Читать книгу "В объятиях прошлого - Ливия Элиот"

– Ты такая красивая сегодня, – прошептал он перед тем, как отпустить ее руку и занять место в первом ряду, – прямо сияешь.

Джина подняла голову и посмотрела на белый алтарь, украшенный пунцовыми и белыми розами. На ее взгляд, это было уже чересчур, но все равно красиво. Саймон стоял рядом со своим шафером и улыбался.

Сомнения? Страхи? Нет. Ее переполняло ощущение счастья.

– Объявляю вас мужем и женой, – сказал священник.

Саймон приподнял край вуали и нежно поцеловал ее в губы. Даже в этот момент она почувствовала его желание, и ей стало необыкновенно хорошо. Гости зааплодировали. По всему залу расцвели десятки желтых ромашек – это защелкали фотоаппараты. Какая незабываемая сцена.

Сдержанные и комично корректные официанты разбежались между собравшимися, разнося шампанское на подносах. Другие предлагали закуски: креветок и икру, канапе с крабовым мясом, сыр, фрукты, паштеты, сандвичи. Разместившийся на высокой деревянной платформе большой оркестр заиграл что-то приличествующее случаю.

Может быть, и не свадьба десятилетия, но и не совсем заурядное событие. Джина улыбнулась, вполне удовлетворенная тем, как все началось, и напомнила себе, что у нее в этот день тоже есть определенные обязанности.

Вместе с Саймоном она разрезала торт. Потом танцевала. С мужем. И он говорил ей самые лучшие слова из всех, которые только может сказать женщине мужчина...

В конце концов им удалось улизнуть. Впрочем, гости были не в обиде, и веселье продолжалось без виновников торжества.

Пока ехали в лимузине, Саймон вел себя примерно, но едва они остались вдвоем, как он отбросил показную сдержанность.

– Ты довольна? – Саймон устало опустился на край кровати. Он уже сбросил смокинг и теперь пытался вылезти из петли галстука.

– Нет, – ответила Джина.

– Нет?

– Я счастлива, – пояснила она, усаживаясь ему на колени. – Просто счастлива. И еще очень устала.

– Очень? Неужели настолько, что не способна на еще одно небольшое усилие?

– У тебя есть интересные предложения?

– И даже силы для их реализации.

Она улыбнулась.

– Я только приму душ и переоденусь.

– Нет.

– Но почему?

– Потому что я хочу сам помучиться с этими пуговичками, крючками и застежками.

– Ты ведь и с галстуком справиться не можешь, – рассмеялась Джина.

Его рука скользнула под платье, палец зацепил резинку трусиков и потянул вниз.

– Я знаю и короткий путь.

Она посмотрела ему в глаза – огонек желания уже прыгал в расширившихся зрачках.

– Ты представляешь, как пахнет женщина, которая провела на ногах весь день? – Других аргументов не нашлось.

Саймон наклонился к вырезу лифа и втянул воздух.

– Мм... Лучшего афродизиака не найти. – Он еще раз потянул носом. – Хм, что-то новенькое. Какие это духи?

– «Шалимар».

– Впервые о таких слышу.

Джина закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– В жизни все бывает в первый раз.

Он запустил под платье вторую руку.

– По-моему, новое не всегда лучше старого. И, знаешь, я все же решил: короткий путь лучше долгого.

Разгоряченная его ласками, Джина торопливо избавилась от платья и туфелек и бросилась на кровать.

– Иди ко мне.

Он опустился рядом и стал покрывать ее шею и грудь жаркими поцелуями, пока оба не начали задыхаться. Потом опустил бретельки бюстгальтера и завозился с застежкой.

– Ну что же ты возишься? – нетерпеливо пробормотала Джина.

Освободив ее от этой детали одежды, Саймон провел рукой по ее атласной коже. Задержался на грудях. Спустился ниже, к кромке кружевных трусиков. Пальцы его принялись неспешно перебирать резинку.

– Возьми меня, – выдохнула Джина. Его ладонь проскользнула под легкую ткань и коснулась пушистого треугольника.

– Боже, как ты прекрасна, – хриплым голосом произнес он.

Джина приподняла бедра, чтобы облегчить ему последний шаг. На несколько мгновений он крепко прижал ее к себе, сердца их застучали в унисон. Саймон поднялся, чтобы освободиться от собственной одежды, а когда вновь привлек ее к себе, она, ощутив его волнующую наготу, застонала в предвкушении наслаждения.

– Выключи свет.

– Не хочешь меня видеть?

– Мне приятнее темнота.

Он взял ее руку, поднес к губам и легонько лизнул кончики пальцев. Она едва не задохнулась от наслаждения, разливавшегося по телу. Руки его нежно скользили по ее коже. Накрыв ее груди ладонями, он принялся осторожно потирать большими пальцами соски, пока Джина не забилась в судорогах, прижимаясь к нему...

– Милый...

Его рука скользнула ниже, и Джина в ответ приподнялась и прижалась губами к его уху. В следующий момент он уже оказался над ней, лаская ее груди, живот, бедра, покрывая поцелуями губы, подбородок, шею.

Они оба хотели одного и того же, и остановить их не могло уже ничто на свете. Его губы сводили ее с ума, его руки проделывали с ней что-то невероятное. Напряжение в ней достигло предела, и она, торопя Саймона, сама раздвинула ноги.

Больше Джина не помнила ничего, а когда сознание вернулось, ей показалось, что она покачивается на упругих, нежных волнах, вынесших ее из стремительного водоворота к безопасному берегу.

Он наклонился и поцеловал ее в мягкие, теплые губы.

– Все хорошо?

Она обняла его за шею.

– Лучше не бывает.

Как удивительно легко, без малейших усилий, они приспособились друг к другу. Как удивительно легко у них все получалось. Они совершенно естественно ложились в постель, и поцелуи, для которых всегда находилось время и место, уводили их дальше. Секс был для них естественным ритмом жизни, они словно улавливали некие исходящие друг от друга импульсы, меняя позы и положения и даже кончая всегда одновременно или в крайнем случае с разницей в несколько секунд. После секса они почти мгновенно засыпали, потому что в разговорах не было никакой необходимости, потому что им хватало того, что было. Именно тогда, когда они стали жить вместе, Джина поняла смысл выражения «быть единым целым».

В ту ночь они любили друг друга долго и страстно, пылко и нежно, неспешно и торопливо. Все было как прежде, и все было по-другому. То, что раньше разделяло, ушло, а освободившееся от сомнений, неуверенности, страхов место заняла любовь, заполнившая их души без остатка.

В дверь позвонили, и Джина тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Ей еще рано искать утешение в прошлом. Ей нет еще и тридцати. У нее все впереди.