Читать книгу "Легко ли быть одной? - Лиз Туччилло"

Он тут же вскочил и с теплой открытой улыбкой протянул ей руку:

– Очень приятно познакомиться, Элис.

Она сразу поняла, что человек он хороший.

Они начали беседовать о вещах, о которых люди обычно говорят на первом свидании: работа, семья, квартира, в какой школе учились. Но в разговоре, как это всегда бывает на первом свидании, участвовали только семьдесят процентов мозга – собственно, в том, чтобы говорить, слушать и отвечать на вопросы. Оставшиеся тридцать процентов думали вот над чем: «Хочу ли я поцеловать этого человека? Хочу ли переспать с ним? Что о нем скажут мои друзья?» Джим задал Элис кучу вопросов о ней самой, как это делает вежливый мужчина, когда женщина ему действительно нравится. Рассказывая о себе и смеясь над его почти смешными шутками, она, по тому, как Джим смотрел на нее, могла уже сказать, что он находит ее восхитительной.

– Так что, вы действительно знаете какой-то способ, позволяющий услышать собственный храп? – спросил он, расхохотавшись над ее очень личным признанием.

– Нет, серьезно, если перед самым пробуждением вы сможете вспомнить о том, что нужно заставить себя не менять ритм дыхания, – просто представить себе, что вы еще спите, хотя на самом деле уже проснулись, – тогда вы сможете услышать собственный храп.

Джим посмотрел на Элис, качая головой, и снова рассмеялся. Он был без ума от нее. И в этом для сексуальной рыжеволосой Элис не было ничего особенного. Мужчины постоянно находили ее восхитительной. Но из-за ее радикального подхода к свиданиям (типа «пленных не брать»), если она не испытывала взаимности, только двадцать пять процентов ее мозга слушали мужчину, а остальные семьдесят пять процентов уже расплачивались по чеку, ловили такси и вообще уже смотрели повторный показ сериала «Сайнфелд». Если же парень был Элис интересен, она изо всех сил старалась понравиться ему еще больше, причем с таким видом, будто у нее и в мыслях нет что-то из себя изображать и она всего лишь остается самой собой. Однако сегодня вечером она просто позволила себе насладиться тем, что ею восхищаются. Элис грелась в лучах этого чувства. Она расслабилась. От второго бокала вина она немного раскраснелась и опьянела, но в то же время получала кайф еще и от своего нового открытия: иногда все складывается отлично, даже если не прикладывать для этого каких-то сверхусилий.

Тем временем во Франции

Картина была фантастическая. Выйдя из машины, я увидела гламурных, хорошо одетых мужчин и женщин, которые также выходили из такси либо торопливо шли по улице в направлении «Палас Гарнье». Я поднялась по ступеням оперы и обернулась, чтобы еще раз взглянуть на этот вид. Париж. Восторгаться им банально. Но со мной так и было. Какую все-таки неимоверную прелесть таит в себе возможность путешествовать. В принципе. Гигантские стальные машины, которые умудряются как-то поднять нас в воздух, – само по себе это уже кажется немыслимым достижением. Но необходимо также иметь время и финансы, чтобы воспользоваться этими преимуществами. Как это захватывающе! Как это захватывающе: оказаться где-то в совершенно другом месте – где, похоже, любой вид и запах не знакомы тебе и поэтому экзотичны. Париж, в котором я бывала уже столько раз, до сих пор был для меня чужим городом. Его кафе, хлеб, сыр, его мужчины с цветущими физиономиями и седыми усами – и еще этот запах. Париж пахнет чем-то старым и очень земным. Европейским. Обожаю это.

Я собиралась смотреть оперу «Лоэнгрин», историю о принцессе, мечтающей о рыцаре в сияющих доспехах, который явится, чтобы спасти ее, однако, когда он все-таки появляется, все, что ей нужно делать, – это никогда не спрашивать у него, кто он такой и откуда пришел. Ясное дело, в конце концов она не выдерживает и задает ему этот вопрос, теряя его, таким образом, навсегда. Очень по-женски.

Пока я любовалась видом, я услышала чей-то женский голос, который громко звал меня по имени.

– Эй, Джулия! Алло! Алло!

Ко мне по ступеням поднимались Одри и Джоан, разодетые в пух и прах. Стив взял билеты нам всем.

Одри улыбнулась и спросила:

– Как вам понравилась наша беседа? Это вам как-то помогло?

– Да, очень помогло, – ответила я, когда мы входили в здание оперы. – Меня удивило, как хорошо французские женщины справляются с отказом.

– Да, я тоже об этом думала, – сказала Джоан, когда мы вошли в фойе.

– Я считаю, что это как-то связано с нашим воспитанием. Думаю, в Штатах считается ужасным, когда терпишь неудачи, когда делаешь что-то плохо. Родители все время говорят своим детям, что они просто фантастические, и не хотят видеть их неудачниками. Но здесь, – Джоан скривила губы и пожала плечами, – если мы что-то делаем плохо, родители так и говорят нам об этом; если мы были не на высоте, значит мы были не на высоте. И в этом нет ничего позорного.

Мы отдали наши билеты контролерам и зашли внутрь. Неужели, если бы наши родители в детстве нас не баловали, мы могли бы лучше справляться с отказом?

Я была слишком занята беседой с Джоан и Одри, чтобы обратить внимание на то, где я нахожусь. Но затем это одним махом поразило меня. Мы были в зрительном зале «Палас Гарнье», одного из двух театров, в которых располагается Парижская национальная опера. Все здесь выглядело в высшей степени богато: балкон над балконом, сиденья из красного бархата и, куда ни глянь, позолота. Сцена была закрыта занавесом из красного бархата, и надо всем этим висела люстра, которая, согласно информации из программки, весила десять тонн. Мы заняли свои места, и я огляделась по сторонам.

Словно за один вечер я увидела недостаточно красот, парижского великолепия и шарма, в ряду кресел позади нас появился Томас в сопровождении самой миниатюрной и элегантной женщины, какую я когда-либо встречала. У нее были длинные, светлые и прямые, как лучи солнца, волосы, спадавшие чуть ниже плеч. На спутнице Томаса было зеленовато-голубое платье, которое коротко можно охарактеризовать как «сплошной наворот»; на талии оно было присборено, отчего она выглядела так, будто ей самое место на крышке шкатулки для драгоценностей. Я готова была поклясться, что даже со своего места уловила тонкий аромат со вкусом подобранных духов. Томас улыбнулся и помахал мне, а потом показал на свою жену; я видела, как он нагнулся к ней и что-то шепнул на ухо. Она тоже улыбнулась и грациозно помахала мне рукой. Внезапно я почувствовала себя настоящим Андре Гигантом[32] и пожалела, что не оделась получше.

Заиграла музыка, и из оркестровой ямы показался Стив. Он поклонился зрителям, и они бешено ему зааплодировали. Мой дорогой школьный друг принялся размахивать руками, и было похоже, что оркестр делает именно то, что Стив от него хочет. Это впечатляло. Началась опера, и мы уселись поудобнее, чтобы посмотреть историю принцессы, которая могла бы иметь все, если бы была в состоянии удержать свой проклятый язык за зубами.