Читать книгу "Придорожная трава - Ольга Денисова"

- Пойду-ка я поищу кого-нибудь, для кого моя любовь не смертельна, - хмыкнула Мара и поднялась.

Илья рассеянно кивнул ей. Но, как ни странно, когда она начала удаляться, он почувствовал боль и тоску от того, что она уходит. Если притяжение «птахи» было для него чем-то естественным и светлым, то Мара будила в нем глухую, дремучую страсть, черную, как глубокий омут.

- Когда-то этот праздник мы встречали вместе с людьми, - сказал леший, - только это было очень давно.

- «Давно» - это когда? - переспросил Илья.

- Я уже и не припомню, сколько лет прошло с тех пор, как люди сложили Каменный лик и вызвали его к жизни. А примерно тысячу лет назад люди начали меняться. Постепенно, медленно, но их приходило сюда все меньше. И вот уже лет триста как на праздник с нами приходят только хозяева избушки, да и то не каждый год.

- Так это люди сложили Каменный лик? - Илья поднял брови.

- Разумеется. Боюсь, что люди забыли свое место в жизни. Они готовы предаваться самоуничижению там, где сильны и свободны, и, напротив, мнят себя царями в том, в чем нисколько не отличаются от булыжника на дороге.

- И люди, поселившиеся здесь, - это булыжники на дороге? - Илья оторвал лицо от мягкого плечика красавицы и повернул его к лешему.

- Ты передергиваешь, - заметил кот, - никто этого не говорил. Ты сам только что сказал, что ты - придорожная трава.

- А люди, поселившиеся здесь, не понимают и не чувствуют Долины, - от себя добавил багник. - Они не хотят признавать, что Долина - живая. Это только кажется, будто она молча терпит издевательства тех, кто сюда пришел.

- А на самом деле?

- А на самом деле она рано или поздно нанесет удар. Смертельный удар. Пока она только предупреждает, но и ее терпению придет конец. И, возможно, все мы станем орудием в руках Каменного лика.

- Да не просто «возможно», а наверняка! - поправил кот. - И я лично буду этим орудием с большим удовольствием.

- Каждый из нас будет им с удовольствием, - прошипела сверху русалка со змеиным хвостом, и Илья нисколько не усомнился в серьезности ее намерений. Холод и страх повисли над их кружком, и ему стало не по себе.

- Вы настолько ненавидите людей? - спросил Илья.

- Я бы не назвал это ненавистью, - вздохнул леший. - Змея, на которую наступили сапогом, не испытывает ненависти к тому, кого жалит. Она так создана природой.

- А что делать мне? - спросил Илья. - Как, по-вашему, должен поступить я? Я ценю ваше доверие ко мне, и мне очень хорошо с вами. Но люди, какими бы они ни были, тоже что-то значат для меня.

- А ничего тебе не надо делать, - сообщил кот. - Сапогом на змею уже наступили.

- Нет, не скажи, Баюн, - багник прищурился, - он правильно спрашивает. Я бы посоветовал людям немедленно покинуть это место. Ведь мы не кровожадны. Только жить здесь никто не должен, это место не для жизни. Это место поклонения Каменному лику.

- Что-то я не заметил, чтобы вы ему поклонялись, - усмехнулся Илья.

- А Каменный лик не икона, - расхохотался леший, - ему нравится смотреть на веселые лица, видеть нашу радость. Ты вот слагал для него песню, «птахи» станцуют ему, а я, старый и неуклюжий, просто посижу рядом. Кстати, посмотри, твоя Мара нашла себе возлюбленного. Несомненно, они сейчас покажут нам что-нибудь интересное.

Поляна снова затихла, все повернули головы в сторону Мары и ее нового спутника. И оказался им, к удивлению Ильи, совсем обычный человек. Ростом примерно с Илью, в синих джинсах и серой, застиранной футболке, крепкий, но не сильно плечистый. Человек шел рядом с Марой такой же легкой походкой, как и у нее, чуть приподняв плечи, как будто слегка озяб. Что-то неуловимо знакомое было в нем, и Илья мучительно пытался понять, где мог его увидеть.

- Ну шутники! - кашлянул багник, глянув в сторону Мары.

- А ты скажи: «Чур сего места», - леший тоже рассмеялся и толкнул Илью в бок.

Илья, ничего не понимая, смотрел то на одного, то на другого, и вдруг до него дошло, где он этого человека мог видеть, причем каждый день: в зеркале.

- Надо же, и с походкой попал! - веселился кот.

Илье почему-то стало не по себе, как будто встреча с двойником предвещала что-то недоброе.

- Это Безымень, - пояснила ему «птаха». - У него своего облика нет, поэтому он превращается в кого хочет. Вообще-то нехорошая примета Безыменя в своем обличье встретить. Надо зачураться, и тогда ничего не случится. И в глаза ему нельзя смотреть.

- А зачураться - это как?

- Скажи: «Чур сего места» или «Чур меня».

Илья усмехнулся. Нечто похожее в последний раз он говорил в Сережкином возрасте.

- А ты не смейся, - «птаха» хлопнула его ладошкой по спине, - быстро говори!

- Ну, чур меня… - пробормотал Илья. И тут же легкий порыв ветра шевельнул ему волосы. Как будто чья-то рука легла на плечо, и сразу стало легко и спокойно.

- Э, Чура можно и с большим уважением поминать, - заметил кот.

Илья, после того как почувствовал прикосновение невидимой руки, и сам понял, что его небрежность была несколько… бестактной.

Тем временем Мара с его двойником вышли на середину поляны, в круг, обозначенный камнями, и остановились, взявшись за руки. И хотя воздух вокруг был тих и неподвижен, Илья увидел, что на эту странную пару дует ветер. Ветер откидывал назад их волосы, обнажая бледные лица, и развевал белоснежный сарафан Мары. Легкое дрожание покатилась от них по поляне, становясь все ощутимей, пока не перешло в ритмичную, рокочущую вибрацию. И Илья телом ощутил музыку - она была не слышной, а осязаемой. Музыка эта казалась не менее сверхъестественной, чем синий румянец щек Мары: тело напряглось, участилось дыхание, где-то в солнечном сплетении появился твердый ком, а кулаки непроизвольно сжались.

Мара раскинула руки в стороны, и белые рукава захлопали на ветру, как два флага, в такт осязаемой музыке. Безымень присел рядом с ней на одно колено, и Илья потряс головой - ему показалось, что сам он стоит рядом с Марой и хочет поднять ее на руки. Его двойник осторожно поднял ее невесомое тело, держа за колени, и выпрямился во весь рост. Картина получилась жуткая - как будто на кладбищенский крест надели белый саван. А между тем Безымень прижался лицом к ее прямым ногам и медленно повернулся на месте, как будто давая всем рассмотреть свою спутницу. Сходство с крестом, одетым в саван, от этого только усилилось. Илье даже послышался скрип подгнившего дерева на ветру.

И вдруг Мара упала. Упала, как подбитая птица, навзничь, ломая крылья. Илья ахнул и качнулся вперед, подставляя руки. Но поймал ее Безымень, а она бессильно свесила руки-крылья и запрокинула голову, так что ее тонкая длинная шея изогнулась, как у мертвой птицы, острый подбородок поднялся вверх, а волнистые волосы, перебираемые ветром, коснулись земли.