Читать книгу "Свои погремушки - Екатерина Вильмонт"

…. За завтраком Злата сказала:

– Дэн, у меня в двенадцать деловая встреча, забери Ваську из школы!

– Хорошо, заберу. А что за встреча?

– С Мигуновым. Вернее, с его юридической службой.

– О! Это важно!

– Конечно, важно.

– А сам Мигунов будет?

– Кажется, да. Мне нравится такая постановка дела, когда главный продюсер не прячется за спинами своих сотрудников.

– Ты права! Ну что ж… А когда ты успела отвезти Ваську?

– А ее отвезла Люся Барыкина. Васька дружна с ее Никитой. И ты, когда поедешь, заберешь и Никиту тоже.

– Будет сделано! Этот Никита вроде неплохой пацан.

– Да-да! Поставь в телефоне напоминалку, а то заработаешься…

– Да не волнуйся!

Злата волновалась до тошноты. О чем пойдет речь? Если не о Василисе, то даже вообразить невозможно. Она подъехала к кафе минута в минуту. Мигунов уже ждал ее. Он пунктуален, это хорошая предпосылка.

– О, Злата, вы пунктуальны! Я чрезвычайно ценю это качество в людях. Оно довольно редкое, особенно у женщин.

Он поцеловал ей руку. Вид у него был донельзя утомленный, даже измученный. На столике стояла корзинка с пирожными и тарелка с румяными сухариками.

– Какой кофе вы предпочитаете?

– Пожалуй, американо.

– Злата… Можно к вам так обращаться?

– Да ради бога!

Подошла официантка, приняла заказ.

– Злата, вы наверняка теряетесь в догадках…

– Теряюсь, Василий Евгеньевич, теряюсь…

– Я и сам в полной растерянности и смятении, что для меня совершенно нехарактерно. Я редко теряюсь. Ну, хватит ныть! Злата, скажите мне, что вы знаете о Василисе?

Злата посмотрела ему в глаза. Ей стало его жалко.

– Вы предполагаете, что Василиса ваша дочь?

Он вспыхнул.

– Она что, знает?

– Нет. Но предполагает. Мать уверяла ее, что она дочь Кузнецова. Настаивала на этом.

– И судя по тому, что Василиса живет у вас…

Он ломал пальцы. Разговор давался ему тяжело.

– Василий Евгеньевич, я вижу, вам трудно. Давайте я расскажу вам все, что мне известно, и как все было… после смерти Елены Анатольевны.

– Боже, какое счастье иметь дело с умной женщиной! – вдруг улыбнулся Мигунов. – Я слушаю вас!

– Я совершенно ничего не знала о существовании этой Елены Анатольевны и, следовательно, Василисы. И вдруг мне позвонил Григорий Романович, мой свекор, и попросил приехать к нему. Я приехала, и он, краснея и бледнея, рассказал мне, что у него в Воронеже есть двенадцатилетняя дочь, мать которой погибла. Он в растерянности, не знает, что делать… Ну а что можно в такой ситуации делать? Мчаться в Воронеж и забирать девочку, пока ее не упекли в детдом! Я сообщила мужу, тот полностью меня поддержал, более того, позвонил в Воронеж, наговорил сестре массу добрых слов, и на другой день мы сорвались и поехали в Воронеж. И теперь Вася живет у нас. Это, так сказать, канва.

– Канва? А теперь вы будете вышивать по ней узор, – как-то даже нежно улыбнулся Мигунов.

До чего обаятелен, собака! – подумала Злата.

– Нет, узоры потом. Теперь давайте вашу канву!

– М-да… Трудно. Придется начать издалека. Я познакомился с Леной очень давно, она была совсем молоденькой девчонкой. И хотя я был сильно старше, у нас завязался роман. Я не придавал ему какого-то глобального значения, а она здорово влюбилась, видимо, на что-то рассчитывала, а для меня такие страсти были обременительны. Ну я и расстался с ней. Объяснил, как умел. Мне показалось, она поняла… Прошло несколько лет, я ничего о ней не знал, она осталась в Воронеже, а я занялся кино, пошел в гору, перебрался в Москву… Но однажды я был по делам в Брауншвейге, и вдруг столкнулся на улице с Леной! Она очень изменилась, повзрослела, похорошела, сказала, что вышла замуж, счастлива, и все в таком духе. Я был рад ее видеть, она меня ни в чем не упрекала, вспоминала только все самое светлое и приятное в наших отношениях и сказала, что хранит браслетик, подаренный мною, но уже не носит, мол, она теперь взрослая женщина, а браслетик сугубо девичий… Мы долго гуляли по улицам, ну и догулялись, вспомнили былую страсть… А еще она говорила, что непременно отдаст этот браслетик дочери, если она у нее будет, или же невесте сына… На том и расстались… Прошло несколько лет, я был в Воронеже, мы увиделись просто в кафе… Она сказала, что у нее есть дочь. Я не без страха спросил, кто отец, и она, ни секунды не помедлив, сказала, что ее отец крупный физик Григорий Кузнецов. У них любовь, но он женат, хотя дочку признал и помогает деньгами. Ну, я и успокоился. Больше мы не виделись. Я даже не спросил тогда, как она назвала дочь… А когда мы с Рубеном ехали к вам, он как-то между делом сказал, что Денис Кузнецов сын того самого Григория Кузнецова. Мне стало слегка любопытно. Не более того. Но вдруг появляется девочка Вася, жутко похожая на мою младшую сестру, на руке у нее тот самый браслетик… И почему-то мне ужасно понравилась эта девочка. Я как будто ощутил пресловутый зов крови… И вот додумался позвонить вам, дорогая Злата. И теперь я рассказал вам все как на духу…

– И что дальше?

– Откуда я знаю? Скажите, а какие отношения у Василисы с Григорием Романовичем?

– Знаете, никаких!

– То есть? Он ее не принял?

– Да нет, скорее уж она его не приняла. И он… Он ее даже боится. Не понимает, как ему вести себя… И сначала уехал читать курс в Испании, а теперь намерен и вообще там остаться.

– О господи!

– Знаете, после вашего визита Вася что-то такое заподозрила. Сказала, что видела вашу фотографию у матери в альбоме, и даже осмелилась предположить, что вы ее отец, но мать категорически это отрицала…

– А в каком месяце родилась Василиса?

– В апреле. Двадцать восьмого апреля.

Он молча шевелил губами и загибал пальцы. Прикидывает по срокам, сообразила Злата.

– Очень возможно… очень…

– Ну даже если?

– У меня нет детей. По крайней мере, я не знаю… Зов крови… Черт, как это все… Как в каких-то дурацких телешоу!

– Не хотите ли, сударь, сделать тест ДНК? – довольно ядовито осведомилась Злата.

– Знаете, хотел бы… Чтобы не мучиться зря!

– А если окажется, что она ваша дочь? Тогда что?

– Тогда я буду ей отцом, буду всячески помогать… ей и вам.

– Вы женаты?

– Нет. Давно в разводе.

– И как вы себе все это представляете? Василиса очень привязана к брату и ко мне. Она отогрелась в нашем доме, эта ваша пресловутая Лена была суровой, неласковой, да попросту плохой матерью, девочка говорит, что ей никогда раньше не было так хорошо, как у нас. Она чудесный человек, моя Вася… И я не хочу!