Читать книгу "Теперь сама выходи за меня замуж - Виктория Воронина"

Покончив со всеми необходимыми делами, Лика еще сильнее разожгла огонь, завела в избушку собак и почувствовала, как она смертельно устала. Приподняв край медвежьей шкуры, девушка скользнула к уснувшему Николасу в постель и прижалась к его спине, согревая его своим телом. Постепенно чувство безграничного счастья наполнило ее маленькую грудь. Лика вознесла благодарственную молитву богу за то, что он соединил ее с любимым и скоро сладкий сон тоже смежил ее веки.

Глава 12

Сознание медленно возвращалось к Николасу сначала в виде отдельных звуков, затем в восприятии продолжительного хлопанья совиных крыльев и скулежа голодных собак, потом как мешающее ощущение солнечного света, бьющее прямо в закрытые глаза. Молодой человек непроизвольно закрыл лицо правой рукой, – на левой почему-то лежала тяжесть – и окончательно проснулся. Повернув голову в левую сторону, он увидел прильнувшую к нему спящую девушку с золотисто-огненными волосами и замер при виде столь очевидного доказательства, что Лика не пригрезилась ему как сказочное видение.

Спящая Лика с умиротворенным выражением лица была хороша как ангел. Два шаловливых солнечных зайчика, идущие от единственного в избушке маленького оконца весело играли на ее милом лице, но не могли разбудить. Все в ней дышало изяществом, непринужденностью и мирным покоем. Николас сначала разглядывал ее с радостным удивлением; затем счастливое чувство уверенности, что судьба чудесным образом соединила их все больше начало наполнять его сердце. Он ощущал блаженство уже от того, как доверчиво она прильнула к нему во сне и положила свою голову ему на плечо. Смутные воспоминания о ее самоотверженных усилиях по его спасению напомнили, почему она так крепко спала беспробудным сном. Слишком устала его русская принцесса, и не могла, как ни в чем не бывало подняться утром с постели.

Николас ощутил стыд от того, что хрупкой девушке пришлось долгое время тащить его на себе. Что и говорить, нелегко пришлось Лике с его неподатливым телом, тащила она его явно через силу.

Молодой англичанин возымел желание хотя бы отчасти облегчить ей неизбежные хлопоты и приготовить завтрак. Вой вьюги за стенами дома стих и настала блаженная тишина, но настойчивое хлопанье совиных крыльев и голодное повизгивание ездовых собак становились все нетерпеливее, как бы напоминая, что не все обитатели временного пристанища готовы питаться одной любовью. Николас осторожно положил голову любимой на единственную подушку, набитую таежным мхом и, морщась от боли, начал подниматься. Правый бок казался налитым свинцом, но молодой человек медленно и верно опускал ноги на пол. Несмотря на недомогание, он подчинил тело своей воле и успешно сделал несколько дел – выпустил сову, скормил собакам остатки вяленой рыбы, а также наполнил котелок водой и поставил его на огонь. Отдохнув с полчаса, он умело сварил пшенную кашу и заправил ее жареной грудинкой. Лика проснулась тогда, когда помещение заполнил аромат свежесваренного кофе, который Николас нашел в жестяной коробке.

– Ник, что ты делаешь? Тебе нужно лежать, – всполошилась девушка, когда увидела своего пациента бодро ковыляющим около некрашеного соснового стола.

– А, Лика, ты вовремя проснулась! – обрадовался Николас. – И не надейся уложить меня обратно в постель, дорогая. Наш семейный доктор Адам Фрейзер объяснил мне в свое время, что чем раньше больные встают с постели, тем быстрее они идут на поправку. Лучше садись со мной за стол, завтрак готов!

Запахи, идущие от горячей пшенной каши, были настолько соблазнительны, что Лика не устояла и приняла приглашение своего влюбленного повара.

