Читать книгу "Кремль 2222. Арбат - Максим Хорсун"

Как только Лан переступил порог, дверь за его спиной сразу же захлопнулась. Загремел, скользя по скобам, засов.

– Что там? Наручники? – поинтересовался карлик. – Давай помогу снять.

Лан прошел к решетчатой двери, выглянул наружу. По ту сторону была засыпанная песком площадка. На ней выплясывали с десяток полуодетых девиц с ярко накрашенными лицами. Основным элементом танца было вращательное движение задом, словно они все пытались накрутиться анусом на воображаемую резьбу.

– А это выступает наш танцевальный ансамбль «Супердрайв», – сказал карлик. – Нравится?

Лан отвернулся от решетки. Оказалось, что на карлике – ошейник. Наверное, тоже раб. Брат по несчастью…

– Ты будешь драться с Мозгляком, – продолжил карлик. – Танцульки скоро закончатся, давай-ка лучше снимем с тебя наручники. – Скрипнул ключ, проворачиваясь в ржавой скважине. – Вот так… Мозгляк – трус и не боец совсем. Проворовался, гнида, в кабаке, за что и очутился в яме. Если Мозгляк убьет тебя, значит, дело, типа, закрыто, с него – взятки гладки. Выйдет на волю с чистой совестью и продолжит бодяжить самогон, как ни в чем не бывало. А если ты его уделаешь…

– Как тебя зовут? – спросил Лан.

Карлик шмыгнул носом.

– Мелким меня кличут, других имен не нужно. Один я тут такой.

– А как ты оказался на привязи?

– Вор-форточник я, – сказал карлик. – Так мне, типа, и надо. Заслужил. А здесь работа не пыльная, и не скучно мне: то гладиаторы друг друга рвут на части, то девки задницами вертят. Бывает, новички нервные попадаются. Бросаются на меня, будто я в чем-то перед ними виноват. Но ты, вроде, ничего – спокоен. Спокоен, ведь?

– Мне нужно будет с кем-то драться? – уточнил Лан, с хрустом сжимая и разжимая кулаки.

– Да-да, – карлик усмехнулся, показав похожие на ржавые гвозди зубы. – Драться, причем – не на жизнь, а на смерть. Профессору важно, чтоб шоу было красочным, детали ему не так важны.

– Кто такой этот Профессор?

– О, он – великий человек! Благодаря ему у нас всегда весело да сытно! Наш выход!

Музыка оборвалась. Заскрипела, поднимаясь, решетка, отделяющая каморку карлика от площади, на которой выплясывали девицы.

– Идем! – Мелкий направился под свет факелов. Лан нехотя поплелся следом. Ничего путного от происходящего он не ожидал, но, как говорится, попал в дерьмо – не чирикай. Думай, как выкрутиться. Или не думай, а просто выживай.

Девицы просеменили друг за дружкой мимо Лана, обдав его запахом свежего пота. Танцовщицы юркнули в одну из дверей, проем которой незамедлительно закрылся решеткой. Вообще, на площадь, теоретически, можно было попасть через десяток дверей, пробитых в трехметровой глинобитной стене, опоясывающей открытое пространство. Теоретически – потому что на данный момент были закрыты все двери, кроме той, из которой вышли Лан и Мелкий. Один выход – для плясунов, второй – для рабов. За третьим горели крысособачьи глаза, решетку четвертого пытался разогнуть матерый нео. Если у обезьяна получится, то находящимся на площади несдобровать…

– Да-да-да, друзья! Мы выполняем свое обещание! После перерыва на Арену выходят новые бойцы! – объявил карлик. Лан поднял взгляд и увидел выше глинобитной стены расположенные амфитеатром зрительские места. Свет факелов, закрепленных на стене, бил в глаза и мешал разглядеть тех, кто восседал на скамьях в предвкушении забавы. Ясно было только, что на трибунах яблоку негде упасть. Слышались пьяные возгласы и взрывы хохота, кто-то требовал вернуть девочек-танцовщиц, кто-то монотонно кидал в адрес Мелкого ругательства – одно грязнее другого. Кто-то скандировал: «Титан! Титан!», явно имея в виду того, кого сейчас не было на площади.

