Читать книгу "Расплата за наивность - Галина Владимировна Романова"

Надежда согласно закивала и не заметила, как подруга ее вдруг стала заваливаться на бок — еле успели подхватить.

Очнулась Алка от того, что кто-то совал ей в нос вату с нашатырем и ворчал:

— Нервные все стали — спасу нет. Сидят на диетах-то, а потом в обморок падают.

Митрофаныч — а это был он, — увидев, что Алка открыла глаза, подхватил ее как ребенка под коленки и понес к машине «Скорой помощи». Колька уже был в машине. Грудь вся перепеленута бинтами. Трубки капельниц тянулись к обеим ключицам. Иван Иванович хлопотал рядом с ним, как наседка. Удобно устроившись у него в изголовье, молча указал Алке место рядом с собой:

— Садись. Учить буду! Надежде я все уже рассказал, она на своей машине поедет, дорогу показывать будет.

Доктор не смолкал во время езды, подробно описывая, каким должен быть уход. Алка внимательно слушала, время от времени переспрашивая.

Подъехав к дому, Надежда метнулась в дверь, приказав им знаками не выходить пока из машины. Через несколько минут она вышла с заспанной соседкой и, обхватив ту за плечи, повела провожать.

На устройство Николая в Надькиной спальне ушло еще добрых полчаса. Когда все было закончено, Алка буквально валилась с ног, поэтому вполуха слушала, о чем беседовала подруга с Иваном Ивановичем.

А прислушаться-то надо было, ох как надо!..

Последующие дни проходили в бесконечных хлопотах. Подруги меняли друг друга у постели раненого, попутно занимаясь воспитанием Стасика и поддержанием порядка в доме. Вернее, последним все больше занималась хозяйка дома, потому как Алка почти все время после дежурства спала. Сначала она считала это нормальным, объясняя сильным нервным перенапряжением, но потом стала замечать за подругой странные вещи…

Однажды, после перевязки, Алка влетела в кухню и только раскрыла рот, чтоб спросить про мазь для Колькиных синяков, как заметила, что Надежда, отколов какую-то ампулу, вылила ее содержимое в тарелку, из которой обычно Алка ела. Был у нее такой бзик: любимая ложка, тарелка и т. д. Затем сразу же бухнула туда половник борща. Повернулась и уставилась на Алку заискивающим взглядом:

— Тебе чего, Ал? Перевязку сделала? Как он?

— Сделала я перевязку, — девушка устало опустилась на стул, решив не обнародовать пока свое открытие. — Колька уснул. А где мазь? Желтая такая, в баночке? Хотела смазать синяки, да не нашла.

Она притворно зевнула. Подруга засуетилась:

— Я сама намажу. Ты поешь да отдыхать ложись. А я Стасика накормлю да гулять с ним уйдем, чтобы вам покой дать.

«Ну, коварная! Ну, Надежда! Вот, значит, как ты меня решила держать при себе! — Потом, смягчившись, подумала: — Для меня же старается. Любит потому что».

Но с беспределом этим решила покончить. Дождавшись, когда подруга выпорхнула из кухни, резким движением выплеснула содержимое тарелки в раковину, а себе налила вновь. После обеда, как водится, Алка захотела спать. Надежда, заботливо укрыв ее одеялом, на цыпочках вышла из комнаты и начала собираться со Стасиком на прогулку. Гуляли они обычно часа полтора. «Успею», — закрыв глаза, думала Алка.

Как только дверь за ними закрылась, она выскочила из постели и поспешила на кухню. Обыск увенчался успехом почти сразу. Видимо, Надежда не считала действа свои криминальными. Ампулы с названием «Реланиум» лежали в ящике для фруктов на дне холодильника. В коробке их заметно поубавилось. Следующим этапом поисков был тот сверток, который Алка нашла на кладбище. Подруга запрятала его так, что на поиски ушло добрых полчаса. Наконец до нее дошло, что единственным местом может быть только то, где Надежда проводит больше всего времени.

Алка осторожно приоткрыла дверь в спальню. Колька спал. После того как он пришел в сознание три дня назад, он почти все время спал. За все это время Алка только дважды слышала, как сиплым голосом он попросил пить. Так что с этой стороны опасаться было нечего. Она обшарила всю комнату, так ничего и не найдя. Потом, осторожно приподняв матрац в ногах у брата, обнаружила наконец предмет своих поисков.

Не теряя времени даром, Алка быстро содрала упаковку, произведя при этом немало шума. Она опасливо оглянулась, но Колька спал, многострадальная грудь его мирно вздымалась. В руках у девушки оказалась картонная коробка. Она открыла плотно сидящую крышку и ахнула. Коробка была набита денежными упаковками, и не какими-нибудь, а долларами.

— Мать моя женщина! — мысли разбрелись в разных направлениях, и направить их в нужное русло не представлялось возможным. — Сколько же вас тут!

— Много!

Алка чуть не присела: на нее смотрели глаза брата. Взгляд не затуманен ни болью, ни действием лекарств, а совершенно осознанный и серьезный.

— Привет, малыш! — Колька попробовал улыбнуться, насколько позволяли потрескавшиеся губы. — Как ты?

— Коленька!.. — всхлипнула Алка и подскочила к кровати. — Ты-то как?! Болит что-нибудь?

— Все хорошо, — он внимательно смотрел на сестру. — Откуда деньги, детка?

— Потом, все потом, — она схватила его руку и прижалась к ней щекой. — Господи! Спасибо тебе! Как же мы все перепугались…

— Кто нашел меня, ты?

— Я… — Как можно короче она поведала ему всю предысторию его нахождения здесь. — А теперь мы с Надеждой тебя здесь выхаживаем.

Она помялась, но потом, решившись, спросила:

— Коль, а чего они хотели-то от тебя?

— Тебя они хотели, детка! Главный этот уж очень буйствовал… — Колька судорожно сглотнул.

Опомнившись, Алка напоила его и поправила подушки.

— Хватит об этом. Лежи и поправляйся. А то меня Надька с потрохами съест.

— Кого это я с потрохами съесть должна? — у порога, скрестив руки на груди, стояла Надежда и сурово смотрела на нее. — Ты почему это не спишь? Мало того, раненого человека тревожишь.

Поежившись под ее взглядом, Алка окрысилась:

— Никого я не тревожу. И спать я больше не собираюсь! А ампулы твои выброшу к чертовой матери. Ты что… из меня наркоманку сделать решила?!

На последних словах она совсем рассвирепела и метала гневные взгляды в сторону подруги. Надькины плечи опустились, и она безнадежно махнула рукой:

— Ну что с ней будешь делать, а? Все пролазила, все вынюхала. Для твоего же блага старалась. Будь моя воля, так вообще к кровати тебя привязала бы.

— Ты из себя надсмотрщика-то не строй, — Алка показала ей язык, потом подобрела — подошла к подруге и потерлась щекой о ее плечо. — Лучше с братом моим познакомься как следует. Коль, это Надежда, — она взяла Надькину руку и вложила ее в руку брата.

На удивление та засмущалась и покраснела, но руки не убрала. Колька тоже руки не убрал, а смотрел на Надежду во все глаза:

— Как же тебе удалось так долго прятать-то ее, малышка? Почему не сказала, что у тебя в подругах такая красавица ходит?