Читать книгу "Лондон pret-a-porte - Олег Селиверстов"

На перекрестке я наткнулся на вывеску «Bar Salt». У входа стояли две деревянные бочки, в каких обычно выдерживают виски. Ух, ты! Не иначе виски-бар! Почти как дегустационный бутик. Может, угостят чем-нибудь эксклюзивным или супермодным?

В баре было светло, а главное – тепло. Посетителей немного.

Дизайн помещения подчинялся прямым линиям: квадратные столы, квадратные стулья с ножками-брусками. Стеллажи для посуды и приборов – и те были похожи на ящики, обитые по углам железом. Ничего не скажешь – кубический минимализм. Единственное, что не вписывалось в «прямоугольную» дизайнерскую концепцию – бармен. Он был розовощекий, круглолицый, с пухлыми губами и стриженной полумесяцем бородкой. Видимо, хозяин бара, одурев от кубизма, специально нанял закругленного со всех сторон работника.

Бармен, погладив выпирающий живот, пожелал мне доброго вечера. Я поздоровался, окинул взглядом плотные ряды всевозможных бутылок виски и попросил что-нибудь очень редкое, но интеллигентно-гламурное. Например, ROB ROY, о котором я вычитал в журнальной статье про Вальтера Скотта. На круглом лице бармена отразилось удивление. Он сказал, что первый раз встречает иностранца, знающего этот сорт.

– Jim, – он протянул руку через стойку, сложив губы в улыбку-бантик.

– My name is Antuan, – представился я.

Наливая, точнее, аккуратно нацеживая виски в тонкостенный бокал, Джим с гордостью поведал, что сам он из клана Макгрегоров, и знаменитый разбойник Роб Рой его очень дальний родственник. Виски оказался превосходным. Маслянистый, с отчетливыми нотками шоколада и подкопченного инжира. Надо будет рассказать Симоне.

После третьей порции мы с Джимом расстались добрыми друзьями.

Остаток вечера пришлось провести в обществе телевизора. Лежа на кровати в номере отеля, я разглядывал фасоны трусов поющих красоток MTV. Настроение, как и самочувствие, было паршивым. На душе – грусть от одиночества, в желудке – тяжесть от бутербродов. А Мальвина наверняка ужинает в приличном ресторане в компании Влада. Я вспомнил торопливый поцелуй утром и такое многообещающее «потерпишь…» Конечно, потерплю, было бы ради чего. Я взял телефон, чтобы отправить Симоне что-нибудь едко-противное, но в памяти неожиданно возникла фигура бегущего Николя. А что если Николя следил за девушкой, а не за директором ZET MAX? Ревность уступила место беспокойству. Я быстро набрал сообщение Симоне: «Доброй ночи».

Ответа не дождался. Мое пожелание добра потерялось среди миллионов «Good night».

Глава 7

«Ноттинг-Хилл», – прозвучало из динамиков метропоезда. Я вышел из вагона и поднялся на улицу. Полуденное солнце слепило глаза. Дул легкий ветерок. Мой путь лежал на рынок на Portobello Road, где меня ждали Макс и Симона.

Первое воскресенье ноября. Прошла целая неделя моего пребывания в столице Английского королевства.

Получив от Влада гарантийное письмо, я перевел деньги на счет ZET MAX. Теперь почти все мое состояние – триста тысяч евро – было вложено в эту авантюру. Что это – безумная алчность, трезвый расчет или полнейшая глупость? Время покажет. Пока же мне как финансовому директору отдали стол Николя. Последние несколько дней я каждое утро проверял платежи и подписывал отчеты, Симона помогала с переводом непонятных терминов. В свою очередь, я выручал Симону на съемках. Иногда держал круглый отражающий экран, иногда таскал с места на место камеру или другой реквизит. Однажды изображал в кадре случайного прохожего. Я начал разбираться, чем отличаются крупный и средний план, что такое деталь.

