Читать книгу "Комендантский час - Эдуард Хруцкий"

Группенфюрер, презрительно прищурив глаза, смотрел в окно. Улицы были пустынны, завалены обломками кирпича.

Самые неожиданные вещи валялись на мостовой: перевернутые ручные тележки, разбитые чемоданы, детская кукла, сплющенный трехколесный велосипед.

Бах-Залевски достал сигарету, адъютант услужливо щелкнул зажигалкой.

— Унылый город, Франц. Унылый. Разве его можно сравнить с Парижем? Помните Монмартр, прекрасные кафе. А женщины! И небо над городом, лиловое небо над черными, словно грифельными, крышами.

— Париж? Но я был в Минске в 1939 году. Конечно, он не похож на Париж, но… Что касается женщин…

— Нет, вы меня не убедите, Франц. Кстати, кажется, тогда же вы были в Москве?

— У вас прекрасная память. Был. Как говорят русские, «стоял постоем» в гостинице «Националь».

— Что ж, вам повезло. Скоро вы будете рассказывать знакомым о том, что когда-то был такой город.

— Я не понимаю вас.

— Приедем — поймете.

На самой окраине города, у здания, построенного в стиле охотничьего домика, машина остановилась.

Группенфюрер и Зикс вошли в дом. В кабинете Бах-Залевски расстегнул китель, подошел к сейфу, набрал цифровой код.

— Вчера мне привезли из Берлина план операции «Тайфун». Провести ее поручено вам. Идите сюда, Франц.

Они удобно расположились в креслах у стола. Группенфюрер закурил.

— Вы удивились, Франц, когда я сказал о столице большевиков. С сегодняшнего дня группа армий «Центр» начинает наступление на Москву. Москва — конец войны. Как только столица большевиков падет, их многонациональное государство рассыплется, как карточный домик. На Москву наступает семьдесят пять дивизий, из них четырнадцать танковых и восемь моторизованных. С воздуха их будут прикрывать легионы «Кондор», «Вевер», 28-я и 55-я эскадры. Тысяча самолетов. Тысяча, Франц! Такого ударного кулака не знала ни одна война. Дни большевиков сочтены. Но это дело армии. Кстати, знайте, что ни один солдат вермахта в Москву не войдет.

— То есть, — Зикс снял очки, — как так?

— Туда войдут части СС. В течение недели мы должны будем вывезти из Москвы все архивы и ценности, к чертовой матери выгнать население, арестовать и расстрелять энкеведистов, партийных функционеров, интеллигентов. А потом взорвать шлюзы и затопить Москву. Такого города больше не будет. Будет озеро, где мы будем кататься на яхте. Но для этого нужно провести колоссальную работу. Читайте документы.

Через два часа штурмбанфюрер фон Зикс вызвал к себе подполковника фон Мантейфеля. Подполковник был уже стар, когда-то, еще при кайзере, он руководил немецкой разведкой в России. Потом о нем вспомнило ведомство Гиммлера. Фон Мантейфель спас от превратностей немецкой революции архивы своего отдела. Конечно, многих разыскать не удалось, но и среди этого старья нашлись стоящие люди. Как только началась война, Мантейфелю присвоили звание подполковника, и теперь он работал в группе Зикса.

— Пора активизировать ваших людей, господин фон Мантейфель. — Зикс встал, прошелся по кабинету. — Пора! Наша задача: внести дезорганизацию в тыловую Москву. Паника, грабежи, слухи, сплетни, анекдоты, срыв эвакуации заводов, хищения ценностей культуры. Это не столько военный, сколько психологический эффект.

— Я понял вас. У меня есть подходящий человек. Он надежно законспирирован, имеет обширные связи среди уголовников.

— Ну что ж, пожалуй, подойдет. Тем более что уголовниками занимается милиция. А милиция, полиция — все одно и то же.

— Если считать этот разговор приказом, то я немедленно посылаю к нему связного.

— Кого?

— Унтерштурмфюрера Алекса Прилуцкого.

— Пригласите его ко мне.

Утром на стол группенфюрера лег рапорт.

«Группенфюреру СС и генералу полиции Эриху фон дем Бах-Залевски.

Штурмбанфюрер Зикс почтительно докладывает.

Вчера в 23.00, во исполнение операции „Тайфун“, в Москву на связь с агентом Отец отбыл унтерштурмфюрер Алекс Прилуцкий. Прилуцкий снабжен деньгами и получил необходимые инструкции.

Штурмбанфюрер СС и доктор фон Зикс».

Москва. Июль.

Начальник МУРа смотрел в окно. На противоположной стороне улицы у киоска с газированной водой стояла очередь, человек семь. Начальник на секунду представил, как пенная струя бьет в стакан, как пузырится в нем холодная, жгучая от газа вода.

Голова продолжала болеть. Повышенное давление напоминало о себе болью в затылке.

Два месяца назад он бросил курить. Как только появились первые боли, вынул из ящика стола коробку «Казбека», хотел бросить в урну, но передумал. Вызвал к себе молодого сотрудника Игоря Муравьева и отдал папиросы ему.

— Так как же быть с Костровым? — прорвался сквозь головную боль голос начальника отделения Данилова.

— Погоди, Иван Александрович. У тебя есть что курить?

— «Казбек».

— Давай его сюда.

— Но вы же…

— Мало ли что, время, видишь, какое.

Начальник жадно затянулся. И сразу стало легче, даже показалось, что боль утихла.

— Вот так, — он тяжело опустился в кресло. — Не верь врачам, Иван Александрович. Курнул — и легче стало. Ты мне оставь пяток.

— Да вы все возьмите. У меня в кабинете есть еще.

— Соблазн велик, возьму. Так ты спрашиваешь, как быть с Костровым?

— Случай уж больно необычный.

— Нет, Данилов, в этом нет ничего необычного. Он сам-то где?

— У дежурного сидит.

— Проверить его показания надо. А вдруг врет?

— Да я его знаю, Мишка врать не станет.

— А ты все ж проверь. Сколько у тебя в группе народу осталось?

— Трое.

— Значит, Полесов, Шарапов и Муравьев.

— Точно.

— Считай, что остался ты один.

— То есть как? — Данилов встал, шагнул к столу. — Как один, товарищ начальник? Моя группа больше всех потеряла людей. Восемь человек на фронт забрали. Я сам…

— Ты погоди, Иван Александрович, не торопись. На! — начальник протянул три одинаковых листа бумаги.

Данилов, недовольно посапывая, достал из кармана очки.

«Начальнику Московского уголовного розыска. От помощника оперуполномоченного Муравьева Игоря Сергеевича. Рапорт. Прошу вас разрешить мне пойти в ряды действующей армии. Я комсомолец, и место мое на фронте. Хочу беспощадно громить фашистскую нечисть, мстить за нашу поруганную землю.

И. Муравьев».

— Понял, Данилов, в чем дело? Ты два других можешь и не читать. Шарапов и Полесов тоже просятся. Ты им скажи, Данилов, я сам на фронт хочу, и ты тоже хочешь. Все хотят. Вон мне Дерковский какой концерт устроил — в батальон московской милиции его отпусти. А я с кем здесь останусь?