Читать книгу "Французское воспитание. Метод мадам Дольто - Патрик Деларош"

Полезность власти

Когда читаешь Дольто, сталкиваешься с бесчисленными ссылками на полезность власти, на подтверждение ее необходимости в силу глобального различия между родителями и детьми и на ее глубинную связь с запретом на инцест. Но ее теория власти преследует прежде всего воспитательные цели, и главная задача родителей заключается не в том, чтобы «нравиться собственным детям, а в том, чтобы их воспитывать» (4). Родители не должны ничего бояться, и они могут со спокойной совестью требовать «права на несправедливость» и принять как данность факт того, что могут быть нелюбимы детьми.

«Ребенок родился не для того, чтобы любить вас» (5), – говорит Дольто. И все это она сопровождает конкретными рекомендациями, основанными на здравом смысле: не раздражаться по поводу возможного гнева ребенка, не бросаться к нему с объятиями, если он плачет после шлепка.

Она резко возражает как против отсутствия родительской власти, так и против авторитаризма. В первом случае следствием будет «управление ребенка родителями» (6), он может стать ловким манипулятором, играть на чувстве любви своей матери, может дать пинок ногой отцу, когда тот ложится рядом с ней в супружескую кровать, и в конечном счете может оказаться в одиночестве на перемене в школе, как многие сверхопекаемые дети (7). Обожание детей идет рука об руку с такими недостатками воспитания, которые порождают знаменитого ребенка-короля, много раз обретавшего жизнь под пером Дольто, совершенно неправомерно обвиняемой в том, что она его и создала! И вот уже в который раз ложным пониманием своих идей Дольто обязана тому, что для нее власть немыслима без предварительного осознания ребенком ее необходимости в своей жизни.

Эффективность власти

Чтобы власть была действенной, нужно, чтобы ребенок принял факт ее наличия и понял, что она полезна для него, и только в этом случае она будет иметь большое воспитательное значение. Пример с капризничающим ребенком и мерами, которые следует предпринять в этом случае, весьма показателен. «Никогда не говорите ему «я куплю себе другого ребенка» или «сейчас придут дяди из полиции и заберут тебя с собой» (8), – говорит Дольто по поводу недопустимого поведения доведенных до отчаяния родителей. Она также советует не нагнетать обстановку, не разражаться громкими тирадами в его адрес и постараться «сохранять спокойствие» (9). Но далее она добавляет, что главное для нее заключается в том, чтобы «не уступить ребенку», чтобы ситуация в конечном счете не вышла из-под контроля.

Наоборот, взрослый может «продемонстрировать полную индифферентность» и, оставив ребенка в одиночестве, выйти в другую комнату или отправить его к себе, но ни в коем случае не сажать под замок, не унижать, особенно в присутствии посторонних. И как можно заметить из всего вышесказанного, эта точка зрения Дольто не имеет ничего общего со вседозволенностью и попустительством в воспитании, которое всегда должно быть нацелено на достижение конкретного результата. Но именно об этом с легкостью забывают хулители Дольто. Добавим также, что реакция на капризы ребенка, начиная с самых первых их проявлений, должна быть незамедлительной, в противном случае ребенок осознает слабые стороны родителей и будет воздействовать на них путем шантажа, и изменить такое поведение будет гораздо сложнее.

Инверсия ролей

Не следует думать, что ребенок – это беззащитное существо или животное, которое без особого труда можно укротить, у него достаточно ума, чтобы произвести перестановку ролей, когда место родителей ставится под сомнение. Вот, например, случай из жизни пятилетней девочки, чьи родители без конца дискутируют по поводу того, как она должна вести себя за столом. Причем отец проявляет требовательность, в то время как мать готова многое ей разрешить. Дольто, признавая правоту отца, без всяких ухищрений заявляет им: «Наверное, очень забавно для пятилетней девочки наблюдать, как родители спорят из-за нее, а она при этом чувствует себя королевой».

