Читать книгу "Золотой иероглиф - Дмитрий Дубинин"

И опять — теперь я в этом почти полностью уверен — с подачи Лены Кирюшиной. Которая сама останется в стороне (на острове!), за несколько десятков километров от квартиры на Учительской.

Впрочем, Змея Особо Ядовитая должна быть на стреме. Таня ей очень доходчиво объяснила, что мы беспокоимся за нашу хату, а та заявила, что сразу же вызовет лично майора Виноградникова, и если его не окажется в этот час на месте, то кого-нибудь другого, только чтоб поскорее.

… Стукнули зубы, меня передернуло — показалось, что по ногам скользнуло что-то длинное и холодное. Конечно, опасных тварей, даже сомов, в Обском море не сыщешь — но ощущение все равно было не из приятных. Да еще это прикосновение словно спровоцировало мои челюсти на дальнейший перестук — я на полном серьезе почуял, что мне становится чертовски холодно. Сколько же минут я провел в воде?

Чувство времени мне изменило напрочь, но, поскольку сумерки сменились темнотой безлунной ночи, то выходило, что я пробыл в воде уже порядочно… Но сколько именно?.. Часы сейчас лежали в увязанных узлом джинсах на моей голове, в которой, как изредка приходится слышать, есть мозги… Есть. И пусть меня убьют, если сегодня господа якудза с присущими их национальному менталитету настойчивостью и умением рисковать не решатся повторно вскрыть дверь нашей квартиры… И пусть Танька потом попробует хоть что-нибудь вякнуть по поводу своей ненаглядной подружки… Нет, не понимаю, с чего это вдруг Танька потянулась к ней. Разве лишь потому, что, по сравнению с нашей жизнью до отъезда, в этом городе ей особенно не с кем оказалось общаться? Не с Зоюшкой же беседовать — от ее непроходимой тупости кто угодно через двенадцать минут взвоет, да и на работе у Тани, по рассказам, не оказалось ни одной ровесницы, чтобы лясы поточить, тем более, что ее загрузили делами выше крыши.

Вроде, логичное объяснение, и довольно понятное, если бы их отношения не оказались какими-то нежно-порочными… Порочно-нежными… В юности, помнится, мне, как и многим парням, казалось, что верх наслаждения — иметь двух женщин одновременно, причем обе чтоб непременно относились друг к дружке в стиле а-ля Эммануэль. Делал я подобные намеки еще Вальке, принося фильмы соответствующего содержания, за что удостоился чести быть названным кобелем, каких мало… Со временем, поняв на собственном опыте, что хорошего надо очень понемножку, чтоб избежать депрессии от пресыщения, я стал играть роль относительно порядочного семьянина вместе с Таней, которая, насколько я знал, могла скуки ради пофлиртовать с мужиком, правда, потом переживать из-за этого душевно… Черт, неужели правы психоаналитики, уверяющие, что мужчина для женщины — всегда враг-деспот-агрессор, и потому в жизни почти каждой из них, подсознательно помнящих ласковые руки матери, наступает момент, когда требуется подруга не только для души, но и..?

Словом, если именно это происходило сейчас с Танькой, то я отнюдь не был в восторге. Лет семь назад все могло стать иначе, да и сейчас, будь иные обстоятельства, я только махнул бы рукой на очередной женский бзик, но я отлично понимал, что не искренние — дружеские или еще какие — чувства к Тане движут Ленкой, а всего лишь желание использовать ее в своих целях… Стоп. Стоп, господин менеджер! А в каких целях? Чего Ленка в конечном итоге добивается?

Чего добивается Ленка? Почему она помогает этим японцам? Мотив? Деньги? Вроде бы, не бедствует — квартирка, шубка… Еще бы машина, желательно классом не ниже «фольксвагена», и программа-минимум для современной женщины, согласно журналу «Космополитэн», выполнена. А вообще-тоаппетит — штука бесконечная, если говорить о материальных стимулах.

…Зубы у меня стали уже выбивать настоящую дробь — мелкую и частую. Ничего путного на ум не приходило, видно, холод достиг уже и мозгов, которые с каждой минутой соображали все хуже. Хуже работали отваливающиеся от усталости руки. Хуже работали и ноги, особенно правая, которую уже хватала судорога, ладно, хоть не очень болезненная… Хорошо работала только фантазия, делавшая глубину подо мной все больше и больше, так же, как и расстояние между мной и берегом, чего не скажешь о расстоянии между мной и плотиной… Пару раз я даже будто слышал какой-то зловещий шум, но быстро убеждался, что это всего лишь чудится.

Поэтому, когда я увидел перед собой на темно-фиолетовом фоне небосклона совсем уже темное пятно, похожее на голову динозавра, то решил, что это мираж, но ткнувшаяся во что-то твердое коряга, которая при этом сразу же крутанулась, ободрав мне подбородок, уверила меня в материальном происхождении препятствия.

Не отпуская ни на секунду свой рогатый поплавок, я проверил свободной рукой, куда врезался. По всей видимости, это была скала, которую в хорошую погоду видно со стороны поселка — она находится ближе к Новосибирску всего на три километра… Всего… Получается, что я уже часа два в воде, если вспомнить, что скорость течения в Обском море относительно невелика… И зря я боялся плотины — до нее еще как пешком до Луны.

Но до берега тоже не близко — между ним и скалой, наверное, метров двести… Я оттолкнулся от каменной стены и поплыл по течению, помогая уставшими от непривычной нагрузки руками и ногами.

Скала кончилась, и я с величайшим облегчением почувствовал под ногами твердое дно, при этом состоящее не из острых обломков камней, а из мелкого гравия. Здорово! Теперь я просто дошлепаю по мелководью до берега…

Поднявшись на ноги (они так и подкашивались) и ощущая, что ветер отнюдь не теплее воды, я побрел к берегу, который в этом месте оказался довольно пологим; видимо, поэтому я никак не мог понять, почему не вижу вырастающего из темноты обрыва, раз приближаюсь к суше… В сотне метров от берега дно вертикально ушло вниз и, если бы я не отпрянул назад, плюхнувшись на пятую точку, то вполне мог погрузиться в воду с головой.

Вот это повезло! Я совсем забыл, что прибрежное дно водохранилища — штука коварная: в трех-четырех метрах от пологого песчаного берега может находиться глубокая и широкая котловина, которая, по мере удаления от берега, иногда сменяется продолжительным мелководьем. Именно такая котловина и была сейчас передо мной, и насколько она длинная — этого я сейчас не мог бы сказать. Может, ее длина не больше ширины. А может, несколько километров…

Эти сто метров оказались едва ли не самыми тяжелыми из всех, что я преодолел во время моего заплыва. Единственное, что хоть как-то компенсировало тяжесть узла на голове, усталость и озноб — так это отсутствие коряги, которую мне не нужно было теперь толкать перед собой. Но несколько раз казалось, что все, приехали, кранты, я выбился из сил полностью, но сбросить с головы узел мне не давало лишь сознание того, что без него мне нечего делать на берегу — голым, без денег, документов и ключей от квартиры я ни за что не смогу добраться до дома, а окажусь, в лучшем случае, в милиции.

И когда я снова почувствовал под ногами дно, то, добравшись до уреза воды, плюхнулся животом на мокрую землю, оставив ноги в воде, и совершенно серьезно собрался немного поспать…

Но расслабляться было нельзя. Кое-как поднявшись, я добрался до сухого места и, сев на бревно, стал одеваться. Зубы мои еще стучали, но на ветру я быстро обсох, а когда облачился в джинсы, сандалии и тенниску, то почувствовал себя гораздо лучше, только невыносимо ныли руки и ноги.