чтоб не было никаких связей с тутошними структурами, никаких родственников, любовниц, долгов и так далее. Второе — молодой, не до конца испорченный новой жизнью. Третье — честолюбивый, сам за себя отвечающий, не обремененный семьей.

Петров таким же способом выпил вторую рюмку, только теперь потянулся за лимонным кружком.

— Такой вот у нас разговор вышел перед тем, как Василий Егорович поехал посетить могилы своей малой родины. Там ему попался ты. Пластилин, из которого я хотел бы что-то слепить. Я психологией очень серьезно занимался, Калганов, кулаки, пистолеты — это для меня второе. Я…