Читать книгу "Эта тварь неизвестной природы - Сергей Жарковский"

– А я посмеялся… Я тебя понял по делу, Мавр. Надо обсуждать. Это тема. Ты домой или в выход сейчас? – спросил Набис.

И вот тут искоркой у Мавра проскочило колебание: соврать или не соврать. (Не чихнуть бы.) И Мавр соврал.

– Домой, – сказал он. – Кто куда, а я сюда шёл нового мента послушать. Вчера от Петровича объявили в пивнухе, что привезут.

– А, понял, почему не слыхал. Я в наряд как раз… Я понял, ты домой.

Мавр покивал.

– Только кассету посмотрю у Петровича, ему там завезли. Про Шаолинь какое-то новое. А потом домой.

Ложь.

– Тогда к разливу сегодня в пивнухе пересекаемся и базарим. Всё, давай, Валер.

– Ничего, на, – ответил, как полагается, Мавр, обслюнил и далеко выплюнул окурок. – Так ты со мной, Серёга?

– Да базару нет, Мавр. Ты что?! Спасибо тебе, что маякнул вообще. Тема!

– В одном ерике росли, одним переулком на горшок бегали. Твой батя с моим икру солил. Кого же ещё звать? Городских, как мой шестёра? Или куркулей? Не смешно даже. Искать я тебя хотел сегодня-завтра в городе… – Мавр с хрустом почесал лоб, побегал своими рыбьими глазами и вдруг совершенно другим тоном спросил: – Слышь, Набис, кстати, а ты пропас, что в «Крепком орешке» русский снимается? Который в «Тридцать первом июля» средневекового гитариста играл?

Ах ты Штирлиц, твою мать. Штандартенфюрер. Но Набис, конечно, удивился. И не только словам, но и по сути. Ему нравился «Крепкий орешек», хоть и про мента.

– Да ладно!

– Да я и сам сразу не поверил, хотел за язык притянуть одного. А он в точку увидел, ты понял? Длинноволосый, со сборной волыной бандит он там. Который за брата менту мстил. И это точняк, он тот самый, из «Тридцать первого июля», мы, короче, пробили в салоне у Махася, останавливали на паузу спецом. В субтитрах есть. Александр Годунов. Короче, Набис, ты паси, даём мы угля в мире. В «Назарете» наш играет, в «Орешке» наш, – одни наши хулиганы везде, короче. Вот и мы с тобой сделаем Америку. А х***, мы нерусские, что ли? Понял, Серый? Вот так.

– Понял, – в тон ответил Набис. – Всё, расход, а то мой разорался.

– Встретимся. Не сбойни на вечер.

Они пожали друг другу руки. Рукопожатие было слабое, рыбье какое-то. Набис поспешно отвернулся и зашагал, и начал тереть зверски зудящий нос, пробиваясь к машине. Пошёл сквозь людей, плечом вперёд, придерживая РПК на боку и расслабляя внимание, чтобы оно сработало как фотоаппарат, когда будет можно и нужно. Его узнавали. «О, и Набис тут!» – сказал кто-то, кто-то хлопнул его по плечу, а Жека Туранчокс вполголоса крикнул своим роботоголосом: «Привет, кудрявый!» Полковник со свитой уже расселись, Харон завёл мотор. Бармен, Николай Николаевич Петрович, упираясь локтём в крышу кабины, что-то напоследок втирал полковнику, ищущему взглядом конкретно Набиса. Набис переступил с эстакады на кузов, сел на своё мокрое место, полковник недовольно кивнул ему, но Набис думал о другом, поиск-преследование, и уничтожение, грёбанный Мавр-Штирлиц, сволочь синяя, Каддафи тебе, где же ты меня пропас с моей темой… – и всё внимание, сколько у него его имелось, собрал Набис в точку и, выпрямившись в кресле, сделал в голове снимок людей на эстакаде. Закрыл глаза и начал его просматривать.

Петрович, Валя, Анаша, Малиновы, Хлопс, Гога… сам Мавр, Петя Мисруков… да где же он?.. кривоногий, не знаю, как зовут… Пшик, Рома-Пепсикола, Лысый… И вот он, бампер Мавра. Стоит, как перед расстрелом. Гриша Платонихин. И одет он для выхода, как и Мавр.. И тут Набиса осенило, ему даже показалось, что он в реку с плавучим домом на секунду окунулся. «Кактусы», сука! «Кактусы»!

