Читать книгу "Его глазами - Эллиот Рузвельт"

После ухода гостей нам с отцом удалось провести наедине всего несколько минут; тут же пришла машина генерала Паттона, чтобы отвезти нас на обед в его штаб, расквартированный в вилле Мае. Там за обеденным столом собрались контр-адмирал Кук, заместитель генерала Паттона генерал-майор Джоффри Кейс, бригадный генерал Ведемейер, бригадный генерал Уилбур, бригадный генерал Джон Хэлл и полковник Гэй. Большинство этих офицеров принадлежало к командному составу первого бронетанкового корпуса; все они, по-видимому, дожидались случая доказать президенту Соединенных Штатов, что в современной войне танки и вообще бронетанковые войска имеют первостепенное значение. В этом хоре Паттон взял на себя роль солиста, а остальные почтительно подпевали ему. — Что такое авиация? Что такое пехота?

— Броня! — с пылом восклицал Паттон. — Современная война достигла уровня развития, при котором все или почти все бои будут вестись танками и бронемашинами. Пехота? Что остается на ее долю, кроме операций по очистке и закреплению местности, захваченной танками?

Насколько мне помнится, именно я замолвил словечко в пользу авиации. Паттон ответил с вежливым пренебрежением:

— Конечно, и она играет свою роль. Я вовсе не хочу сказать, что авиация совершенно не нужна. Я отнюдь не отрицаю, что авиация может приносить пользу, поддерживая наземные операции бронетанковых сил…

Не считая этого единственного выступления в защиту авиации, я скромно хранил молчание. За обедом отец наслаждался отдыхом. Он вовсе не намеревался позволить втянуть себя в междуведомственную военную склоку. Поэтому генерал Паттон завладел трибуной безраздельно. (Спустя месяц, когда он принял на себя командование Южным фронтом в Тунисе, я не без удовольствия вспоминал этот разговор, слушая по радио в нашем африканском штабе отчаянные просьбы Паттона об усилении воздушной разведки и тактической поддержки с воздуха; она должна была предшествовать операциям его бронетанковых сил.)

Штаб Паттона в Касабланке представлял собой настоящий музей. До нашего вторжения в этой вилле помещалась германская миссия во Французском Марокко. Противнику пришлось удирать с такой поспешностью, что он не успел увезти с собой великолепную обстановку. Генерал Паттон восторгался, как ребенок, показывая нам всю эту роскошь.

Мы с отцом вернулись на свою виллу в начале двенадцатого. Почти всю дорогу отец подтрунивал надо мной по поводу сравнительных достоинств бронетанковых сил и авиации. Он явно был в задорном настроении. Через пять минут после нашего возвращения пожаловал Черчилль побеседовать за бокалом вина о де Голле и Жиро. Окольным путем английский премьер-министр вновь вернулся к своему утверждению, что лучше было бы предоставить временное управление Францией одному де Голлю. Он знал, что Жиро произвел на отца невыгодное впечатление. Но в тот вечер отец не был настроен продолжать спор и почти категорически отказался говорить на эту тему. Быть может, из-за усталости он не слишком тактично дал Черчиллю понять, что не заинтересован в дальнейшем обсуждении данной проблемы. Поэтому мы с Гарри Гопкинсом старались направить разговор на исключительно безобидные темы. Около часа ночи Черчилль ушел, а Гарри поднялся наверх в свою комнату и лег спать. Мы с отцом отправились в его спальню.

— Теперь-то Уинстон начинает по-настоящему беспокоиться, — сказал отец. — Сегодня вечером это было заметно.

Я сделал лишь то наблюдение, что Черчилль явно хотел поднять этот вопрос, а отец столь же явно отказался обсуждать его. Я отнес это за счет усталости отца, но, очевидно, это был тактический прием, и, по-видимому, собеседники понимали друг друга.

— Через два-три дня мы увидим развязку, — весело сказал отец. Сегодня вторник? Держу пари на небольшую сумму, что не позже пятницы Уинстон сообщит нам, что ему, пожалуй, все же удастся убедить де Голля приехать сюда.

Мы поговорили о Паттоне. («Правда, Эллиот, он очень приятный человек?»), о юном Рандольфе Черчилле («Завидная способность — ни в чем не сомневаться», — заметил отец) и о коврах, которые мы с Гарри смотрели днем.

Отец несколько беспокоился относительно впечатления, которое произведут на Сталина и вообще на русских решения, принятые нашим Объединенным советом начальников штабов.

— Если бы только Сталин мог сам приехать сюда и убедиться в том, с какими трудностями мы сталкиваемся в отношении тоннажа и в области производства…

Отец был очень утомлен, и через несколько минут я его покинул.

Среда, 20 января

В этот день первыми на повестке стояли вопросы производства и снабжения. Сомервелл условился встретиться с Гарри Гопкинсом пораньше, до завтрака, и в половине девятого, когда я спустился вниз, они уже усиленно трудились. Гарри был руководителем Управления по распределению поставок и знал лучше кого-либо другого, что американское производство военных материалов еще представляло собой относительно небольшую величину.

Около десяти часов явился мой начальник — генерал-майор Спаатс. Он прибыл в Касабланку накануне, и отец хотел побеседовать с ним лично. Туи Спаатс в то время был командующим всеми американскими воздушными силами в Африке и, кроме того, возглавлял воздушные силы в Северо-Западной Африке, руководимые Объединенным оперативным авиационным штабом союзников.

— Довольно сложная система, — заметил отец.

Спаатс кивнул головой.

— Так оно и есть, сэр, — сказал он. — И положение нисколько не облегчается тем, что командование объединено. Теддер — прекрасный человек (маршал авиации Теддер был старше Спаатса чином и числился командующим всеми воздушными силами союзников в Африке), но, несмотря на то, что у нас с ним прекрасные отношения, некоторые трудности все же неизбежны.

— А именно?

— Дело в том, сэр, что на этом театре мы используем главным образом американские самолеты. Мы применяем преимущественно американскую тактику и стратегию. Операции проводятся американцами, а высшее командование находится в руках англичан.

Тут и я вставил словечко.

— Фактически всей войной в воздухе руководит генерал Спаатс, но он подчинен Теддеру.

— Я не хочу сказать, сэр, — продолжал Спаатс, — что мы с ним не сработались; напротив, мы работаем дружно. Я только говорю о трудностях, присущих всякому союзному объединенному руководству. Объединение руководства становится особенно сложным делом, когда союзники совместно руководят людьми и техникой, принадлежащими только одному из этих союзников.

Отец кивнул головой. Туи продолжал рассказывать о других трудностях, с которыми он сталкивался. Речь шла, главным образом, о получении достаточного пополнения самолетов и о сооружении достаточного количества аэродромов с твердой поверхностью. При тех аэродромах, которые мы застали в Африке, один сильный дождь мог прекратить операции на несколько часов, а то и на несколько дней.

Такие беседы с высшими американскими офицерами имели для отца очень большое значение. Политическим следствием нашего союза с англичанами было то, что, поскольку верховное командование на данном театре принадлежало американцу (Эйзенхауэру), англичане требовали и, пожалуй, вполне справедливо, чтобы следующая ступенька иерархической лестницы командования была отдана им. Поэтому морскими операциями руководил англичанин (Кэннингхем), а другой англичанин, Теддер, руководил воздушными операциями. Поскольку морские операции развертывались в Средиземном море, подчинение всех морских сил английскому командующему было оправдано. Но когда Спаатсу приходилось руководить войной в воздухе, находясь в подчинении у маршала Королевских воздушных сил, он сталкивался с трудностями, хотя этот маршал был весьма сведущим офицером и приятным человеком.