Читать книгу "Петр Столыпин. Крестный путь реформатора - Виктор Воронин"

Однако в своей деятельности Дурново сразу же сталкивается с противодействием премьера Витте, что было обусловлено двумя основными причинами. Витте вообще органически не терпел вокруг себя сильных и самостоятельных личностей (при этом подозревал Дурново, возможно небезосновательно, в желании самому возглавить правительство), но не менее важны были и их принципиальные политические разногласия. Сергей Юльевич последовательно делал ставку на достижение согласия с либеральной оппозицией (некоторые политические противники подозревали его даже в намерении стать «президентом Российской республики»), и министр внутренних дел, выступавший к этому времени против такого курса, ему крайне мешал. Противостояние министра и премьера достигло такой степени, что царю было необходимо сделать окончательный выбор — чей политический курс он выбирает.

Заметим, мнение о вредящем делу гипертрофированном честолюбии премьера (незаурядности дарований которого он в полной мере отдавал должное) разделял и Столыпин. Как считал Петр Аркадьевич, «человек он (Витте) очень умный и достаточно сильный, чтобы спасти Россию, которую, думаю, можно еще удержать на краю пропасти. Но боюсь, что он этого не сделает, так как, насколько я его понял, это человек, думающий больше всего о себе, а потом уже о Родине. Родина же требует себе служения настолько жертвенно-чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует всю работу». После этих слов, которые отнюдь не были предназначены для печати, понятна необоснованность мнения лидера кадетской партии Павла Николаевича Милюкова, явно приписывавшего Столыпину свои собственные черты честолюбивого политика: «П. А. Столыпин принадлежал к числу лиц, которые мнили себя спасителями России от ее "великих потрясений". В эту свою задачу он внес свой большой темперамент и свою упрямую волю. Он верил в себя и в свое назначение. Он был, конечно, крупнее многих сановников, сидевших на его месте до и после Витте. Он был призван не на покой, а на проявление твердой власти (вот в этом глава Партии народной свободы, безусловно, прав. — Авт.); власть он любил, к ней он стремился и, чтобы удержать ее в своих руках, был готов пойти на многое и многим пожертвовать».

Вопрос разногласий между Витте и Дурново Николай II решил в характерном для себя стиле. В отставку были отправлены обе противостоящие стороны. Место премьера занял Горемыкин, настроенный исключительно на исполнение любых царских указаний (Столыпин говорил, что у премьера «преоригинальнейший способ мышления; он просто не признает никакого единого правительства и говорит, что всё правительство — в одном царе: что он скажет, то и будет нами исполнено, а пока от него нет ясного указания, мы должны ждать и терпеть»), а МВД возглавил Столыпин, в твердости которого при подавлении революции не было ни малейших сомнений. Что касается основного вопроса — отношений с I Думой (ставшей центром деятельности всей оппозиции), то император к этому времени еще не принял определенного решения и оставлял за собой свободу маневра. Во всяком случае, Столыпин при всей своей декларируемой жесткости не был всё же для Думы настолько неприемлемой фигурой, как Дурново, давно уже сжегший за собой все мосты в отношениях с оппозиционными думцами. Именно в этом заключается одна из главных причин назначения царем Столыпина на МВД.

Как уже указывалось, Петр Аркадьевич не верил, что в условиях постоянной неопределенности царской позиции по ключевым вопросам государственной жизни и, особенно, неэффективности существовавших механизмов государственного управления сможет достичь успеха, но не считал для себя возможным уклониться от исполнения долга. Его позицию в этом отношении ярко иллюстрирует следующее высказывание: «Нельзя сказать часовому: у тебя старое кремневое ружье; употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних; брось ружье. На это честный часовой ответит: "Покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться умело действовать старым"».

Новый глава МВД был в этом высказывании предельно откровенен. Несмотря на всё несовершенство государственной системы Российской империи, ее несоответствие вызовам времени, он исполнял службу часового, готового защитить вверенный пост ценой собственной жизни.

Правда, Столыпину пришлось непосредственно заниматься всеми вопросами МВД, продолжавшего оставаться наиболее важным органом в системе государственного управления, очень недолго — до июля 1906 года. Хотя, став председателем Совета министров, он и остался одновременно министром внутренних дел, но колоссальная занятость на посту главы правительства не давала ему возможности постоянно заниматься всеми текущими делами министерства (что впоследствии, возможно, стало главной причиной его смерти). Но в течение нескольких месяцев ежедневного руководства МВД Столыпин занимался самым широким кругом вопросов — от тонкостей полицейской службы и земских проблем до политических вопросов стратегического характера.

Хотя Петр Аркадьевич и не был профессионалом в вопросах политического сыска (данное направление работы в условиях революционного кризиса в силу понятных причин являлось в действиях МВД абсолютно приоритетным), его как руководителя очень высоко оценивали даже наиболее опытные жандармские деятели. Он сделал всё возможное, чтобы вникнуть в совершенно новую для него сферу деятельности, и считал своей опорой не просто профессионалов, но людей, имевших гражданское мужество не приукрашивать свои донесения о положении дел. Например, генерал Герасимов, имевший заслуженную репутацию не только одного из наиболее авторитетных охранников империи, но и человека, который никогда не боялся отстаивать собственную позицию перед самым высоким начальством, писал о своем патроне: «Работа под руководством последнего принадлежит к самым светлым, самым лучшим моментам моей жизни… Уже во время первого свидания Столыпин произвел на меня самое чарующее впечатление как ясностью своих взглядов, так и смелостью и решительностью выводов. Он знал обо мне от Дурново и потребовал, чтобы я представился ему немедленно после вступления его в должность. Прием длился, наверное, около часа. Я сделал обстоятельный доклад о положении дел в революционных партиях. Столыпин просил меня сноситься с ним по всем делам, касающимся политической полиции, непосредственно, минуя Департамент полиции. Он хотел, чтобы я делал ему доклады по возможности каждый день. И действительно, почти ежедневно после 12 часов ночи я приезжал к нему с докладом, и если меня не было, он обычно звонил и справлялся о причинах моего отсутствия. "Для вас, — заявил он мне в первую встречу, — если будет что-то экстренное, я дома во всякое время дня и ночи"».

Другой незаурядный профессионал политического сыска — жандармский полковник Павел Павлович Заварзин (возглавлявший при Столыпине сначала Варшавское, а потом Московское охранное отделение) отзывался о своем бывшем начальнике не менее восторженно, и при всей безыскусности его характеристики, она одна из наиболее точных: «…я был вызван в Петербург для личного доклада министру внутренних дел П. А. Столыпину.

В назначенный час я был приглашен в кабинет министра, который в это время, по желанию Государя, проживал с семьей в Зимнем дворце[7]. Навстречу мне из-за стола поднялся высокого роста брюнет с черною небольшою бородою и спокойно смотревшими на меня карими глазами. Заметное утомление министра сказывалось иногда в его позе. П. А. Столыпин слушал мой доклад с большим вниманием, ни разу не перебив, и лишь от поры до времени делал заметки. Затем он задал мне ряд вопросов, входя в детали и способ выполнения его указаний.