И ведь время подходящее – для Мавра, с его-то чутьём на местности. Вторая половина дня, пеплы за стадионом уже поднялись, ходилы, кто утром в город вышел, либо вернулись, либо уже нет. Сейчас город пуст. Шального трекера, кто пеплы пережидает, либо умеет их осаживать, как умеет Мавр, можно и под газон пустить… И ведь в голову же не придёт никому – во второй половине дня выйти в госпиталь! Вот кто «кактусами» институт снабжает через эту крысу Олю высокомерную! Мавр. Всю малину людям обгадил… Но «кактусы» – это вообще неважно, разгоняя злость, как дым перед лицом, подумал Набис. Важно, что они прямо сейчас за ними выйдут, Мавр с Гришей. А самое важное – Мавр выкупил Лёву Чикашина. И, значит, живую воду. Вот что важно.

Но «кактусы» из головы не шли тоже.

Надо хорошенько подумать… Не подумать даже, а сообразить. Харон пойдёт сейчас без остановок, минут семь-десять объективного времени у меня. Сколько сейчас время в Предзонье? Быстро надо будет бегать, не на чем же ездить, некогда будет соображать, сейчас давай, Набис, давай, это политика, делай политику, бегом.

А тем временем Петрович, не обращая внимания на дождь, пожимал руки, толкая плечом, просовывал мимо Набиса руку прапорщикам, пожал походя за компанию и Набису руку, напоследок долго тряс лапу полковника, заканчивая какое-то прощальное приветствие, – Набис не слушал. Машина тронулась, полковник вспомнил про забытый в руке стакан и успел сунуть его хозяину уже на ходу, Харон плавно ввёл «шишигу» в разворот, и они поехали обратно на Землю.

– Товарищ полковник… – начал Глызин, едва они протиснулись в щель на выезде из управления. Полковник резко обернулся к нему. Понятно, не хочет обсуждать при нём, при Набисе. Интересно, что Петрович ему там навалил в ящик? И зачем, главное, если это была просто встреча с народными массами? И почему я про неё ничего не знал, а ведь народ был разный, сбор по сосенке… И Вадик-Фенимор тоже не знал, а он-то с Петровичем вообще в кентах, по делу… Или уже нет? Слишком много народу на одну Зону, подумал Набис. Все в одном месте. Машина выехала в солнце. Сопровождаемые одновременно прикрыли глаза руками. Так. Не о том. Давай конкретно. Объяснение Мавра, что решил он меня как зёму в дело взять – нормально. Пацанов капустинских осталось два-три кроме них, нормальных до Зарницы ребят, Женя-Воин, например, но Воина в Зону и бампером взять стрёмно, абсолютный ноль, как трекер. Нормально, нужен ходила моего уровня. Но. Всё остальное – фуфло. С Лёвой я вчера вечером говорил, не ходил он больше, кроме того, первого раза, к учёным, а тогда он им ничего конкретного и не сказал. Откуда тогда протекло? Лёва же хоть и чмошник, но не самоубийца же.

Может ли валять вола Вадик-Фенимор? Тут надо очень крепко сообразить. Какой ему прок с Мавра? Люди они разные, злые только одинаково. Мавр синий, Фенимор хоть и хулиган, но без подлянки. Если трек к Житкуру, старому аэродрому Лёва действительно провесил, то зачем Фенимору Мавр? Да ни за чем. А одновременно два предложения мне – в две разных артели? Они знают оба, что у меня есть человек с треком, и перетягивают? У Набиса аж живот свело от напряжения мысли. Тут я либо чего-то не знаю, либо это совпадение. В Зоне же и вокруг неё всё как-то в одну точку бьёт, все друг у друга под ногами путаются. Мисруков на лекциях говорил, что у нас сейчас дикое время, когда сплошная стрельба в дыму, и только, может, через год лишь дым рассеется и начнётся какая-то самоорганизация, какие-то договорённости начнут выполняться, чтобы самим себя не выбить до последнего человека с чуйкой, до Дункана Маклауда из клана Маклауд, так сказать. (Так вот зачем Петровичу Блинчук! – как будто прожектором в мозг ударило внезапно вторым планом. Разводящий! Своего, местного, никто сейчас за судью не примет, слишком много понтов намешано в лагере, слишком много смертей внахлёст, слишком много истерики, горя и корыстных надежд. Вот Петрович бы потянул, но ему ж нет ходу за «нейтралку»… Набис покосился на Блинчука. Полковник вроде бы даже дремал, крепко сжав своими граблями подлокотники. А ведь выгорит, в натуре. Если он сейчас прижмёт, как пообещал, красных на вышках, то выгорит, сто пудов.)