И когда у нее спрашивали, насколько это важно пережевывать пищу с закрытым ртом и не болтать за столом, она отвечала, ни секунды не колеблясь: «Это важно только потому, что этого требует ее отец» (10). А вот история другой девочки, которая бьет свою мать, в отчаянии перепробовавшую все способы и методы воспитания. Дольто отвечает ей, что между ними идет игра под названием «кто следующий будет командовать», и советует отправить дочь посидеть в одиночестве в своей комнате (11). А решившей оставить работу «ради воспитания дочерей» матери четырехлетней девочки, которую она называла «маленький Гитлер» и для которой старшая сестра стала объектом для издевательств, Дольто посоветовала… возобновить работу (12).

Мама – папа

Отношение Дольто к родителям можно назвать гиперклассическим. И во время интервью на канале TF-1 Жан-Луи Серван-Шрейбер[23]отметил, что «ее представления об отношениях между отцом и матерью являются самыми что ни на есть классическими. Отец – это власть, авторитет, в то время как мать – до предела загруженная работой хозяйка дома. Но в наше время эти образы уже мало соответствуют действительности». Однако Дольто ему возразила, что все осталось по-прежнему, добавив, что «этот стиль отношений между супругами никогда не выйдет из моды, потому что невозможно изменить биологию» (13).

Продолжая беседу, она сказала, что ребенок в своем развитии проходит от периода «мама – папа» к периоду «папа – мама», и даже более того, она привела несколько примеров, когда ребенок называет папу мамой, а маму папой, потому что отец точно так же может ухаживать за младенцем, как и мать. Но ребенок, уверяет она, очень хорошо знает, кто является мужчиной, а кто женщиной в семье. И различие ролей возможно благодаря тому, что первоначальная власть всегда воплощается матерью, и впоследствии она замещается властью отца, которая носит совсем иной характер. Власть матери – это постоянный процесс, обеспечиваемый ее ответственностью по отношению к ребенку. Власть же отца прерывиста и всегда опосредована беседами матери о нем, что, по мнению Дольто как психоаналитика, является очень важным. И ребенок примеривает на себя то роль отца, то роль матери, «пытаясь понять, какая из двух соответствует ему в большей степени». Но на самом деле они обе имеют для ребенка большое значение, будь то мальчик, идентифицирующий себя с отцом, или девочка, идентифицирующая себя с матерью (14). И в целом это классическая схема. И мать должна не только упоминать об отце в его отсутствие, но и перекладывать на него часть забот, когда он дома, не забывая оказывать ему внимание. А если отец умер, она просто обязана поддерживать его память и рассказывать о нем ребенку, символически воскрешая его.

А в том случае, если его существование в жизни ребенка эфемерно или он вообще не принимает в ней участия, матери придется каким-то образом воссоздать либо дополнить образ отца.

«Что делает отец?»

Когда мать одна воспитывает детей, ее новый партнер, если таковой имеется, может заменить им отца. Но если мать одинока, ей в любом случае придется объяснить сыну отсутствие папы. Она может сказать ему, например, что есть вещи, о которых она не должна с ним разговаривать, и только мужчина может это сделать вместо нее. Но как бы то ни было, отец существует, и, еще находясь в утробе матери, ребенок слышал его голос. И его присутствие также имеет большое значение, хотя оно качественно отличается от материнского присутствия. И его власть, которая должна быть разумной и обоснованной, не может осуществляться опосредованно, только через мать. По поводу одного тринадцатилетнего мальчика, окончательного вышедшего из повиновения и проявляющего агрессивность, воспитываемого бабушкой по материнской линии, которую можно обвинить в чрезмерной опеке, Дольто со всей резкостью заявила: «А что отец лично сделал для своего сына, кроме того, что доверил его воспитание своей теще?» (15) И отец также не должен терпеть присутствие сына в супружеской постели, так как, по сути, его власть распространяется и на жену, которой он тем самым помогает дистанцироваться в символическом смысле от детей. Но зато он не должен заменять жену, превращаясь в некое подобие второй мамы.