Читать книгу "Ищи, кому выгодно - Инна Бачинская"

Она задумалась. Потом сказала:

– Думаю, что нет. Хотелось бы, конечно… По-человечески. Но я почти не выхожу из дома… Знаете, Слава все время собирался показать мне свой родной город, где прошло его детство, но все как-то не получалось, всегда что-то мешало. Я бы охотно приехала, даже по такому печальному поводу… Хотелось бы увидеть город – он так много о нем рассказывал, побродить, повспоминать… Но нет, скорее всего. – Она замолчала и вздохнула. – Боюсь, что не смогу. И сын вряд ли сможет, он заканчивает магистратуру, каждый час на счету. Может, потом как-нибудь… – Людмила Вадимовна снова вздохнула. – Знаете, я рада, что вы позвонили, хоть душу отвела. Меня мучает совесть, что я не приеду… Может быть, все-таки приеду, я подумаю. Спасибо, капитан, и хорошего вам дня. Пообещайте, что найдете убийцу. И держите меня в курсе.

Тишина, легкий шорох эфира и металлический щелчок. Все. Они переглянулись.

– Как-то не очень она о бывшем супруге, – заметил Федор.

– Если он ее бросил… – начал Савелий.

– Скорее, это она его бросила, – сказал Федор. – Характер чувствуется.

– Не факт! Сказать можно что угодно. Кто ж тебе признается, что его бросили? – возразил капитан. – Можешь не сомневаться, философ, все брошенные заливают, что бросили они, а не их. Жизненный факт. И правильно делают! Нечего сопли распускать.

– Удивительно, насколько по-разному воспринимали Гетманчука его женщины, – задумчиво сказал Федор. – Ирина погрузилась в свою любовь как в стоячую воду, застыла, замерла, и не жила с тех пор, как он ее… «бортанул», как выразилась ее подруга Лидия Кулик. Бывшая жена оценивает его критически – «игрок команды», «винтик», не лидер… Похоже, презирает. Молодая жена… Если вы мне скажете, что она его любила, то я ничего не понимаю в прекрасном поле.

– А кого, по-твоему, любят? И что такое любовь? – спросил Савелий.

– Приехали! – бросил капитан в сердцах. – Еще диспута о любви и дружбе нам тут не хватало.

– Любовь, Савелий, это когда пришла пора любить плюс воображение, идеализм, романтика и лирика.

– Это ты нам как философ? – спросил капитан. – Идеализм, лирика… Ты забыл про луну и прогулки под дождем. А ты сам, Савелий, когда-нибудь гулял под дождем с любимой женщиной?

– Не припомню… – задумался Савелий. – Нет, кажется.

– Это я вам как практик, – ответил Федор. – И логик. Лично я люблю гулять под дождем: никого нет, пахнет трава, шуршит в листьях…

– Шуршит! – фыркнул капитан. – По-твоему, в любви есть логика?

– Прекрасный философский вопрос! – обрадовался Федор. – Молодец, капитан. Предложу как тему для семинара своим учням. А тебе отвечу: да, в любви есть логика. Тут скорее вопрос в другом: какая?

– Федька, ты не на семинаре, отзынь!

– Ты сказал, Федя, что она не любила мужа, – напомнил Савелий. – Почему ты так решил?

– Сказал. И могу повторить. Они обе его не любили – обе жены. Ни первая, ни вторая. Эта девочка… Представьте себе девочку, господа. Социально неразвитую, не знающую жизни, выросшую без отца, затюканную активной мамой, которая все время учит ее жить. И тут вдруг богатый мужик с положением, которое им и не снилось, влюбляется и делает ей предложение! Это как выигрыш в лотерее, в сто миллионов! Как по-вашему, что ей сказала мама? И что чувствовала сама девочка? Страх и неуверенность, господа. Не забывайте, что она росла без отца и что такое взрослый мужчина, не имела ни малейшего понятия. Знаешь, Савелий, она в своем доме чужая. Она все время говорила: «машина мужа», «квартира мужа», кода от сейфа у нее нет, что лежит в письменном столе мужа, она не знает, деньги на расходы он ей выдавал – не удивлюсь, если окажется, что требовал отчета, – работать не пускал… Она поражает невзрослостью и незрелостью, она как вещь перешла из одних рук в другие. Знаете, что будет дальше? – Он обвел друзей взглядом. – Мама переселится к ней и будет руководить, в силу собственного разумения, а девочка будет покорно внимать. И никогда ничего в своей жизни она не изменит.

