Читать книгу "Ночные диверсанты - Александр Тамоников"

— Да мне по барабану, Ахмат, — улыбнулся Любавин. — Можешь созвать по этому поводу Совет Безопасности ООН, нам без разницы. Ладно, Ахмат, не выступай, мы тебе не налоговая и СЭС.

Лица кавказской национальности вели себя вызывающе. Всем, кому надо, заплатили, оттого появление полиции расценили как личное оскорбление. Они неохотно запирали фургон, вешали замок на клетку, в которой лежал товар. Расходились недовольные покупатели, обзывая «вымогателей-полицейских» нехорошими словами.

Все четверо кавказцев загрузились в свои вызывающе древние «Жигули» и «на коротком поводке» (микроавтобус со спецназом наступал им на пятки) отправились на съемную квартиру. Они арендовали частный дом на окраине Грибанова. Здесь явно проживал какой-то алкаш. На участке и в доме царило полное запустение. Компания перестала «митинговать» после того, как Любавин популярно объяснил цель наезда. Смотрели на спецназовцев исподлобья, попыток к бегству не предпринимали. Бойцы заблокировали калитку, осмотрели дом, приусадебную территорию. Так как в доме было шаром покати, обыск не затянулся. Оружия, взрывчатки, боеприпасов не обнаружили. В дальней пустой комнате лежали скатанные коврики для намаза, которые трогать не стали — видимо, из уважения к чувствам мусульман.

— Документы, — потребовал Вадим.

Паспорта у торговцев были самые обыкновенные. «Заслуженные», мятые, побывавшие в переделках. Он неторопливо их пролистывал. Вполне «уважаемые» семейные люди, зарегистрированы в городе Нальчике, подкопаться не к чему. Ахмат Замиров, Мурат Нагишев, Дадаш Гулямов, Мухтар Карамов… Черт ногу сломит. Документы на ведение «бизнеса» тоже имелись. Все требуемые подписи — заместителя главы Бабаевской администрации, начальника отдела потребительской торговли. Парочка паспортов была просрочена, но это не дело спецназа.

— Ну, и чего сидим? — Рудницкий подошел к одному из торговцев, который сидел на табуретке, прямой, как штык, скрестив на груди руки, словно гордая птица на вершине Кавказа. Он выразительно опустил глаза на ножки табуретки, которые придавили к полу старенький коврик.

— А ордер есть? — запоздало спросил торговец.

— Ага, щас, — буркнул Рудницкий. — Слазь с табуретки, кому сказано!

Спецназовцы насторожились, слегка отодвинулись, чтобы лучше контролировать гордых горцев. Торговец со вздохом поднялся. Рудницкий ногой отмел коврик. Вскрылась крышка люка, ведущего в подпол. Особой паники среди «населения» это не вызвало, только Замиров как-то раздраженно поморщился. Рудницкий и Капралов спустились в погреб, повозились там несколько минут и поднялись — с жестяной коробкой от леденцов, обмотанной полотенцем.

— Ух ты! — без особого интереса прокомментировал Балабанюк. — Секретное издание Корана и инструкции от саудовского принца?

В коробке лежали деньги, перетянутые резинкой от трусов. Обычные российские деньги в купюрах разного достоинства — на глазок примерно тысяч двести.

— Не, — протянул Амбарцумян, — банковскую ячейку нашли.

— Это произвол! — возмутился Замиров. — Деньги запрещены, да? Это наши деньги, мы их заработали!

— Непосильным трудом, понимаем, — кивнул Вадим. — Граждане, вы бы помолчали, а? Не нужны нам ваши деньги. И это все? — обернулся он к Рудницкому. Тот пожал плечами — больше ничего, ни наркотиков, ни оружия.

