Читать книгу "Жизнь бабочки - Жанна Тевлина"

– Интуиция.

У них даже выражение такое вошло в обиход: включи интуицию по-Градову. Правда иногда заведующий забывался и призывал самого Градова сделать то же самое, при этом добавляя: если у самого мозгов нет.

Оказалось, что нет ничего важнее интуиции и все остальное без нее теряет смысл. Она была сродни вдохновению и, так же как вдохновение, приходила, когда хотела, независимо от его призывов, и он находился в постоянном ожидании и каждый раз боялся, что это был последний раз. Филин к его выводам отнесся скептически. Сказал, что интуиция – это закономерный итог познания. Градов настаивал, что это совершенно разные материи, никак не пересекающиеся, и что это важно понимать. Ему очень хотелось, чтобы Филин его понял, а тот то ли правда не понимал, то ли придуривался. Определить было сложно.

Градов хорошо помнил, как Филин развеселил его, когда впервые предложил перейти работать в Центр.

– Думаешь, уже пора?

– В каком смысле?

– В смысле, меня еще по голове не били.

– А ты хочешь дождаться?

– Да, у меня вроде контингент тихий…

– Во-во, и жизнь тихая… Ничего не происходит, ничего не меняется. Все чинно-благородно… Иными словами, болото.

– Ты это серьезно, Сова?

– А какие тут шутки? Ты все думаешь, что прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете… А он не прилетит, Антоша. Ни в голубом, прости господи, ни в красном… Если ты сам о себе не позаботишься, никто не позаботится.

Градов заволновался.

– Ну, я ж не психиатр!

– Ну и что? У меня в штате один психиатр, да и тот липовый. Кого это сейчас волнует? И вообще у нас не дурдом, а психотерапевтическая клиника. Пройдешь короткий курс, получишь лицензию, и дело в шляпе. Мужик ты представительный. Говорить опять же умеешь складно. Да и с дамами обходительный.

– А при чем тут дамы?

– Как при чем? Это наш контингент.

– А что, мужики не болеют?

– Болеют, но скрывают. Ну а если вдруг мужик придет, ты и его обслужишь по полной программе. Мы всем рады.

– Что значит – обслужишь?

Филин хлопнул себя по лбу.

– Ах, я забыл! Мы ж такие ранимые, такие трепетные. Не дай бог при нас грубо выразиться…. Скажем так, достойно окажешь профессиональную помощь.

Градов закурил.

– Я смотрю, тебя уже укусила очередная муха и ты завелся. Давай, мы эту тему закроем, пока мы крупно не поцапались, и больше ее никогда открывать не будем. Договорились?

И Филин действительно больше об этом не заговаривал до той памятной пьянки.

Был день рождения тестя, и все было как обычно, даже гостей пришло больше, чем в последние годы. В прошлом году справляли по-семейному, теща сказала, что нет настроения никого звать, не до праздника, все выживают. А сейчас было несколько человек с его кафедры, которых Градов никогда раньше не видел. Они постоянно приставали с вопросами, как Градову работается в нынешних условиях, остались ли в отделении еще какие-нибудь лекарства, и стоит ли болеть, или лучше сразу на погост. В обычной ситуации он бы от них быстро отделался, а сейчас старался всячески подыграть. Он не ожидал, что все будет так мило и весело, и на какое-то время отошли страхи. Наташа совсем замкнулась последнее время, и Градов каждый раз тщательно выбирал слова, прежде чем начать какой-нибудь разговор. Он видел, она тоже крепится, чтобы не сорваться, но не всегда получалось, и иногда невинный обмен репликами за ужином перерастал в тяжелую ссору, а примирение уже не давало облегчения, как бывало раньше. Градов набрал дежурств и старался бывать дома поменьше. Он понимал, что надо сесть и обо всем поговорить, но все время откладывал. Было страшно и не было сил.

Гости разошлись, и Градов вопросительно посмотрел на Наташу, мол, и нам пора, Аленка уже кемарит. Но Наташа сидела за столом и чего-то ждала. Тесть сказал:

– Антон, зайди ко мне на пару минут.

Они уселись в кабинете. Тесть за столом, а Градов напротив, как посетитель. Градов к тестю относился неплохо, и они легко ладили. Шло это больше не от духовной близости, а от уважения. Хотя и поговорить могли обо всем, и обсудить увиденное, прочитанное, и Градову было интересно, но что-то мешало раскрепоститься и говорить все, что в голову придет. Но в целом они были довольны друг другом. Тесть рассматривал записки на своем столе, открыл ежедневник, потом закрыл.

– Как у тебя дела, Антон?

– Спасибо, хорошо.

Тесть засмеялся.

– Как приятно, что в наше время кому-то бывает хорошо.

– Какие-то проблемы?

Тесть опять заглянул в ежедневник.

– Да, проблем хватает… Я, честно говоря, ждал, что ты сам со мной заговоришь, но… не дождался.

– О чем?

– Вот видишь, ты даже не понимаешь, о чем. Ну ладно, я не буду ходить вокруг да около. Ситуация такая: меня приглашают работать в Нью-Йорк…

– И что?

Он понимал, что надо спросить что-то совсем другое, но не мог себя заставить.

Тесть опять засмеялся.

– Ну, как ты думаешь, что? Я немного поломался и согласился.

– А когда?

– Ну, процедура запущена, но это, конечно, займет какое-то время.

– Какая процедура?

– Поданы документы на визы.

– Какие визы?

– Как какие? Въездные.

– На кого?

Он усмехнулся.

– Ну я же не оставлю свою семью здесь.

– То есть на Ирину Викторовну?

– И на Ирину Викторовну тоже…

– Владимир Семенович, вы можете говорить яснее?

Ему уже было все равно, обидится тесть или нет. Перед ним сидел абсолютно чужой человек, и было наплевать, что тот о нем подумает. Он от него больше не зависел. Невероятное напряжение сменилось агрессией, и сейчас он еле сдерживался, чтобы не наорать на тестя. Тот поморщился и заговорил тише.

– Антон, только, я тебя прошу, без истерик. Наташа держится из последних сил.

– А почему она мне не рассказала?

– А ты не понимаешь?

– Нет, я не понимаю!

– Вот видишь, ты сам ответил на свой вопрос. У вас, конечно, будет свой разговор, и я уверен, что имею дело со взрослым и разумным человеком.

Тесть помолчал, видимо ожидая наводящих вопросов, но вопросов не последовало.

– И в связи с этим я надеюсь, что ты не будешь чинить препятствий для Аленкиного выезда.

Градов вскочил и выбежал в прихожую. Там он долго не мог застегнуть молнию на куртке. Наташа с Аленкой выскочили вслед за ним и начали спешно одеваться, не задавая никаких вопросов. Вид у обеих был испуганный. Заговорили уже дома. Аленка сразу нырнула в свою комнату и больше не выходила. Наташа поставила чайник, а Градов сидел за столом и судорожно соображал, как начать разговор, хотя любые слова звучали бессмысленно и ничтожно по сравнению с тем, что она сделала. Наоборот, хотелось наказать ее молчанием, и он бесился от того, что не мог себе этого позволить.