Читать книгу "Ковчег царя Айя. Роман-хроника - Валерий Воронин"

Именно по нему Вильям, в случае внезапной смерти своего господина, должен был перепрятать ларь с сокровищами, хранившийся на Мангупе, в одном из более надежных и укромных схронов, о которых бы никто не знал (речь в первую очередь шла о родственниках из Ливонии). В конце концов, Вильям так и сделал. Хотя… И здесь поступил по своему разумению. Вместе со слугами он спрятал сокровища на Шулдане. А когда слуги убыли в Ливонию, то с одним доверенным человеком перепрятал ларь в другой схрон, находящийся рядом, но о существовании которого, кроме него, никто не знал.

Логика его действий понятна. Теперь он фактически становился хозяином баснословного богатства. Осталось лишь улучить минуту и прибыть на корабле в тихую Балаклаву. Но это потом, потом…

Скитаясь по Европе, Вильям познакомился с авантюристкой Джейн. Женщину небесной красоты он полюбил сразу. И надо признать, красавица вскоре ответила ему взаимностью. Теперь они путешествовали вместе, перебираясь из одного города в другой. Но здесь, в Европе, счастье Вильяму явно не улыбалось. Деньги таяли, а новые не прибавлялись. И однажды он рассказал любимой о кладе, который он оставил в Крыму. К тому времени уже прошли годы, и Вильям надеялся, что его в Балаклаве уже никто не помнит. Плыть в Крым они решили вместе.

3

Джейн снова крепко прижалась к Вильяму и прошептала:

– Я люблю тебя, милый.

– Я тебя тоже, – ласково ответил бывший слуга из замка Юргена фон Эберлайнена, хорошо осознавая, что теперь богатство барона не только укрепит их любовь, но и гарантирует блестящие перспективы в Европе.

Неожиданно кибитка стала ехать тише, а затем и вовсе остановилась. Вильям выглянул в окно и крикнул по-татарски:

– Что случилось?

– Камень на дорогу упал, – ответил возница, – очевидно, с горы скатился.

– Объехать можешь? – спросил Вильям, – или нам надо выходить?

– Смогу, господин, – пообещал татарин.

Он поворотил лошадей влево и стал аккуратно объезжать скатившийся с крутого склона валун. Кибитка увязла колесами во влажной земле, но сильные лошади вытащили ее на крепкий грунт, и уже через мгновение татарин был готов мчаться дальше в родную Балаклаву. Солнце к тому времени уже заходило за горный кряж, который высился чуть правее порта, напоминая о приближающихся сумерках. Надо торопиться.

– Что там, – в голосе Джейн проскользнули тревожные нотки.

– Не волнуйся, милая, успокоил ее Вильям, – камень упал на дорогу, в здешних местах это не редкость.

Неожиданно кибитка остановилась, а татарин, который должен был стегать лошадей и гнать их домой, почему-то не спешил ни голосом, ни кнутом их подгонять. Вильяму показалось, что сзади, за кибиткой, раздался сдавленный стон, будто его слуга поранил руку и застонал от боли. Между тем кибитка не двигалась, и Вильям обеспокоенно высунул голову из окошка:

– В чем дело, почему стоим?

В это мгновение он увидел возницу, который лежал посреди дороги, распростерши в стороны руки. В шее у него торчала стрела, и кровь капала из раны прямо в пыль.

– А как же слуга, – мелькнула мысль, но Вильям не успел обернуться назад и посмотреть, чем занимается его слуга.

В этот момент какой-то здоровенный мужик с черной бородой выскочил из ближайшего кустарника с арбалетом и нацелил его прямо в голову Вильяма. Тот в мгновение покрылся холодным потом, который стал тонкими струйками скатываться на глаза, и осторожно нащупал рукой свой арбалет. Он готов был тут же выхватить его и первым выстрелить в нападавшего.

– А-а-а, – вдруг закричала Джейн, – Вильям, помоги мне!

С шумом распахнулась противоположная дверь кибитки, и на Джейн буквально свалился еще один человек.

– Выходи! – громко по-татарски крикнул бородач, – и не вздумай дурить. Враз твою бабу убьем.

Джейн затихла, и Вильям понял, что ей заткнули кляпом рот. Что же делать? Уже одно то, что их сразу не убили, было хорошо. Есть надежда откупиться. В конце концов, на них напали обыкновенные грабители, которые понятия не имели ни о Вильяме, ни о грузе, им перевозимом. Надо лишь проявить выдержку и спокойствие.

Вильям открыл дверцу и выпрыгнул из кибитки. Краем глаза заметил лежащего на дороге слугу с торчащей из груди стрелой. И камень, который они с таким старанием объезжали… Все одно к одному. Бородач точным движением уложил Вильяма на дорогу лицом в пыль и сильно надавил на спину коленом. Затем отложил арбалет в сторону и, вытащив из-за пояса веревку, крепко-накрепко связал ему сзади руки. А следом обмотал ноги.

– Поди, готов, – послышался голос.

И Вильям понял, что сейчас с ним говорят по-славянски. Но что в этом мусульманском краю делает славянин? Возможно, это русский, бежавший из татарского или турецкого плена? Тогда с ним наверняка можно договориться. Ведь в Балаклавском порту Вильяма ждет корабль, на котором можно отплыть в любой момент.

Забросив пленников обратно в кибитку, разбойники быстренько убрали с дороги возницу и слугу, отволокли на обочину камень-валун. Так, теперь путь свободен. Не скоро в колючем терновнике разыщут два обглоданных зверями и птицами трупа. А чужестранцев кто вообще бросится искать?

Василий Корень умостился на месте возницы и, щелкнув кнутом, погнал лошадей к чернореченскому мосту. Кудеяр встал сзади, где прежде был слуга. Теперь, главное, успеть посветлу проскочить до поворота и свернуть на дорогу, ведущую через горы в Байдарскую долину.

Золотой стержень

4

– Теперь, – сказал Руданский, – я вынужден покинуть вашу честную компанию и отправиться в свою палатку. Вы уж извините… Да! Если вдруг я захочу взять с собой Аллу, то приду ночью и разбужу ее.

– В палатку? – уточнила Женя.

– Что, в палатку? – не понял Кирилл.

– Взять в палатку?

– Нет, во Врата, – успокоил Женю Руданский.

– Значит, ты сейчас уйдешь? – Алла вопросительно взглянула на журналиста.

Кирилл посмотрел в большие Аллины глаза, и ему стало жалко эту женщину. Она явно не хотела отпускать Руданского от себя. Конечно, тому, наверное, были причины, но идти ему все равно надо.

– Не расстраивайся, я должен вас покинуть.

– Погоди! – Алла протестующее подняла руку, – я хочу сказать еще одно… вернее, хочу показать одну вещь. Погоди. Я сейчас.

Она быстро, но изящно, словно для нее было важно подчеркнуть грациозность каждого своего движения, поднялась и, сделав несколько шагов в сторону палатки, достала из нее рюкзак. Порылась в нем и вынула какой-то пластмассовый футлярчик, очевидно, для хранения авторучек. Он был перевязан обыкновенной аптечной резинкой, и Руданский невольно улыбнулся, представив, что Алла хранит под этой черной резинкой какую-то чрезвычайно важную для нее вещь.