Сумма в коробке была не такой уж впечатляющей, чтобы хвататься за наручники. Понятное дело, что работают не за спасибо. Замиров мгновенно прибрал коробку, обнял ее, как родного сына. Ситуация возникала глупая. Хватать всех подозреваемых, вести в районное СИЗО? Камеры треснут, да и нет на это никаких оснований, пока в районе не введут режим ЧП. Вадим приказал товарищам присматривать за фигурантами, а сам с Любавиным прошелся по ближайшим соседям. На это ушло еще минут сорок. Люди с опаской на них поглядывали, даже корочки Любавина не открывали настежь все двери. О своих соседях, арендовавших хату у алкоголика и тунеядца Сеньки Трухина (сам Сенька перебрался к собутыльнику, где и пропивал вырученные за аренду деньги), они не могли сказать ничего вразумительного. Днем их не видно, вечерами музыка, ароматы жареного барашка. Что касается ислама, то не такие уж они фанатики — временами из-за забора доносится женский смех, по утрам арендаторы выбрасывают на помойку звонкие мусорные пакеты, вызывая острую зависть местных безденежных пьяниц. Но вроде без эксцессов — не дебоширят, женщины во время секса на помощь не зовут. Были ли они дома вчера ночью? Вроде были. А позавчера? Этот вопрос многих соседей поставил в тупик. Кто-то говорил, что были, другие сомневались — вроде свет за шторами горел всю ночь, но криков и голосов не слышали.

Злость брала нешуточная. День был не резиновый — обеденное время уже прошло. Извиняться перед торговцами не стали, предупредили, что теперь они будут находиться под негласным наблюдением, и поспешили покинуть Грибаново. Вовка Балабанюк сидел нахохленный на своем сиденье. Максим Рудницкий ехидно поинтересовался: почему молчим, товарищ лейтенант? Ведь это точно ОНИ! Балабанюк огрызнулся, отвернул голову. Деревня Лиман находилась неподалеку — на западной стороне автомагистрали «Дон». Можно было не выезжать на трассу, чтобы добраться до нее. «Газель» тряслась на ухабах, спецназовцы терпеливо помалкивали, хотя многие уже пенились. Деревенька была так себе — несколько завалюх, практически никакой инфраструктуры. Но столбы электропередач имелись — невзирая на то, что население было, мягко говоря, небольшое. Дом семейства Буркевичей располагался на околице, огород сползал к речушке Калятне, где имелись чахлые мостки. Ограда вокруг хаты с просевшей крышей была символической, огород зарос бурьяном — только возле крыльца просматривались относительно возделанные грядки. На обочине у дома стоял дохлый пикап — кузов был завален мешками. Любавин остановил «Газель» недалеко от пикапа, люди выбрались из машины, закурили. Капралов и Жилин отделились от компании, зашагали по единственной деревенской улочке — добывать информацию у сельчан о вынужденных переселенцах. Психологическое давление продолжалось недолго. Из дома выбралась упитанная женщина средних лет, поинтересовалась, какого черта надо. Любавин предъявил «корочки», объяснил цель визита — проверка приезжих в свете всем известных терактов.

— Ну, замечательно! — всплеснула руками женщина. — Нас снова проверяют! Из-за вас, россиян, мы сбежали из собственной страны, где у нас было ВСЕ, живем в какой-то халупе, ни работы, ни денег, так нас еще и в терроризме подозревают!

Семья Буркевичей оказалась крепким орешком. Из дома выбрался пожилой мужчина, двое крепких коротко стриженных парней, не производящих впечатление голодающих, начали дружно возмущаться. Как по команде, раздался надрывный детский плач, закричала молодая женщина: «Пусть оставят нас в покое! Что им нужно от нас?»

— Мы, кажется, объяснили, — нахмурился Любавин. — И не надо, граждане, во всем винить Россию, которая предоставила вам какое-никакое убежище. Могли бы остаться в Краматорске, вас никто сюда не гнал, но вам же не понравилась украинская власть? А ну, ша! — прикрикнул он. — Цыц, говорю, граждане! Еще раз повторяю, в районе проводится контртеррористическая операция, и если не хотите загреметь в федеральную кутузку или отправиться ближайшим дилижансом в родной Краматорск, то выполняйте наши требования!