Читать книгу "Под знаком тигра - Олег Вороной"

Ток

Брату Владимиру посвящается

— ….А меня током два раза било. Первый раз в детстве. Лет восемь мне тогда было. Перегорела в холодильнике лампочка, и отец её выкрутил, чтобы купить такую же. А я открыл холодильник, чтобы взять молоко, — а там темно. Всегда светло было, а тут — темнота. Стал я вглядываться и увидел блестящий кружок там, где лампочка была. Рука сама потянулась потрогать. Ударило, трясёт, а пальцы прилипли — не оторвать. В глазах искры сверкают. Упал я тогда и долго не мог издать ни звука, и шевельнуться сил не было. Заплакал потом, но говорить не могу — язык отнялся. Мычу, на холодильник показываю. Никто ничего понять не может. Вот переполох был!..

А второй раз — в прошлом году. Пошёл отводить лесосеку на гору Календарь…

…Апрельское марево разлито между сопок. Ароматное тепло струится вверх. Отмякшее солнце в истоме замерло и не дышит, развалившись на белой перине небесной софы, словно наслаждаясь малиновым звоном весны. Всё вокруг шуршит, шевелится, ползёт, летит, тянется. Прошлогодний скрученный лист от тепла краснеет, набирается вечной меди и, похрустывая, туго заворачивает вовнутрь строчки былой летописи.

Травинка, выбеленная снегом и крепкая как кость, прямо и гордо стоит на своём посту и ждёт не дождётся, когда же шевельнутся корни и на белый свет явятся тоненькие зелёные лица дочерей. Деревья довольно гудят. Соки в стволах пульсируют, упруго давят кору, и кора, поскрипывая, раздвигается, раздаётся, морщась и улыбаясь от сладкой боли. Ветви дрожат от нетерпения, тужатся: ну вот ещё немного, ну вот ещё чуть-чуть — и лопнет скорлупа почек…

Дышать тяжело.

Пьяный воздух толкает в лицо, виснет на плечах, и ватные ноги с трудом шагают по лесной дороге. Сейчас бы завалиться на солнцепёке, завернуть на лицо рубаху и прочувствовать, как тело насквозь просвечивает неистовый Ярила!

— О-о-о-оу! — вдруг ударило в голову оглушительным рыком и ушло сквозь окаменевшие ноги в землю.

— О-о-о-оу! — ещё сильнее ударило и затрясло, заколотило крупной дрожью всё тело.

Руки судорожно стягивают с плеча казённую одностволку, направляя её в сторону затрещавшего кустарника.

— О-о-о-оухх! — Прилипшие сапоги дёргаются, и никакая сила не может их оторвать…

…Как вернулся с того места? — не знаю. Пока шёл, тигр трещал рядом за кустами, не показываясь на глаза, и ревел. Не ревел, а словно током бил — меня судорогой передёргивало, и звук этот сотрясал небо.

Вот такой голос. Настоящий электрический ток.

Нокдаун

— А нос у тигра слабый: с первого же удара юшка побежала. И боли боится — никогда себе вреда не сделает. Сдыхать будет, но боль сам себе не причинит.

— Доказательства? Да как тут докажешь? Только если сам повторишь то, что со мной было.

А дело было так.

Попался тигр в капкан, что на соболя был поставлен: позарился на приманку из рябчика. Может, такой голодный был, может, просто рябчиков любит. Некоторые тигры мимо ночующих в снегу рябчиков спокойно проходят, а некоторые непременно одного-двух словят: кошка же, хоть и большая.

Вот попался тигр в капканчик — в самый маленький, нулевого размера, зацепился самым коготком: на снегу хорошо отпечаталось, что кончиком пальца попался. Дёрнул лапой, но капканчик, хоть и маленький, но крепкий, — удержал. Да и был прикручен цепочкой за палку — потаск. Не смог полосатый стряхнуть с лапы самолов.

