Читать книгу "Путь смертных - Амброуз Перри"

Симпсон достал из чемодана склянку с эфиром. Что ж, по крайней мере, женщина будет в это время без сознания.

– Много ей не понадобится, – сказал профессор, глядя на Уилла.

– Миссис Вильямсон это не нужно, – вмешалась повитуха. – Мы ходим в одну церковь, и священник говорит, это неправильно.

Рейвен смотрел на нее, не в силах поверить своим ушам.

В ответ она сунула ему под нос листок, на котором была отпечатана обличительная речь некоего преподобного Малахии Гриссома.

Уилл бросил взгляд на листок, а потом посмотрел на Симпсона, который в ответ устало пожал плечами. Он явно уже не в первый раз сталкивался с подобным сопротивлением.

– Проклятие первородного греха, – пояснил доктор. – Книга Бытия. «В болезни будешь рождать детей». Некоторые считают, что это противоречит Писанию – избавлять женщин от боли, связанной с родами.

Рейвен подумал, что это глупость, без которой легко можно было бы обойтись, – но то же могло быть сказано о многих словах и делах священнослужителей. Почему так называемые люди божьи считали нужным лишить женщину избавления от боли, он понять не мог.

– Может, миссис Уильямсон сама примет подобное решение? – сказал Уилл, заслужив кислый взгляд со стороны повитухи.

Однако убедить женщину так и не удалось.

– Я не пойду на вечные муки ради того, чтобы родить ребенка, – тихо сказала она.

Повитуха удовлетворенно кивнула, не сводя с Рейвена глаз, а Симпсон был вынужден приступить к операции без наркоза.

Впервые Уилл был рад простыне, прикрывавшей ноги и гениталии роженицы. Он знал, что именно сейчас происходит, уже видел это раньше и не имел ни малейшего желания видеть это еще раз. Он более или менее знал на память это место из лекции доктора Симпсона:

Во многих случаях младенцу можно помочь появиться на свет, применив щипцы или переворот. Но бывает, что головка плода слишком крупная или родовые пути слишком узкие, так что извлечь ребенка живым, не подвергая при этом жизнь матери непосредственной опасности, не представляется возможным. В подобных случаях мы можем спасти мать, пожертвовав плодом. Применив перфорирующие инструменты, мы можем пробить головку, извлечь содержимое черепа, а потом, раздробив свод черепа, вытащить по очереди фрагменты, пока не останется только основание черепа и кости лица – которые извлекаются с помощью крючка.

Даже в своем ослабленном состоянии миссис Уильямсон извивалась от боли, когда Симпсон с помощью различных инструментов разбивал и извлекал по кускам череп младенца. Рейвен смотрел на нее в смятении и думал о том, что крошечная жизнь перестает существовать в этот самый момент, еще не успев даже увидеть свет. Именно подобные вещи не раз заставляли его задумываться, пригоден ли он вообще для этой профессии. Уилл наверняка знал, что никогда не сможет стать хирургом. Его мать всегда говорила, что внутри сына сидит дьявол, но она лишь имела в виду присущее ему своеволие, вечное желание поступать наперекор. Человеческая его часть всегда слишком остро ощущала чужие страдания.

После того как младенец – вернее, то, что от него осталось, – появился на свет, быстро вышла и плацента, но матка не желала сокращаться. Кровотечение все не останавливалось, несмотря на то что роженице туго перебинтовали живот. Рейвен знал, что это означает серьезные осложнения. Он также знал, что поделать тут ничего нельзя.

Они почистили и убрали инструменты в полном молчании. Потом Симпсон поговорил с повитухой, объяснив ей, как ухаживать за пациенткой, и пообещав вернуться позже, чтобы проверить ее состояние.

Выходя из комнаты, он молча покачал головой.

Глава 13

Трое медиков – теперь уже все они были порядком растрепаны и забрызганы кровью – вышли на Грассмаркет. На улице царило оживленное движение – торговцы, лотошники, пешеходы, спешившие по своим делам. Казалось невозможным, что все продолжает идти своим чередом, будто ничего не случилось: маленькая трагедия, которую город, занятый повседневными делишками, даже и не заметил.

Симпсон предложил пойти в питейное заведение неподалеку, куда он хаживал еще студентом, чтобы немного поднять настроение.

Таверна «У Бакстера» странным образом соседствовала с «Трезвенной кофейней Кранстона», где, к некоторому удовлетворению Рейвена, было не слишком много посетителей. После того, что произошло сегодня, не было сомнений, какое именно заведение ему хочется посетить. Но его сильно беспокоило, кого он может увидеть в таверне – или, точнее, кто может увидеть его.

Он вошел следом за профессором и внимательно осмотрел помещение, стоя в дверях, чтобы иметь возможность быстро ретироваться. Симпсон явно был на короткой ноге и с хозяином, и с его клиентурой. Он взял всем по кружке эдинбургского эля, который, однако, не скоро смог донести до стола, поскольку по пути от стойки с ним все время заводили разговоры. Уилл сделал большой глоток: ему, оказывается, хотелось пить сильнее, чем представлялось, – к тому же он надеялся найти в выпивке успокоение.

Битти, казалось, был меньше всех задет грустным исходом этого случая. Быть может, из-за того, что он был скорее участником, нежели бессильным свидетелем, – а может, благодаря более обширному опыту успел развить в себе способность отгораживаться от эмоций. Битти явно чувствовал себя на месте в прокуренном пабе с посыпанным опилками полом, хотя, судя по одежде, был привычен к куда более солидным заведениям. Своей прыгающей походкой и быстрыми резкими движениями он напомнил Рейвену какую-нибудь мелкую птичку: проворную и ловкую, но постоянно настороже.

Теперь, когда они сидели рядом, да еще и при ярком свете, Уилл сумел получше разглядеть его мальчишеские черты, хотя Битти был явно не так молод, как ему сперва показалось. Поначалу Рейвен даже решил, что столкнулся с еще одним юным дарованием вроде Джеймса Дункана (хотя, надеялся он, не настолько несносным), но теперь рассмотрел морщинки в уголках глаз и решил, что тому, скорее всего, уже под тридцать.

Симпсон принялся расспрашивать Битти: ему явно хотелось узнать его получше. Начал он с неизбежного вопроса о профессии отца.

– Мой отец умер, сэр, – ответил Битти. – Я потерял обоих родителей, когда мне было двенадцать. Однако же мне повезло – меня взял под опеку дядя, мистер Чарльз Латимер. У него имеются земли в Канаан-лэндз, что в Морнингсайде.

Рейвену оставалось лишь надеяться, что этот дядюшка воспринимал собственное великодушие с меньшим апломбом, чем скареда Сквалыга Малкольм, который каждый пенни, потраченный на племянника, превращал в символ бесконечных неудач своей сестры – в том числе и в выборе супруга.

– Говор у вас нездешний, – сказал Симпсон.

– Я учился на юге Англии, но мать выросла в этих местах. Я поступил в Эдинбургский университет, чтобы быть поближе к дяде – его здоровье с возрастом стало совсем хрупким.

В манере, характерной для медиков, профессор проигнорировал любые упоминания о богатстве и положении в обществе и принялся расспрашивать Битти о болезни его дяди.