Вкус завтрака вполне оправдал соблазнительность его запахов. Лика прежде подумать не могла, что потомок гордых британских аристократов способен сварить пшенную кашу даже вкуснее ее кухарки Варвары. Увидев, как нескрываемое довольство его стряпней отразилось на лице любимой, Николас осмелел, и начал расспрашивать ее, как ей удалось обнаружить его в пургу.

Лика засмущалась. Ей нелегко было признаться Николасу, что она совершенно потеряла голову от страха за него. Строгое воспитание, муштрующее благонравных девиц почище новобранцев в армии, тысяча всевозможных запретов для юных особ женского пола и личное твердое убеждение, что порядочная барышня не признается мужчине в своей сердечной склонности к нему даже под страхом смерти, мешала ей сказать правду. И Лика путано принялась объяснять, чем вызвано ее появление далеко от Ново-Мариинска следующим образом:

– Ну, я проезжала мимо, направляясь за товаром… – сказала она внимательно слушающему ее Николасу, застенчиво сжимая руки и в смущении глядя на него. – Ах, вы еще не знаете, я решила зарабатывать на посредничестве между чукотскими охотниками и купцам, приобретать звериные шкуры, моржовую кость непосредственно у чукчей. Благодаря вашей щедрости, открытие предприятия пошло без шероховатостей, за что я вам очень благодарна и особенно за возвращение Пушка!

– Мой дар не стоит особой благодарности, но, Лика, вам не следует заниматься выбранным ремеслом, – серьезно сказал Николас.

– Почему? – спросила Лика, огорченно куснув нижнюю губу. – Вы тоже считаете, как Варвара, что я не справлюсь с этим делом?!

– Почему не справитесь – справитесь! Вам удаются, и будут удаваться все дела, поскольку вы подлинное совершенство, Лика, – убежденно сказал молодой лорд Трентон. – Просто вы выбрали занятие, которое опасно даже для закаленного и опытного мужчины – в одиночку разъезжать по тундре, когда в любой момент непогода, хищные звери и недобрый человек может угрожать вашей жизни.

– Ах, милорд, отчаянная нужда и голод представляются мне куда более опасными, чем снежная буря и хищники, – горестно прошептала девушка, глядя своими большими глазами прямо в глаза Николаса, и молодой человек физически ощутил насколько искренними и выстраданными были ее слова. Ее правда потрясла его до глубины души, и он ощутил неудержимое желание прижать ее к своей груди и своими объятиями защищать ее от всех бед и горестей земного мира.

Безмолвная пылкость его взгляда еще больше смутила девушку, и она нерешительно произнесла:

– Ник, нам нужно возвращаться в Ново-Мариинск.

– Да, будем собираться, – с сожалением согласился с любимой молодой англичанин, охотно продливший бы тет-а-тет со своей избранницей. Он принялся запрягать собак, а Лика наскоро прибрала в избушке. Покончив с этим делом, она вышла на порог и невольно рассмеялась. При свете яркого солнца очень бросалось в глаза, как заросло черными волосами лицо ее спутника. Николас теперь больше напоминал русского мужика из южных русских губерний, чем представителя английской аристократии. Николас, догадавшись о причине ее веселья, слегка потрепал свою бороду и добродушно произнес, улыбаясь:

– Смейтесь, Лика, смейтесь. Вам лучше смеяться надо мной, чем сердиться на меня, куда больше к лицу.

После этих слов любимого Лике отчаянно захотелось его поцеловать, но строгие правила приличия удерживали ее от ее искреннего порыва.

Отдохнувшие и посвежевшие собаки быстро преодолели весь путь сверкающий белым снегом в лучах закатного солнца. Во время езды Николас и Лика на санях крепко прижались друг к другу, и воцарившееся между ними согласие казалось им таким естественным, что они даже не вспоминали о тех былых словесных баталиях, которыми сопровождалось все их знакомство. Им хотелось бы, чтобы их совместная дорога никогда не заканчивалась, но вскоре вдали показались крыши ближайших домов поселения. Лика остановила упряжку, и нерешительно посмотрела на молодого лорда Трентона.