За год перед этим он так же попался, но тогда тряханул лапой так, что я капкан случайно нашёл: на берёзе висел, на пятиметровой высоте в двадцати метрах от места, вместе с палкой. Вот с какой силой лапой дёрнул!

А в этот раз не смог капкан сбросить и потащил его за собой. Таскал, таскал, и в кустах путался, и по сугробам. Это всё по следам хорошо было видно. Ну, думаю: неделя прошла, неужели будет сидеть и помирать с голоду? Должен же освободиться — коготком ведь только попался. Надо ж капканчик найти, пока снегом не засыпало. И пошёл по следам дальше искать. А тигр зацепился палкой в орешнике и — лежит там! А кусты густые — не разглядел я его. Когда близко подошёл, он на меня и бросился. Оторвал в момент прыжка коготь и летит из-за спины! Оглянуться не успел, а он уже за плечо куснул, шею когтями полоснул и ружьё из рук выбил. И как-то так получилось, что его голова у меня под мышкой оказалась. Прижал я ему шею локтем и давай кулаком в мырку его розовую лупцевать — с первого же удара кровь из его ноздрей брызнула. Потом ещё разок-другой саданул. Рванулся тигр назад, голову вырвал и пошёл прочь, чихая, — кровь-то ноздри заливает.

Потом, когда я в больнице лежал, анализировал всё это, то решил, что всё-таки слабый был тигр. То ли от голода, то ли от болезни… Был бы здоровый, от его удара по шее я бы на месте помер. А может, помогло то, что боксёр я бывший. Успел немного пригнуться и с первого удара тигру нокдаун сделал. Однако, слабый нос у тигра, слабый…

Противостояние

То, что человек способен простоять, не двигаясь, несколько часов, — это само собой разумеется. С детства: то митинги, то праздники, а то и церковная служба — все люди могут подолгу стоять время от времени. Особо стойкие ухитряются стоя спать и ставят рекорды своей стойкости, попадая даже в книгу рекордов Гиннесса. Но чтобы вместе с человеком долго стояло дикое животное?! Тем более такое, как тигр?! Оказывается, и такое бывает…

* * *

— На охоте я был. Полдня ходил за кабанами, даже стрелял, но всё впустую! Шёл по тропе — и тут навстречу… тигр! Мы увидели друг друга и остановились одновременно. Я как раз успел перед этим посмотреть на часы: было без пяти два. Значит, до наступления темноты успеваю пройти по соседнему кедрачу. Увидел я тигра и про всё забыл! Помнил только, что нельзя убегать, а надо кричать и ругаться, — забыл даже, что ружьё на плече висит. И вот стоим мы, не шевелясь, друг напротив друга, друг другу в глаза смотрим. Между нами всего пять метров. Я что-то говорю: кричать не получается — горло перехватывает. О чём говорил вначале — не помню. Скорее всего просил уйти. Да, ещё помню, что хотел потихоньку пятиться, но не смог — ноги как в землю вросли. Говорил я, говорил что-то и замолчал — выдохся. И тут тигр, стоявший совершенно неподвижно и глядящий мне в глаза, стал нервно хлестать хвостом по кустам то слева, то справа. Заговорил снова — перестал хлестать хвостом. Тут уж я стал просто рассказывать о себе, о своей жизни. Где родился, как учился, на ком женился, где ошибался. Всё рассказал ему, как на духу. Так, наверное, исповедуются перед священниками. Долго говорил и замолчал, потому что горло перехватило. Тигр сразу же опять стал хлестать хвостом. Пришлось уже запеть. Хорошо, много песен знаю, когда-то у костра в походе мог ночь напролёт петь под гитару, не повторяясь. Пел, пел, сначала потихоньку, вполголоса, потом вообще тихо — сообразил, что тигр и так хорошо слышит, а голос надо экономить. А когда запел почти шёпотом, тигр… зевнул, повернулся и… ушёл!