Читать книгу "Исчезающие носки, новогодние обещания и еще 97 загадок бытия - Дэн Ариели"

~

Дорогой Дэн,

семнадцать лет назад, когда моему сыну было восемнадцать, он уехал в Нью-Йорк и поступил в Купер-Юнион12 на гуманитарное отделение. Сейчас ему тридцать пять, и он боится уезжать из Нью-Йорка. Ему не нравится там жить и хотелось бы переехать на Запад, чтобы быть ближе к нам и продвигать свою карьеру фотографа. Но окружающие дают ему противоречивые советы. Такое впечатление, что люди, живущие в Нью-Йорке, уверены, что это единственное место в мире, где вообще можно жить и работать. Есть ли у тебя какие-нибудь конструктивные мысли о том, как убедить сына сдвинуться с мертвой точки и уехать на Запад?

Барбара

Во-первых, твое желание быть ближе к сыну, а не находиться на другом побережье вызывает восхищение. Я думаю, что он чувствует то же самое.

Что касается его переезда, я думаю, что твой сын мечется между тремя наклонностями. Первая — «эффект обладания», проявляющийся в нашем отношении к текущей ситуации как к предпочтительной; другие возможности при этом мы рассматриваем как негативные изменения.

В случае с твоим сыном отъезд из Нью-Йорка на Западное побережье имеет определенные преимущества (климат, близость к родителям) и некоторые недостатки (меньше народа, мало художественных галерей). При этом эффект обладания заставляет твоего сына обращать внимание на то, чего он лишится, и игнорировать положительные стороны возможного переезда на Западное побережье.

Вторая проблема. Похоже, что у твоего сына склонность придерживаться существующего положения. Это означает, что к решению остаться он относится совсем по-другому, чем к решению изменить ситуацию. Однажды я слышал, как офицер ВВС говорил своим пилотам, что каждую секунду они принимают решение — изменить курс или придерживаться выбранного, поэтому они всегда должны рассматривать свои действия как активный выбор. Но только немногие из нас способны принимать решение подобным образом. Мы считаем, что решение — это переезд, женитьба, переход на другую работу и тому подобное. А пребывание на том же месте, холостая жизнь, одна и та же работа — все это не относится к категории решений, по крайней мере не в полной мере.

Третья проблема — склонность к постоянству. Когда мы сталкиваемся с необходимостью серьезных поступков, их неизбежность и возможные сожаления пугают нас.

Так что ничего удивительного, что твоего сына тревожит переезд на Запад. Теперь вопрос в том, чем ты можешь помочь ему в принятии решения. Будь я на твоем месте, я бы предложил переезд как «испытательные полгода». С такой перспективой сын не станет рассматривать испытательный срок как переезд: он ничего не теряет. Он не будет считать, что меняет статус-кво: он по-прежнему останется ньюйоркцем, временно переехавшим на Западное побережье. А само решение жить на Западе не будет выглядеть таким окончательным и пугающим. Однако при переезде его ощущения изменятся. Очень скоро он начнет чувствовать себя дома, привыкнет к новой обстановке, приобретет новый статус. А с этой позиции уже отъезд с Западного побережья начнет казаться серьезным и потенциально рискованным решением.

О проклятии знания

Дорогой Дэн,

недавно я посетила лекцию известного академика и была поражена и сбита с толку его неспособностью изложить даже самые главные теории в своей области. Почему такие именитые специалисты не умеют объяснять другим собственные идеи? Неужели таковы требования академии?

Рэйчел

Есть одна игра, в которую я иногда играю в аудитории: я предлагаю нескольким студентам загадать песню, но никому не говорить, какую именно, а затем выбить ее ритм на столе. Далее я прошу их предсказать, сколько студентов смогут правильно угадать мелодию. Обычно они считают, что справится половина. Потом я прошу остальных студентов назвать загаданную песню, и практически ни один из них не угадывает ее.

Дело в том, что, когда мы знаем что-то, и знаем это хорошо, нам трудно представить себе пропасть, отделяющую других людей от нашего знания, — данный феномен называется «проклятием знания». Мы все страдаем таким недостатком. Почему? Ученые годами изучают свой предмет во всех его деталях и сложностях, но, когда они становятся лучшими специалистами, вся эта научная область оказывается для них простой и понятной. С этим «проклятием знания» легко впасть в заблуждение, полагая, что и всем остальным тоже будет просто понять их предмет.

Не исключено, что такой вид трудностей можно в какой-то степени считать определением профессионала.

О плохом сексе

Дорогой Дэн,

как ты думаешь, что для мужчины хуже: если женщина засыпает после первого секса или начинает плакать?

Сийри

По моему ненаучному мнению, слезы намного хуже. Если только мужчина не объясняет себе причину слез партнерши тем, что она впервые осознала, каким хорошим может быть секс.

О мышах и рынке

Дорогой Дэн,

делает ли нас рыночная экономика более нравственными? С одной стороны, рынок заставляет нас думать о людях, что может повышать нашу нравственность. С другой — его конкурентная природа принуждает людей фокусироваться на победе и поражении, а это не всегда честный процесс. Есть мысли?

Химена

Ответом на твой вопрос послужат данные серии экспериментов, проведенных Армином Фальком и Норой Сзеч. В одном из них они предложили испытуемым сделать выбор между спасением жизни мыши, которую нужно было убить, и получением некоторой суммы денег. Участники могли либо спасти жизнь мыши, либо получить деньги, но при этом мышь убивали (им также показывали фотографии и видео процедуры умерщвления мышей). Решение спасти жизнь мыши за свой счет сравнивали с двумя рыночными условиями. В первом, двустороннем рыночном условии, продавец и покупатель договаривались убить мышь за деньги. Во втором, многостороннем рыночном условии, много покупателей и продавцов договаривались об убийстве мыши за деньги.

Результаты выявили высокий процент участников, готовых убить мышь при рыночных условиях (72,2% — при двухсторонних условиях и 75,9% — при многосторонних); а при индивидуальном условии — 45,9%. Эти данные показывают, что, попадая на рынок, мы склонны игнорировать нравственные нормы, предпочитая им личную выгоду. Фальк и Сзеч провели еще один эксперимент, не предлагавший никакой моральной дилеммы. Он свидетельствует о том, что при отсутствии моральных проблем различия между индивидуальными и рыночными условиями стираются. Таким образом, можно считать, что рынок разрушает мораль, и это совсем не радует, учитывая, что наше общество базируется на рыночных отношениях.