Читать книгу "Фурия Капитана - Джим Батчер"

— Приветствую, Капитан. Какие новости?

— Мы выступаем, — ответил Тави, двигаясь к двери. — Пришли Трибуна Цимнию ко мне в кабинет, пожалуйста, чтобы мы обсудили логистику. Выставь парней на охрану.

Он оглядел коридор справа налево и нахмурился.

— Хмм. Я ожидал, что Маркус будет здесь. Ты его не видел?

— Сегодня нет.

— Когда увидишь, — произнес Тави, — отправь его тоже ко мне.

— Да, сэр, — сказал Макс.

Тави подошел к грифельной доске и стер влажной тряпкой все обозначения. Это была небрежность Арноса оставить все планы по передвижениям, чтобы любой идиот мог прийти и посмотреть их.

— Хорошо, Трибун, — вздохнул он, — Давайте приступим к работе.

Глава 7

Маркус оглядел потрепанный шатер таверны, одной из многих, выросших в лагере беженцев. Он не бывал в этом конкретном заведении прежде, но повидал множество подобных ему за свою жизнь. Правда, лишь немногие из них были настолько убогими.

Брезент палатки был небрежно замазан смолой, вместо нормальной починки. Пол, который мог быть по крайней мере хорошо выметен и выстлан тростником, здесь заменяла простая грязь. Ножки столов погрузились в нее на шесть дюймов, и столешницы оказались бы слишком низко, если бы только скамьи перед ними не утонули точно также.

Маркус смотрел на кружку перед собой. Пиво с какими-то кусками плавающими в нем — скорее всего зерном из бродильных чанов, но никто не сказал бы этого наверняка. Оно не пахло пивом, как должно бы. Оно пахло чем-то вроде грязной воды, только не так приятно.

Он расплатился за это серебряным быком, и медные бараны, которых он получил со сдачей, были обрезаны так сильно, что рога на аверсе почти полностью исчезли.

Это было увлекательно, в некотором смысле. Лагерь беженцев сделал то, что невзгоды всегда делали с людьми. В некоторых из них, это обнажало величие духа, казавшееся почти невероятным.

Фиделиас видел мужчин, у которых буквально ничего не было, отдающих собственные плащи больным детям. Он видел семьи, которым едва хватало еды, чтобы выжить самим, принимавших еще одного бездомного ребенка, умудрявшихся растянуть одеяло на еще одно замерзшее тельце. Он видел легионеров Первого Алеранского, мучившихся от страданий, которые они видели во время своих тренировок, несших все свое жалованье прямо на рынок, чтобы целиком потратить на еду и раздать ее нуждающимся в лагере.

В других, тем не менее, это пробуждало лишь худшее. Он возглавлял отряды, которые хоронили трупы людей, убитых ради рваных плащей и тряпок, обернутых вокруг ног. Он видел мужчин требовавших у женщин платы телом вместо денег, видел как имевшие необходимое другим требуют, чтобы те пресмыкались и унижались прежде, чем поделиться.

Он видел ссадины и сломанные кости, которые появились в результате страха и застарелого гнева. Болезни, вызванные воздействием природы и недостатком пищи, даже здесь — в наиболее благоприятных землях Империи. И всё это, все эти унылые, жалкие, отвратительные проявления человеческой природы собирались в один комок, превращаясь в почти видимый туман, смрад висевший в воздухе, который пах как…

Что ж. Который пах, как это пиво.

Маркус оттолкнул свою заплесневелую деревянную кружку немного подальше и приложил все усилия, чтобы игнорировать запах. Затем достал миниатюрную лампу из своей сумки, пробормотал фурии в ней проснуться, поставил на грубый стол и стал ждать.

В безымянную таверну зашла прачка и немного помедлила на входе, осматриваясь. Внутри было достаточно темно, так что его маленькая лампа послужила для нее ориентиром, она прошла по неровному полу и присела к нему за столик.

— Добрый день, — сказала замаскированная Леди Аквитейн. Она брезгливо оглядела таверну. — Я всегда знала, что ты скрытый романтик.

Маркус подвинул ей кружку. — Выпьете?

Она глянула на кружку, немного побледнела и смерила его высокомерным взглядом.

— Как вам угодно, — сказал он.

— Почему здесь? — спросила она его.

— Здесь никто меня не узнает.

— Я едва узнала тебя.

Маркус пожал плечами.

— Без доспехов. В другом плаще. Накрыт капюшоном. Я выгляжу, как все остальные.

— Мы могли встретиться где угодно, — парировала она. — Почему здесь?

Маркус поднял глаза и встретился с ней взглядом.

— Может я хотел, чтобы вы это увидели.

Прачка склонила голову на бок.

— Увидела что?

Он сделал всеохватывающий жест рукой.

— Последствия.

Она резко вскинула брови.

— В основном, людям, принимающим серьезные решения, никогда не доводилось видеть, что может произойти. Все это… и даже хуже, чем здесь или то, что вы видели по дороге сюда — это все результат таких решений.

Долгое время она смотрела на него, не выражая никаких эмоций.

— Это должно меня напугать?

— Это? Это ничто, — ответил Маркус. — Это то, что происходит при культурных разногласиях, то, что на данный момент в той или иной степени происходит у нас с канимами. То, что происходит, когда всем приходится немного затянуть пояса, но так еще можно обойтись. На юге все намного хуже. Болезни свирепствуют. Голод. Разбой, мародерство, наемники. Вседозволенность. Поэтому люди чинят самосуд.

Он кивнул в сторону таверны. Снаружи, за влажной, липкой парусиной кто-то пытался сделать вдох между приступами мокрого кашля.

— Это цветочки в сравнении с тем, что может произойти.

Деди Аквитейн сузила глаза.

— Ты имеешь ввиду, если мой муж и я продолжим воплощать свои замыслы.

— Я должен все о них знать, — ответил Маркус. — А я уверен, что не знаю. Так что, вы мне и скажите.

— Больше всего я постоянно восхищалась твоим профессионализмом. На тебя это не похоже.

Маркус пожал плечами.

— Это достаточно безопасное место встречи. Я должен был кое-что вам сказать. Я это сделал. Вам решать, как поступать.

Леди Аквитейн нахмурилась. Несколько секунд она оглядывала убогую таверну. Затем быстро тряхнула головой, схватила кружку и выплеснула ее содержимое на пол. Она резко поставила кружку на стол.

— Сосредоточься на поставленной задаче.

— Я бы так и cделал, если бы он соизволил придти вовремя.

Она пожала плечами.

— Он привык быть самой важной персоной. Важные люди всегда опаздывают на встречи.

— Зачем этому потакать? — спросил Маркус.

— Он мне нужен, — просто сказала она.

— Что произойдет, когда перестанет быть нужным?