Читать книгу "Я - смертник Гитлера. Рейх истекает кровью - Хельмут Альтнер"

Унтер-офицер Веертс снова поднимает нас. Мы понятия не имеем, что ждет нас впереди. Осторожно подходим к крестьянскому подворью и останавливаемся возле сарая. Брошенные машины санитарно-дезинфекционного подразделения стоят на опушке леса. Садимся на землю и смотрим в небо.

Стягиваю сапоги с моих многострадальных ног. Подошвы ног белы, как у покойника, и сплошь покрыты волдырями. Решаем заночевать здесь, но для этого нам нужно устроить спальные места. Мы роем ямы, наподобие могил, и выстилаем их принесенной из сарая соломой. Целое отделение берется чистить картошку, в котле уже варится пол свиньи.

Время тянется ужасно медленно. Собираемся приступать к обеду, когда во дворе останавливается автомобиль командира полка. К нам подходит лейтенант.

— Всем привести себя в порядок!

Аккуратно натягиваю на больные ноги сапоги. Строимся. Сзади — наши ямы и варящаяся в котле свинья. Низколетящие самолеты с грохотом пролетают над верхушками деревьев, обстреливая деревню, пока мы стоим в зарослях папоротника и ждем нового приказа.

Идем по дороге, стараясь держаться ближе к деревьям. К нам прибывает пополнение. Это фольксштурм и пожарные, которых наспех собрали и вооружили. Их взгляды из-под касок исполнены воодушевления. Они входят в огонь, мы же хотим выйти из него. Удастся ли нам это?[58]

Начинается гонка, гонка на время по лесным тропам и открытым полям, через пустоши и песок, гонка наперегонки со страхом. Другие солдаты где-то подготавливают оборонительные рубежи, на новые позиции выдвигается зенитная артиллерия, на бой с врагом мчатся танки. Мы же, напротив, отступаем.

Скоро еще одна деревня, Демнитц. Жители подходят к нам и нерешительно спрашивают нас, стоит ли им сбежать. СС идет из дома в дом, собирает мужчин, которые должны надеть форму СС на деревенской площади, затем быстро приведены к присяге и посланы вперед.

Сегодня день рождения Гитлера…

Скоро мы выходим на главную дорогу, ведущую на Берлин[59]. Ноги болят меньше, чем на лесных тропах и проселочных дорогах. Мы поневоле превратились в пехотинцев и должны выбраться из западни. Продвигаемся длинными колоннами под деревьями по обеим сторонам дороги. Туго набитые боеприпасами карманы шинелей бьют по коленям при каждом шаге. Я несу автомат сержанта, который идет без вещмешка. Каждые полчаса мы меняемся, по очереди неся то панцерфауст, то автомат. Отстаю, будучи не в силах идти дальше.

Красивая гостиница стоит у поворота дороги. Солдаты занимаются упаковкой архива. Я прошу воды и с радостью утоляю жажду. Чувствую себя немного бодрее. Пару минут отдыхаю и спешу дальше. Товарищи из моей роты отдыхают в лесу. Троих нет.

Вражеские самолеты подожгли лес. Подлесок потрескивает и горит, от дыма начинают слезиться глаза. Мимо мчатся грузовики, поднимая облака пыли. Деревья вспыхивают снова. В горле горит, язык распух и еле двигается. Прекратится ли когда-нибудь эта мука? Из леса доносятся автоматные очереди. Русские. Неужели все было напрасно?

Мы то бежим, то идем, выбиваясь из сил. Легкие сжимает удушье. Мы не осмеливаемся бросить вещмешки и оружие.

У нас последний шанс вырваться из окружения. Мы бежим. Темнеет. Где-то вдали стреляют из автоматического оружия.

Мы наконец прорвались. Позади слышны винтовочные выстрелы. Грузовики остановились. В небе деревьями висят сигнальные ракеты Вери. Брешь закрыта, окружение завершено, у нас больше не осталось сил. Мы можем лишь ползти. Я иду буквально на цыпочках. Хочется упасть замертво. Закончится ли когда-нибудь боль?

Пересекаем железнодорожное полотно. В небе позади нас повисает сигнальная ракета. Мы спасены.

Мы находимся в Беркенбрюке. Звук наших шагов эхом отражается от пустых и унылых зданий. То здесь, то там в домах появляется свет и встревоженные жители подходят к окнам.

Мы отдыхаем на перекрестке, присев на ступени маленького магазина. Лунный свет играет на наших усталых лицах. Лейтенант о чем-то разговаривает с командиром полка. Испытываю сильный голод, поскольку мы не ели с прошлой ночи.

На дорожном указателе надпись: до Литцена 48 километров. Теперь мы и впрямь пехотинцы.

Нам приказано отправиться в Рауэн на торговую базу. Товарищи берут стоящие возле домов ручные тележки, Гейнц выбирает тачку. С благодарностью сгружаем наши вещи в кучу и идем выполнять приказ. Полусонные, бредем по дороге. В небе висит призрачный лунный диск.

У тачки ломается колесо, и нам снова приходится все нести на себе. Слезы гнева выступают на моих глазах. Неужели все так неудачно получается? Я возвращаю Веертсу его автомат и остаюсь со Штрошном. Остальная часть роты идет дальше, их оружие блестит в лунном свете. Мы остаемся одни. Нам теперь все равно.

С правой стороны от нас располагаются несколько вилл. Проходим в открытые ворота и поднимаемся по ступеням. Двери закрыты, и звонок не работает. Кладем вещи и снимаем сапоги. Чиркаю спичкой. Из сада раздается крик:

— Гасите огонь! — Приближается какая-то фигура. Гитлерюгендовец. Нам отпирают дверь, и мы входим.

Виллы пусты, и их заняла рота истребителей танков гитлерюгенда. Пока мы осматриваем кухню, ребята выносят нам хлеб и стаканы, наполненные солодовым напитком. Выходим наружу и молча едим. Мы никогда не ели с такой жадностью. Мы едим и едим. Наконец, прикончив весь хлеб, успокаиваемся.

В прачечной стоят бадьи с водой. Мы садимся в них и охлаждаем натруженные ноги. Лунный свет серебрит комнату.

Затем мы идем наверх, где в одной из комнат положены тюфяки, набитые соломой. Мы ложимся на них и тут же засыпаем. Ребята входят и уходят, они в сущности такие же дети, как мы сами. Все говорят, что американские самолеты сбросили листовки, в которых просят нас держаться. Они скоро подойдут, чтобы нам помочь. Но я больше ни во что не верю.

Тихий звук голосов доносится до нашего слуха. Крепко сжимаю заряженное оружие, словно это может спасти меня, как тонущего соломинка. Засыпаю окончательно.

Суббота, 21 апреля 1945 года

Дом дрожит и сотрясается. Дребезжат стекла. Мы возвращаемся в суровую действительность. Яркие лучи утреннего солнца светят в окна. Повсюду суетливо бегают парни из гитлерюгенда. Хватаем вещи и пулей выскакиваем на улицу.

Дорога запружена беженцами, подводами и автомобилями. Нам с огромным трудом удается двигаться в этом море хаоса. Над деревней вздымаются ввысь языки пламени и клубы дыма. Повсюду неописуемая суматоха.

Перед нами блестит серебряно-серая лента автодороги Берлин — Франкфурт-на-Одере. Военная полиция тщетно пытается упорядочить движение колонн, в то время как бойцы фольксштурма и гитлерюгенда наспех сооружают оборонительные позиции с обеих сторон автодороги. Войска заполоняют обочины автодороги, по которой двигаются загруженные сверх меры автомобили. Мы безуспешно пробуем остановить хоть один.