Читать книгу "Охота на ведьм - Вероника Иванова"

— Церковь щедра.

— И церковь милостива к грешникам. — Взгляд монаха многозначительно коснулся прислоненного к стене «шершня».

Углядел-таки, мерзавец. Хотя сам виноват, раньше нужно было думать и раньше таиться. Вот так, сделаешь доброе дело, а потом нахлебаешься досыта, за собственную доброту расплачиваясь.

— И многое может быть прощено?

— Все, что в силах простить Отец небесный.

Конрад сделал вид, будто задумался над словами инквизитора. А тот, видимо полагая, что все необходимые решетки расставлены, продолжил расспросы:

— Вы осматривали то мертвое тело, из-за которого начались волнения?

— Волнения? — фыркнул сквайр. — Люди в любой малости готовы увидеть страшную беду.

— Хотите сказать, что оживший мертвец — сущая безделица?

— В здешних местах? Да.

— А чем здешние места отличаются от других?

Неужели он и правда не знает? Странно. Зачем же тогда прибыл сюда? Из-за нелепого доноса о мертвяке?

— Что вы слышали об Амменире, отче?

Инквизитор совершенно искренне покачал головой:

— Ничего. До сегодняшнего дня.

Конрад закусил губу.

Рассказать или нет? Если он начнет копать, то рано или поздно докопается до причины, удерживающей сквайра в гнилом поместье. Так может быть, подкинуть ищейке одну из косточек в надежде, что другие и не понадобятся?

— Много лет назад, еще во времена правления Демосфена, Амменир был захвачен нежитью под предводительством некой ведьмы по имени Эрхог. Зайдите в любой здешний крестьянский дом, и вам охотно расскажут сотни страшных историй о похождениях оживших мертвецов и их алчной хозяйки. К счастью, ее владычество над окрестными землями продолжалось недолго. Имперская гвардия выжгла и вычистила гнездо скверны, но время от времени то тут то там объявляются остатки прежнего мертвого воинства. Когда ведьма пала, часть ее подручных, потеряв силу, затаилась в лесах, впав в нечто вроде медвежьей спячки. Но иногда они просыпаются, выходят к селениям и… — Сквайр неопределенно взмахнул рукой.

— Это случается часто?

— Раз в год, а то и чаще.

— Так почему же только теперь стало слышно об Амменире и его беспокойных обитателях? — вопросил инквизитор, хитро щуря глаза.

Почему, почему… Придется добавить еще немножко правды.

— Тревогу подняли пришлые селяне. Те, что обосновались у самого леса. Они перебрались сюда совсем недавно, вот и не привыкли еще к местным причудам.

— А откуда перебрались?

— С запада.

— Спасаясь от эльфийских стрел?

— И от орочьих набегов, — не моргнув, добавил сквайр.

Инквизитор сплел пальцы в замок.

Не поверил? Что ж, его дело. Будет спрашивать, люди все подтвердят. Вот только от лука никуда не денешься, Бетрезен его подери!

— И кто больше досаждает здешним жителям? Эльфы или орки?

Конрад почувствовал, что начинает уставать от расспросов, но оборвать беседу, да еще столь вежливую, на полуслове могло только чудо. И оно свершилось.

Дверь приоткрылась, пропуская на порог комнаты белокурую целительницу с заспанными, чуть ввалившимися после тяжелой работы глазами и робкой улыбкой на бледных губах.

— Доброе утро!

* * *

Спаситель был красив. И тот, чьи страдания молили о помощи, тоже был красивый. Наверное, еще красивее. А тот, что сидел с ней в карете еще до того, как раздался звон стали, был красивый, только старый. Старее, чем другие. Но все равно, эти лица были уже знакомы. И запомнились навсегда.

Всю свою жизнь Эвиэль видела словно сквозь туман. Иногда он становился совсем редким, рваным, как кисея занавесей после проделок любимого котенка, но чаще все же оставался плотным, и в нем невозможно было разглядеть почти ничего, кроме неясных теней. А вчера был настоящий праздник. Целых три лица сразу! Так много Эвиэль еще ни разу не разглядывала и не запоминала. Правда, одно из лиц она скорее чувствовала, чем видела, и с закрытыми глазами могла узнать его из тысячи, а вот с открытыми… Потому она и пришла на звуки уже слышанных голосов, в надежде разглядеть то, что осталось сокрыто туманом.

Она изо всех сил всмотрелась в тень, стоящую у окна, но лучи солнечного света, пробивающиеся в комнату сквозь ячеистый переплет рам, только мешали. Зато голос был слышен ясно, удивленный, но явственно чем-то обрадованный:

— Утро?

— Я спала. И проснулась. Значит, утро.

Он наконец-то приблизился, чуть разгоняя туман, но все еще недостаточно, чтобы Эвиэль смогла разобрать его черты.

— Как вы себя чувствуете?

— Ай, девочка, ну куда же ты вскочила? А ну, пойдем-ка обратно, полежишь еще!

Чьи-то ладони крепко сжали плечи девушки и повлекли за собой. Эвиэль успела лишь еще раз обернуться, в последней попытке ясно увидеть то, третье лицо, подаренное ей милостью божьей, но безуспешно: туман беспамятства снова сомкнул свои крылья.

* * *

— Она блаженная, — равнодушно сказал инквизитор.

Что-то подобное Конрад и подозревал. Ни одна послушница, находящаяся в здравом рассудке, не станет тратить все свои силы сразу. Тем более на рану, которая не может привести к смерти. Следовало лишь слегка залечить порез, а уже потом, в аббатстве, заниматься целительством сколько душе угодно. Да и парень потерпел бы.

— Отче?

А вот и он, легок на помине! Уже твердо стоит на ногах и вроде в отличие от сквайра даже успел подремать.

— Да, сын мой?

— Окажите милость, примите мое покаяние.

Второго подарка судьбы в течение пяти минут Конрад и вовсе не ожидал. Инквизитор может отказать в любой просьбе, только не в исповеди, значит, неприятный разговор откладывается.

— Разумеется, сын мой.

Монах поднялся со скамьи, пряча явное неудовольствие в уголках губ, и последовал за чудесно исцеленным воином, оставляя сквайра наедине с возможностью придумать сотню новых отговорок.

* * *

Марк дождался, когда инквизитор плотно прикроет за собой дверь, опустился на колени, молитвенно сложил руки и склонил голову.

— В чем ты грешен, сын мой? — ласково спросил исповедник.

— В том, что храню многие тайны, отче.

— Желаешь поведать о них?

— Ни в коем случае.

Инквизитор удивленно приподнял брови, а Марк раскрыл ладони, и луч света зайчиком отразился от перстня, повернутого печаткой наружу. Больше можно было ничего не объяснять и не называть никаких имен, но охотнику требовалось не просто доверие и благосклонность старшего брата по церкви, а его полное содействие.