Вчера пришло электронное послание от полковника. Он сообщил, что год назад Влад приобрел загородный дом, отремонтировал его и сейчас приступил к строительству бассейна. По его мнению, владение загородной недвижимостью говорило о состоятельности директора ZET MAX. К письму прилагались официальные финансовые отчеты о деятельности фирмы Влада. Цифры совпадали с теми, которые я видел раньше.

Толпа, выплеснувшаяся из метро, плавно втекла на Portobello Road. Вот она – дизайнерская Мекка. Бижутерия, предметы прикладного искусства, старинная посуда, картины и прочий товар, который является стандартным набором барахолки любого крупного европейского города. Говорят, что каждый кутюрье мечтает хотя бы раз в жизни покопаться в старых вещах на этом рынке. Странные люди – дизайнеры. Как можно вдохновляться лохмотьями, ржавыми железками или задом бегемота? Другое дело – пленительный изгиб женской шеи или стройные ножки, как у двух молоденьких девиц, вышагивающих впереди в коротких юбках и в сапогах на высоком каблуке.

Одна из девиц обернулась, скользнула взглядом по моей шляпе. Я приветливо улыбнулся. Она что-то сказала подруге, та тоже обернулась, а потом обе рассмеялись. Каблуки игриво застучали вниз по булыжной мостовой.

Я нашел Макса и Симону около магазинчика, над входом которого висели с десяток белых эмалированных ведер с надписями «lavender», «chilled wine» и «rosehips». Точно в таких моя бабушка в деревне готовила поросятам еду. Перед магазинчиком выстроилась коллекция всевозможных тазов, алюминиевых кружек, фарфоровых тарелок и чайников.

– Макс, делай вид, как-будто ищешь что-то, – Симона, как настоящий оператор, с видеокамерой в руке, командовала братом. – Что ты прицепился к этой чашке? Она не дает эффекта в кадре. Возьми лучше медное ведро. От него столько жара и огня.

– Я не пожарник, а кутюрье! – возмутился Макс. – Я хочу купить вон тот тазик и кувшин. Знаешь, для чего они? – Он нагнулся и стал доставать что-то из груды вещей.

– Привет, – сказал я и с удивлением уставился на Симону.

Голубые локоны превратились в красновато-каштановые перья. Они вздыбились кверху и, заколотые у виска, падали на один бок, как конская грива. Спортивная ветровка цвета спелого оранжа фривольно расстегнута до середины живота, открывая грудь, стянутую бежевой футболкой.

Симона оторвалась от видоискателя камеры.

– Good morning, – она поздоровалась и снова повернулась к брату. – Макс, зачем ты полез в эту кучу? Там тень. Выйди на солнце.

– Вуаля! – Макс разогнулся, торжествующе держа в руках фарфоровый тазик, в котором стоял кувшин с витиеватой ручкой и изогнутой горловиной.

И тазик, и кувшин были щедро расписаны сиреневыми цветками.

– Привет, Антуан! – воскликнул он, завидев меня. – Узри, какое сокровище я откопал, – его будто украли из будуара самой императрицы Екатерины Великой. Ха-ха! Буду подмываться перед сном.

Макс изобразил гигиенический акт.

– Пошляк несносный, – весело сказала Симона, не выпуская Макса из кадра.

– Ничто паскудное нам не постыдно, – расплылся Макс. – Антуан, какой у нас бюджет на сегодня?

– На такую красоту точно не хватит, – ответил я.

– Ради чего живем? – огорчился Макс. – Бози, друг, посмотри на этих скупердяев! Оцени хоть ты мою находку.

С этими словами Макс протянул тазик и кувшин стройному юноше лет двадцати, стоявшему чуть поодаль. Ветер растрепал его непокорные кудри и спутал золотистые пряди. На нем была полинявшая кожаная куртка, узкие джинсы цвета серой спаржи, песочная футболка с изображением верблюда и плетеные мокасины. Из-за того, что грубая куртка местами потрескалась, а на джинсах зияли модные «разрывы», обнажающие незащищенное тело, он напоминал красавчика-пажа в «разрубленном» костюме наемника – ландскнехта времен Карла Смелого.