Читать книгу "Хрустальный сад - Эвелина Баш"

Я вернулся в номер. В номере царил бардак, вещи были разбросаны, на полу лежали осколки стекла. Мой взгляд упал на отражение в зеркале, и это отражение заставило меня ужаснуться. Волосы были взлохмачены, глаза провалились, лицо покрыто щетиной и к тому же имело болезненный желтоватый оттенок. Я с отвращением отвернулся от зеркала, снял с себя покрытую пылью рубашку и бросил ее на кровать. Судорожно вздохнув, я присел на край кровати и обхватил голову руками. Как я буду жить без нее? Как?! Второй и последний раз в жизни Вальтер Рит плакал.

Я вернулся к Наставнику. Не то, чтобы я хотел этого на самом деле, я просто поехал в аэропорт, купил билет и прилетел в Прагу. Все происходило словно на автопилоте, не помню, чтобы я четко осознавал, что делаю. Тем не менее, я снова был в замке, снова в его кабинете. Я сидел в кресле, глядя на темнеющие в камине угли. Он стоял, прислонившись к столу, и смотрел на меня. Молчание продолжалось несколько минут, а может и часов. За окном барабанил дождь.

– Я знал, что ты не ослушаешься меня, – наконец сказал он.

– Я выполнял ее просьбу, – тихо отозвался я, не глядя на него.

– Манипулировать людьми, – усмехнулся он, – это так просто.

– Значит, это Вы внушили ей эту идею? – спросил я, по-прежнему глядя в камин.

– И не только эту, я внушил ей мысль о Хранителе душ и даже позволил забрать его.

Я посмотрел на него, во мне постепенно закипала злость.

– Вы сами наказали себя, дети мои, – расхохотался он.

Я вцепился в подлокотник кресла, борясь с порывом броситься на него.

– Я дал ей слишком много ума и свободы, – сказал он, и я заметил, что он сразу как-то постарел и осунулся, – прекрасный пример того, что добро никогда не остается безнаказанным, – он опустился в кресло напротив меня. – Я потратил долгие годы, прежде чем нашел такого как ты. Дал тебе все, вывел тебя в высшие круги нашего общества и наделил почти безграничной властью. Я разрешил тебе все, а ты покусился на единственное, что было тебе запрещено – на мою Алишу. Неужели тебе совсем не знакомо понятие благодарности?

Его голос был сухим и холодным. За окном бушевал ветер, крупный град застучал по стеклу.

– Виноград погибнет, – тихо сказал я.

– Мне все равно, – он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Мне жаль, что все так вышло, – почти шепотом сказал я. Он усмехнулся. – Я не хотел влюбляться в нее, но я не смог, – я поставил локти на колени и обхватил голову руками.

– Ты на темной стороне, здесь нет места для дружбы и любви, – донесся до меня его голос.

– Но вы же любили! – воскликнул я и посмотрел на него, он по-прежнему сидел, закрыв глаза.

– Но это не сделало меня счастливым, – сказал он. – Мы созданы не для счастья, Вальтер. Мы одиноки в нашем темном мире.

– Ненавижу одиночество, – выдохнул я.

– Ты привыкнешь к нему, – ответил он.

– Я не хочу.

– Сколько еще друзей и любимых тебе нужно потерять, чтобы ты понял, что это все не твое? – он открыл глаза и посмотрел на меня.

Я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу.

– Что вы знаете об этом?

– О, твой прекрасный рыжеволосый юный друг, – протянул он, и мое сердце забилось быстрее, – из него вышел бы отличный темный суа, если бы в нем была хоть капелька магии.

– Это вы убили Санни? – спросил я быстрее, чем эта мысль сформировалась в моей голове.

– Он был честолюбив, самовлюблен, – продолжал он, проигнорировав мой вопрос, – совсем такой же, как ты. Только ты до последнего пытался изображать из себя правильного, а он вытащил всю свою демоническую сущность наружу.

– Это вы убили Санни? – повторил я свой вопрос. – Это вы заставили его принимать наркотики?