Взгляд Лана скользил по трибунам, но не мог выхватить ни одного лица. Все находящееся выше стены было будто задрапировано густыми дрожащими тенями.

– Встречайте! Многообещающий дебютант! – карлик указал на Лана короткой ручкой. – Человек чистейших кровей! Его имя… – На лице Мелкого появилось выражение ожидания.

– Лан.

Прозвучало тихо и не очень уверенно.

– Лан! – громогласно повторил Мелкий. – Поаплодируем Лану!

Зрителям было плевать, рассеянный гул не умолкал. На фоне серой зыбкой поволоки, закрывающей трибуны от глаз Лана, появился изящный силуэт. Девушка с короткой стрижкой и строгим лицом села в первом ряду и пристроила ноги, обутые в сапоги с высокими голенищами, на край ограждения. Лану показалось, что на долю секунды его взгляд и взгляд незнакомой барышни слились и что по образовавшемуся ментальному каналу скользнула пытливая мысль…

– Мозгляк! – объявил Мелкий, и Лан с головой ушел в происходящее на Арене.

Поднялась еще одна решетка, и на ристалище вышел Мозгляк. Выглядел он непримечательно – узкий в плечах, широкий в пузе, с темным лицом выпивохи и бегающими глазками труса. Вместо носа у него имелось остроконечное нагромождение родинок, из-за чего Мозгляк напомнил Лану снеговика, которому кремлевские дети прилепили на лицо гнилую морковь.

На трибунах тут же началось оживление.

– Фу! Мозгляк! Фу, ублюдок!

– Фу! Чтоб ты сдох, ворюга!

Кто-то швырнул в Мозгляка стоптанной тапочкой, кто-то – пакетом с турьим навозом.

– Вы не говорили, что против меня выйдет дружинник! – выпалил срывающимся голосом Мозгляк. – Вы меня обманули! Нашли фраера с дружинником махаться! Я не буду в этом участвовать! – Он кинулся к ближайшей решетке, принялся колотиться в нее, словно попавший в клетку рукокрыл.

– Фу! Мозгляк! Расплата пришла! Вор! Фу! – Трибуны разжигали себя сами. В Мозгляка летели объедки, плевки и заготовленный загодя мусор. Мелкий убрался от греха подальше в свою каморку. На Арене оставались лишь два человека, и ситуация накалялась. Лан увидел, что в песок неподалеку от его ноги упал раскрытый нож-бабочка, а потом еще нож попроще, и еще один… Бросали, в основном, хлам с деревянными ручками и гнущимися лезвиями, но иногда попадалось что-то серьезное, вроде кремлевской заточки с обмотанной кожей рукоятью или ножа-бабочки.

– Я не дружинник, – сказал Лан.

Мозгляк обернулся, недоверчиво посмотрел на соперника.

– Ага, соврать – не мешки ворочать! – протараторил он, подергивая изуродованным носом. – Скажешь, что не дружинник, а сам отделаешь меня одной левой, да? Так нечестно! Я на такое не подписывался, ага!

– Фу, Мозгляк! – надрывались трибуны. – Не будь девчонкой! Дерись, Мозгляк, или твою печенку скормят крысопсам!

Кто-то швырнул короткое копье. Оружие воткнулось наконечником в землю, ухватистое, потертое древко призывно закачалось.

– Точно не дружинник? – переспросил Мозгляк.

Лану стало противно. Так противно, что аж гусиная кожа появилась. Он сплюнул, поднял взгляд на трибуны, отвесил пару шутливых поклонов, а затем направился к решетке, из-за которой на него глядел Мелкий. Пусть найдут себе другого мазурика, не будет он развлекать пьяную толпу…