Читать книгу "Хаос. Как беспорядок меняет нашу жизнь к лучшему - Тим Харфорд"

Госпел-певица Махалия Джексон тянула: «Меня обманывали и презирали». Ожидание в толпе продолжало нарастать. Все три телевизионные сети вели прямой репортаж с места события. Доктор Кинг шагнул вперед перед началом своей речи, чтобы обратиться не просто к умирающей от жары толпе, а к национальной аудитории, которой у него никогда не было и, возможно, никогда больше не будет. Это был его шанс, и он знал, что должен выступить безупречно.

Доктор Кинг целую ночь работал над речью с несколькими надежными помощниками, взвешивая каждое слово, которое собирался сказать. Он знал, что будет говорить на фоне монументальной статуи Авраама Линкольна и спустя сотню лет после того, как Прокламация об освобождении рабов Линкольна провозгласила свободу рабов южных штатов США. Поэтому Кинг решил открыть выступление искусным оммажем великой Геттисбергской речи Линкольна. Текст Кинга начинался так: «Сто лет назад великий американец, в чьей символичной тени мы стоим, подписал Прокламацию об освобождении. Этот выдающийся документ стал знаменательным маяком надежды для миллионов чернокожих рабов, которых опалял огонь губительной несправедливости. Он ознаменовал счастливый рассвет после долгой ночи».

У Мартина Лютера Кинга за плечами был обширный опыт доскональной работы над речами. Его память всегда была удивительной: в возрасте пяти лет он знал отрывки из Библии наизусть. Он сказал своим родителям, что, когда вырастет, собирается сказать «важные слова»[120].

Так и случилось. Отец Мартина был священником, и мальчик в раннем возрасте начал овладевать мастерством публичных выступлений. В возрасте 14 лет Мартин посетил штат Джорджия, чтобы выступить на ораторском конкурсе. На пути домой в Атланту белый водитель приказал Мартину, «черному сукину сыну», и его учителю Саре Брэдли выйти, когда в автобус сели белые. В конце концов мисс Брэдли убедила Мартина подчиниться. Эта ночь навсегда осталась в памяти Кинга, который позже скажет, что никогда в своей жизни не испытывал большую злость[121].

Впрочем, хоть дорога домой и ознаменовалась плевком в душу, предварявший ее день был триумфальным. Кинг выиграл в конкурсе, рассказав по памяти речь «Негр и Конституция». Так будущий оратор готовился в отрочестве: тщательно изучал материалы, писал черновик и чистовик речи, заучивал его и затем с пылом представлял на публике.

Те же методы помогли Кингу с его первой проповедью в небольшой церкви отца. Выступил он тогда блестяще. «Люди все продолжали приходить, — вспоминал его отец. — Нам пришлось перейти в более просторный зал»[122]. Кинг выиграл ораторский конкурс в университете, где практиковал речи перед присяжными суда перед зеркалом, когда учился на юриста. На собеседовании при приеме на свою первую работу (должность священника в баптистской церкви в Монтгомери, штат Алабама) он прочитал уже опробованную на прихожанах проповедь[123]. Место пастора Кинг получил и, несмотря на гору прочих обязанностей, продолжал все так же фанатично работать над выступлениями. Нужно было закончить диссертацию по теологии, каждое утро просыпаться в 5:30, заваривать кофе, ровнять упрямые усы и работать еще три часа до пробуждения беременной супруги Коретты, которая составляла супругу за завтраком компанию[124].

Воскресные проповеди значили для Кинга очень много. Он начинал готовиться еще во вторник, продолжал доработку речи в течение дня, вдохновляясь трудами Платона, Фомы Аквинского, Фрейда, Ганди. Накануне службы он записывал проповедь на желтой линованной бумаге и начинал ее заучивать. Кинг брал текст с собой в церковь, но когда он поднимался на кафедру, то оставлял листок на своем стуле и выступал по памяти в течение получаса или дольше. Прихожане обожали пастора и его изящную манеру говорить красиво, но по существу. «Он был невероятен», — вспоминал один из коллег Кинга[125]. Чтобы добиться такого уровня мастерства, преподобный тратил на каждую проповедь по 15 часов.

Мартин Лютер Кинг был одним из величайших ораторов, чьи выступления украшали английский язык, и на первый взгляд ясно почему. Образованный и необычайно талантливый молодой пастор ничего не оставлял на волю случая. Каждый слог его речи был продуман.

Рассмотрим примеры людей, которые, по всей видимости, не тратили времени на подготовку. Рик Перри, ставший губернатором Техаса, когда-то претендовал на роль кандидата в президенты от республиканцев в выборах 2012 года. Однако он проиграл гонку из-за катастрофических выступлений на дебатах, об одном их которых какой-то журналист написал в Twitter: «По-моему, Рика Перри только что хватил инсульт»[126]. Во время другой своей речи Перри уверенно начал перечислять три правительственных института, которые бы он упразднил, став президентом, но забыл третий пункт в списке. Когда спустя 15 минут кандидат в президенты выкрикнул, что вспомнил его, сложно было не испытать испанский стыд, [127].

В 2014 году Эд Милибэнд, лидер британской Лейбористской партии, выступил с речью о том, что он должен стать следующим премьер-министром. При этом политику не нужны были ни бесчисленные часы зубрежки выступления, ни распечатка с текстом, ни телесуфлер.

«То, что я хочу сделать, — написать речь и затем использовать ее как основу того, что я хочу сказать стране, — объяснил он на следующее утро в телеинтервью. — Мне нравится такой способ взаимодействия с аудиторией. И конечно, есть риск, что я забуду о чем-то или добавлю что-нибудь на ходу. Но таковы законы жанра»[128].

Законы жанра неумолимы. В соответствии с ними мистер Милибэнд забыл о разделе, который и являлся полем битвы на текущих выборах, — дефиците бюджета. Оппоненты ухватились за эту ниточку и выставили лейбориста как политика, который не воспринимает всерьез важнейшую проблему. Его беспечность подтвердила правоту критиков. После оглушительного поражения на выборах спустя пару месяцев карьера Эда Милибэнда как лидера лейбористов подошла к концу.

Предпринимателю Джеральду Ратнеру удалось уничтожить свою репутацию гораздо быстрее. В 1980-х он построил крупнейшую сеть ювелирных магазинов на планете, а потом разрушил ее парой острот[129]. Выступая перед авторитетной аудиторией крупных предпринимателей в 1991 году, Ратнер пошутил, сказав, что один из его товаров — хрустальный графин — был «дешевкой», а набор серег, которые он продавал, стоил дешевле, чем сэндвич с креветками, «но и по долговечности ему уступал». Эти слова оказались на первых полосах газет, и продажи Ratners резко упали. Ратнера вышвырнули с работы, компания даже избавилась от вредного названия. Промах дельца обошелся в полмиллиарда фунтов — или три четверти миллиарда долларов. Сам Джеральд Ратнер потерял все свое состояние.

Кто захочет разделить судьбу Джеральда Ратнера, когда можно перенять скрупулезный подход молодого Мартина Лютера Кинга? Кажется очевидным, что перед публичным выступлением мы должны готовиться так же тщательно, как и пастор, который писал и заучивал свои проповеди.

Но что, если это не так? Что, если мы должны больше импровизировать, не боясь рисковать и высказывать то, что приходит нам в голову спонтанно, по велению инстинктов? Хотя примеры доктора Кинга, Ратнера, Милибэнда и Перри подтверждают пользу методичной подготовки, иногда стоит окунуться в хаос импровизации.