– О, нет, что ты, наркотики – это была полностью его идея, мне даже не пришлось подталкивать его к этому.

– Но под машину-то он попал не случайно, – сквозь зубы процедил я.

– Он мешал тебе двигаться дальше, – сказал Штайнберг.

Я не помню, как это произошло, но через мгновение он лежал на полу вместе с перевернутым креслом, а я нависал над ним и собирался перекусить ему шею. Я знал, что он видит сейчас огромного огнедышащего волка. Он тяжело дышал, пытался сопротивляться и насылал на меня какие-то свои иллюзии, но я не поддавался. Я разжал челюсти и практически укусил его, когда окно над моей головой разлетелось на сотни осколков, и меня поразил удар молнии.

25

Сквозь сон я почувствовал, как меня пробирает холод, а тело тяжелеет и немеет. От этого странного ощущения я окончательно проснулся. Открыл глаза и почти сразу же зажмурился, свет показался слишком ярким. Попробовал пошевелиться, но руки и ноги почти не слушались. Было такое чувство, словно в тело вонзилось несколько сотен иголок. Подо мной было что-то очень твердое, холодное и мокрое. Попробовал снова открыть глаза, оказалось, что лежу на ступенях замка. Темные дубовые ворота передо мной были наглухо закрыты. Ночью, похоже, поливал нехилый ливень. Кругом были лужи, одна из них собралась под моим онемевшим телом. Из-за этого моя одежда была мокрой насквозь. От холода начали стучать зубы. Я попытался подняться. С четвертой или пятой попытки мне это, наконец, удалось. Почти. Ноги наотрез отказывались стоять ровно, спина не разгибалась, глаза почти ничего не видели. Шаг, еще шаг, нужно размять конечности, чтобы хоть как-то вернуть чувствительность. Для этого потребовались невероятные усилия. Я поднял голову и посмотрел на окна замка. Они были темны и безжизненны. Значит, он выбросил меня, размышлял я, не убил, а просто выбросил, как ненужную тряпку. Я бросил последний взгляд на замок и побрел прочь, через лес, к автомагистрали. Я ожидал, что серое небо, угрюмо нависшее над лесом, разверзнется и меня поразит молния, или хлынет ливень, но ничего не происходило. Я был разбит, опустошен и унижен. Мысли бесформенными призраками возникали и исчезали в моей голове.

Через какое-то время я вышел к дороге и почти сразу поймал попутку. Пожилая семейная пара с удовольствием согласилась подвезти меня до Праги. Им было невдомек, что везут они вовсе не милую и скромную ученицу колледжа, домой к родителям.

Я остановился в отеле. Представился пожилым американским туристом, путешествующим по Европе. Проспав почти сутки, я отправился в город. Возвращение в Прагу оказалось совсем не триумфальным, как в тот, первый раз. Я шатался по улицам, словно городской сумасшедший, заглядывал в витрины и здоровался с прохожими. Я гнал прочь мысли об Алише, заставляя себя забыть то, что я натворил. Иногда получалось. Я ждал, когда Наставник меня найдет. Ждал, когда он придет убить меня. Я думал, что он задумал какую-то страшную расправу надо мной и ждал, когда же она меня настигнет.

Ожидание убивало меня. Время текло невероятно медленно. Проходили дни, но мне казалось, будто проходили недели. Я не мог спать, не мог есть, не мог сосредоточиться ни на чем. Ожидание путало все мысли. Странным образом, я не чувствовал к Наставнику ненависти и злобы, я не жаждал мести. Я скучал по нему, и меня это пугало. Неужели я стал таким монстром, что смерть двух близких мне людей не заставила меня воспылать жаждой мести? Неужели мое сердце превратилось в кусок хрусталя и больше ничего не чувствует? Хотя что-то я все-таки чувствовал, маленький твердый комок в груди приносил почти физическую боль. Иногда хотелось кричать и лезть на стены, а иногда – свернуться калачиком и умереть.