– Почему?

– Планида такая. Не бунтарь. Сплошной пассив. Работать не пойдет, будет жить на деньги мужа, сидеть дома, читать и смотреть телевизор. Сериалы. Еще ходить по лавкам, покупать дешевые пацанские одежки с блестками и кушать чипсы. И никогда не повзрослеет. Вот так. Дикси[7]. – Он уронил голову на грудь и замер.

– Господа присяжные заседатели, только что вы прослушали речь защитника и философа, который ни хрена не понимает в бабах! – ухмыльнулся капитан и издевательски зааплодировал.

– А ты понимаешь? – спросил Федор.

– И я не понимаю! Но я хоть не делаю вид, что понимаю. Никто не понимает. Они все разные. Так что кончай фигней заниматься. И девочки сейчас такие, что не дай бог встретиться с ними в темном переулке. И не надо мне заливать, что выдали бедняжку насильно, пассивная, недоразвитая… Развел тут бодягу, понимаешь. Тьфу! Прекрасно она знала, на что идет! Сериалы смотрит – значит, знает. Это еще та школа жизни, хоть и дурацкая. Деньги, господа, деньги! А ты, Федька, как с Марса упал, честное слово! Тебе кликуху Пришелец еще не припаяли? И вообще, я давно заметил, что ты у нас…

Звонок мобильника прервал обличительную речь капитана; он достал трубку из кармана. Бросил нетерпеливо: «Да!» – и вдруг сказал страшным голосом: «Что?!! Когда? Вчера вечером? Кто обнаружил? Гапочка? Высылайте машину, я в «Тутси», это по Проспекту…»

– Светлану Овручеву обнаружили мертвой, огнестрел, похоже, около суток назад, – сообщил он, пряча телефон в карман. – Обнаружил ее Гапочка, час назад.

Савелий ахнул.

– Позвони, что там… – попросил Федор. – Кстати, дай запись разговора с первой супругой Гетманчука, прослушаю еще раз на досуге.

– Держи! – Капитан уже на ходу бросил Федору крошечный магнитофон, который тот ловко поймал. – Не потеряй! Всем привет, я позвоню!

Он поспешно выскочил из бара. А Савелий с Федором остались.

– Господи… – простонал Савелий. – Что это, Федя? Зачем?

– Не знаю, Савелий. – Федор потер лоб. – Знаешь, было у меня предчувствие, что это не конец, было… Понимаешь, что-то носится в воздухе, недосказанность какая-то… Или, наоборот, что-то было сказано, а я… не внял. Не увидел логики, не понял, не обратил внимания… А ведь она есть, логика. Не может не быть. Есть!

– А эта девочка, жена Гетманчука, нужно ей рассказать! Ей же угрожает опасность. Ты говоришь, Федя, что нет логики… Как же нет? Есть! Сначала убивают таксиста, потом чиновника, потом жену таксиста…

Он ошалело смотрел на Федора, взволнованный, с красными пятнами на скулах, такой некрасивый, с пегими прядками жидких волос и торчащими ушами, трогательный в своем испуге.

– Это не логика, Савелий. Это схема. Логика – это когда есть смысл. А смысла мы пока не видим. Не переживай, кто предупрежден, тот вооружен, Савелий. Я поговорю с Еленой, попрошу пока не выходить из дома. С ней сейчас мама. Коля что-нибудь придумает. Все будет хорошо, – Федор положил руку на плечо Савелия, сжал…