Читать книгу "Твоя половина мира - Евгений Прошкин"

– Ни фига. Промашка.

«Прочтешь несколько раз, пока не выучишь письмо наизусть»…

Тиль снова почесался и медленно сел на стул. Этого не было…

– Этого раньше не было!

«Потом сожжешь»…

– Как?! – выкрикнул он в потолок.

«Да, Хаген, теперь ты знаешь».

Да… Теперь он знал: именно это там и было.

«Ты прочтешь письмо, не вскрывая. Потом вскроешь и прочтешь снова, глазами, чтобы убедиться. Прочтешь несколько раз, пока не выучишь письмо наизусть. Потом сожжешь.

Отель «Селигер», апартаменты 2618.

03:48:36».

Тиль осоловело взглянул на часы – 03:48:37 – и, спохватившись, накрыл пепельницу ладонью. Бумага толком не разгорелась и погасла быстро. Не осмеливаясь убрать руку, он шепотом повторил текст. И вспомнил. Все до последней точки: название гостиницы по-русски, номер, в котором он поселился, и сожженное письмо.

Он не умел читать через заклеенный конверт, сквозь ладони – тоже, но сейчас, как и в такси, Тиль прочитал. Обнаружил, что там написано на самом деле.

Он подул на пальцы и разобрал обрывки. И взвыл. Листки были пустыми.

Форвертс опять ошибся, показал ему то, чего не будет. Но откуда же?.. откуда взялся текст записки? Тиль мог бы принять это за галлюцинацию – если б не жил в галлюцинациях с детства. Он привык видеть то, чего нет, но знал, что это или будет, или может быть. А письмо, которое он прочел аж два раза… этого письма по-прежнему не существовало.

Тиль добрел до ванной и сунулся под ледяной душ. Изумление иссякло, недоверие выдохлось, и он остался наедине с фактом: кто-то начал контролировать его форвертс.

Рухнув на диван, он полежал с закрытыми глазами, потом резко выпрямился и нашарил пульт.

Ему может прийти в голову что-нибудь еще. Снова – что-нибудь фальшивое. И оно толкнет его не в ту сторону… А не послушать форвертс нельзя, как нельзя сопротивляться страху или радости. Эти чувства управляют людьми.

С минуту Тиль сидел неподвижно – глядя в яркую дыру экрана и ничего в ней не видя. Ругнувшись, он переключил канал и заставил себя собраться.

Франтоватый старичок с тростью поскользнулся на собачьем дерьме и упал – попутно вырвал у какой-то дамочки торт и умудрился вляпаться в него холеной мордой… Разумеется, торт и дерьмо оказались одного цвета, что усилило комический эффект многократно. Миллионы граждан в Европе синхронно заржали.

Тиль и без форвертс догадывался: дальше будет то же самое. Много дерьма и много падений.

После очередного гэга пошла реклама – шампунь, таблетки от депрессии, персональные терминалы. Снова шампунь и снова терминалы. Контактные линзы в каплях от «Юни-Айз», печеночный паштет от «Глобал-Фудс» и подряд – четыре сорта пива. После пива – таблетки от мигрени.

Переключившись, Тиль попал на криминальные новости. Узнал о каком-то Филевском насильнике и вместе со всей Восточной Европой просмотрел десяток фотороботов Тиля Хагена. Подлинного среди них он не обнаружил – под его именем показали тот портрет из студенческого блога. Лицо было похоже, и даже очень, но чего-то в нем не хватало. Пожалуй, самого главного – сомнения. Этот человек был уверен, что утром побреется, отсидит день на работе, а вечером поужинает и ляжет спать. Он не подозревал, что от прикроватного коврика расходится множество реальных дорог – к находкам и потерям, а то и в никуда. И выбрать из них одну-единственную порой труднее, чем пройти сотню.

Новости сменились рекламой, и Тиль махнул пультом. Опять городская хроника, но уже без жути, сплошной позитив: скоро выборы мэра…

На площади, окруженной старинными кирпичными постройками, колготились какие-то люди – тысячи полторы, или около того. Репортаж снимали еще днем, конструкции временного помоста бликовали, и от этого возникало ощущение праздника. Сцену собрали правее от монумента – коренастого и чуть косолапого мужика в кепке. Что это за герой, Тиль не знал и не особо интересовался. В каждом городе были свои местные идолы – то немногое, что осталось после неизбежной унификации.

Женщина на трибуне говорила неторопливо и плавно, покачивая в такт рукой – монитор работал без звука. Тиль поднял пульт, но не смог нажать на кнопку – палец что-то удержало. Человек в толпе. Тиль подался вперед, чтобы разглядеть получше, но камера, как назло, приняла влево, и мужчина выпал из кадра.

Тиль приблизился к экрану.

Оператор даст второй «проезд», человек мелькнет еще раз, потом запустят другой материал. Не увидеть сейчас – значит не увидеть никогда.

Он даже не заметил, как начал пользоваться тем, что сам же истово проклинал. Не прошло и трех минут, а Тиль вновь обратился к своим способностям. Без них он чувствовал себя парализованным. Форвертс привычно выдал прогноз, и, поскольку передачу уже смонтировали, вариантов не было, – разве что выключить монитор.

То лицо непременно покажут, и Тиль его вспомнит. Но кого? Он мог увидеть… троих разных людей – в одном и том же месте, на одной и той же записи. Словно режиссеры приготовили несколько версий репортажа и сами не поняли, какую из них запустили в эфир… Но и в этом случае Тиль должен был знать, что за человек стоит возле помоста, между охранниками и секретарями, – ведь он уже знал, чем закончится и этот митинг, и вся предвыборная кампания. Женщина на трибуне выиграет.

Елену Родионову консультировал форвард. Позже обозреватели скажут, что она прошла по самому краю: драка в театре и появление перед журналистами с рассеченной губой. Для романтиков Родионова вступилась за постороннюю девушку, для циников – просчитала каждый шаг. В действительности она просто поверила, что странные поступки, которых от нее требовал форвард, – это и есть путь к победе. В итоге – невозможный, абсурдный для демократического государства рейтинг.

Тиль увидел даже цифру: семьдесят два и три десятых процента. Но кто это обеспечил, он до сих пор не представлял.

Панорама дрогнула и поплыла – ленточки-шарики, памятник, лотки с бесплатным мороженым, обаятельный сержант. В кадре возник угол помоста, рядом – секьюрити Родионовой и тощий, как штанга, референт. Сейчас…

На тумбе возле двери зазвонил гостиничный терминал.

Тиль присел перед экраном. Камера задержалась на монументе – комментатор погрузился в исторический экскурс.

Трубка не умолкала.

Тиль цыкнул и коротко взглянул на тумбочку. А когда вновь повернулся…

– …интересы честного налогоплательщика… – вещала кандидатка в мэры.

Оператор взял крупный план трибуны, все остальное оказалось отсечено. Тилю хватило бы и мгновения – дольше проскользнувший форвард в кадре не задержался, – но это мгновение он упустил.