Читать книгу "Парфянин. Испытание смертью - Питер Дарман"

В этот момент на берегу появились Каст и Ганник, одетые в туники и сандалии, с мечами на поясе. Следом за ними показалась приземистая фигура Афрания, который побрил голову, так что теперь казался еще более свирепым, чем обычно. Он коротко кивнул всем собравшимся и встал прямо, опустив руки по бокам.

– Сядь, Афраний, – сказал Спартак, указывая на табуретки вокруг стола, заставленного тарелками с хлебом и фруктами, блюдами с мясом и кувшинами вина. – Поешь и выпей вина. И все вы, угощайтесь.

Пока мы ели и неспешно беседовали, появились Годарз и Бирд, что дало Спартаку сигнал сообщить нам о причине, по которой он всех нас собрал.

– Друзья, – начал он, – мы прошли долгий путь вместе и одержали много побед.

Я, Домит, Каст и Ганник поддержали его одобрительными возгласами. Спартак поднял руку, призывая к тишине.

– Но теперь мы достигли конечного пункта нашего похода. Завтра я соберу все войско и распущу его – освобожу всех мужчин и женщин от службы под моим началом. Все получат возможность идти дальше на север, пересечь Альпы, а затем идти по домам или кто куда пожелает. Я не имею права больше ничего от них требовать. И от вас тоже. А сегодня я хотел бы в последний раз побыть в компании моих друзей, прежде чем мы отправимся туда, куда зовет нас судьба.

Он подошел ко мне и положил мне руку на плечо:

– Для Пакора это означает возвращение в царство его отца, – Спартак улыбнулся Галлии. – И он заберет с собой прекрасный трофей, который завоевал в бою, наверное, самый великолепный трофей во всей Италии и Галлии, – я покраснел, а Каст шлепнул меня по спине. Спартак посмотрел по очереди на Годарза и Домита. – Я знаю, что многие отправятся с нашим юным принцем в Парфию, и это меня радует, поскольку я уверен, что там им будет хорошо и безопасно.

– А ты, мой господин? – спросил я.

Он посмотрел на Клавдию:

– Боюсь, что для нас такого счастливого конца не предвидится. Рим будет преследовать нас, куда бы мы ни скрылись.

– Ты всегда будешь желанным гостем в Хатре, господин, – сказал я. – Римляне до Парфии не дотянутся.

Он улыбнулся:

– Спасибо, но нет. У нас с Клавдией другие планы. Мы думаем, что самое лучшее для нас – это раствориться в тумане неизвестности, вообще исчезнуть из истории.

– Ты слишком заметен, чтобы раствориться, – проворчал Акмон.

– А что ты думаешь, Афраний? – спросил Каст.

– Я останусь в Италии. Я еще не свел счеты с Римом, – он сейчас напомнил мне Крикса, готового взорваться от ненависти.

И все равно это был радостный и счастливый день. Мы смеялись, радовались хорошей компании, и когда солнце начало клониться к западу, произнесли тост за дружбу и нашу свободу. То, что раньше я воспринимал как должное, стало для меня теперь самым дорогим на свете, хотя еще более дорогое создание сидело сейчас рядом со мной, и я был намерен забрать его с собой в Хатру. Но именно свобода была той идеей, которая объединила нас всех, связала вместе невидимыми узами, которые скрепляли и все наше войско. Я дал себе клятву, что никогда больше не буду иметь рабов, поскольку сам побыл рабом и знаю, какие беды и несчастья им приходится претерпевать. В тот теплый летний вечер в северной Италии я уснул на берегу могучей реки среди своих друзей, в объятиях женщины, которую любил.

Два дня спустя в полдень все войско было собрано и построено – шестьдесят тысяч воинов и еще пять тысяч женщин и детей, которые скопились среди нас за время нашего похода через всю Италию. Все смотрелись просто великолепно. У нас было полно римского золота и серебра, отнятых у врага, и я еще раньше послал Бирда в Мутину, чтобы купить самые лучшие уздечку, нагрудник и подпругу, которые только можно получить за деньги – все для Рема. За римские деньги, конечно. Для римлян Бирд смотрелся как самый обычный торговец с фургоном, хотя говорил он со странным акцентом. Когда он вернулся, я заполучил прекрасное кожаное снаряжение, отделанное серебряными монетами – проколотыми в центре и пришитыми к кожаной основе. Я вычистил свой черный доспех и пристегнул к нему запасные набедренники из тонкой стали и серебра – они так и сверкали на солнце. Бирд еще купил для меня новый толстый шерстяной плащ снежно-белого цвета и с серебряной застежкой. Гриву Рема я перевязал черными кожаными ремешками, а хвост закрутил в черный хлопчатый чехол, тоже украшенный серебряными полосками. Он выглядел словно боевой конь богов – именно такого и полагалось иметь принцу Хатры. На голову я надел римский шлем с огромным белым султаном из гусиных перьев, а к поясу прицепил меч, подаренный мне Спартаком несколько месяцев назад.

Пока мы стояли лагерем на берегу Пада, я попросил нескольких женщин, которые прежде служили своим хозяевам ткачихами, изготовить для меня штандарт. На нынешнем войсковом смотре я в первый раз выставил его на всеобщее обозрение. Когда я его увидел, то не смог сдержать слез. Это был квадрат шесть на шесть футов, изготовленный из тяжелой хлопчатобумажной ткани и выкрашенный в алый цвет, с белой конской головой, вышитой с каждой стороны. Когда конница выехала на огромный плац, его нес позади меня огромный парфянин по имени Вардан, который был при мне со времен наших боев в Каппадокии. Легкий ветерок, что дул в тот день, чуть трепал это знамя, и всем была видна белая конская голова на алом фоне. А позади знамени ехали мои три тысячи конников – две тысячи конных лучников, тысяча конных копейщиков Буребисты и сотня женщин-лучниц Галлии. Все колчаны были полны стрел, а в лагере стояли фургоны, полные запасных, поскольку Годарз и его интендантская команда трудились без устали, стремясь пополнить наши запасы. Окружающие районы, заросшие густыми лесами, были безжалостно вырублены, чтобы получить дерево для древков стрел.

Мы выстроились по драгонам на правом фланге войска, каждый из десяти сотен по сотне всадников в каждой. Солнце отражалось от наточенных наконечников копий и полированных шлемов, а каждый воин под командой Буребисты был в кольчужной рубахе и с мечом на поясе. Пока мы занимали эту позицию, слева от нас строились в шеренги легионы Спартака. Рядом с нами уже стояли три легиона германцев под командой Каста. В них также входили остатки галльских подразделений, которыми раньше командовал Крикс и которые сумели уйти на север после того, как потерпели поражение от римлян. В центре построения стояли четыре легиона Акмона, фракийцы, плюс еще один легион, состоявший из греков, евреев, даков, иллирийцев и даже нескольких египтян и берберов, приставших к фракийцам. На левом фланге выстроились три испанских легиона Афрания. Акмон считал их самыми подготовленными во всем войске, но также и самыми непредсказуемыми – подобными в этом своему свирепому командиру. Тем не менее за подготовку этих легионов следовало отдать должное их решительному и жесткому лидеру. Перед шеренгами войска, укрепленные на фургонах, висели штандарты, которые мы захватили у врага, – серебряные орлы, красные флаги, шесты с прибитыми к ним серебряными дисками, значки и флажки конницы – свидетельство военного гения Спартака, когда-то гладиатора и рядового в римском легионе, а теперь хозяина Италии.