Читать книгу "Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон"

— Не говоря уж о том, что она последняя женщина на земле, на которой кто-либо когда-нибудь на самом деле захотел бы жениться.

«На самом деле захотел бы жениться. Захотел бы жениться». Ее внутренний голос как будто архивировал эти слова, чтобы потом, во время очередных эмоциональных всплесков, к ним был легкий доступ. «На самом деле жениться» предполагало целый ряд других возможностей, в особенности «на самом деле влюбиться», возможно, и на всю жизнь, «на самом деле страстно желать, хотеть». Все, что угодно, но только не такое будничное, ограниченное, как «на самом деле жениться».

— Почему нет? — Голос Аманды был на удивление спокойным. — Почему не захотел на самом деле жениться?

— Ну, понимаешь. Она слишком страстная, бурная, что ли. Милая и все такое, но не то, что называют серьезным выбором.

«Серьезный выбор». Ее внутреннее «я» опять все запоминало, чтобы помочь самооценке стать еще ниже. Серьезный выбор предполагал наличие серьезного воспитания, мотивированной личности, зарплаты и надбавок и так далее, которые являются значительным бонусом к образу жизни мужа. Также плюсом будут брекеты на зубах, полные лодыжки и бедра женщины, предназначенной для рождения детей.

Аманда вдруг увидела одновременно двух Николасов: один завязывал галстук перед зеркалом, а она сидела на стуле рядом с ним, держа в руках огромный ежедневник и зачитывая их совместные дела на следующую неделю; а другой Николас возлежал на кровати с Эмбер, руки которой были привязаны к спинке кровати его галстуком, рядом на полу валялась скомканная рубашка.

— Вот в чем дело. А я серьезный выбор?

— Милая моя, — Николас крепче обнял ее за талию, — ведь я хочу жениться на тебе не только из-за твоего потрясающего бюста и отличного характера. Я женюсь на тебе, потому что знаю — ты будешь хорошей женой и матерью. Потому что ты притворяешься эдакой сучкой в кожаной юбке, но на самом деле милая и добрая. Конечно же, передо мной стоял вопрос — влюбляться в тебя или нет, но твое умение делать кубики изо льда отметает прочь всякие сомнения в этом.

Словно признавая свою вину, он воздел руки к небу, не забывая при этом взглянуть на часы.

— Так ни на ком другом ты бы не женился?

— Женился! — Аманда замерла, а он продолжил: — На тебе, до того как ты сошла с ума и стала обвинять меня в похотливых желаниях к твоим гостям. — Николас обнял Аманду и потерся своим носом о ее нос. — Раз уж ты заговорила об этом, имей в виду: немного шика тебе бы не помешало, когда мы будем наедине. Белые сапожки для верховой езды, эскимосский жилет, плетка, может быть?

Она посмотрела на Николаса. Он улыбался так простодушно и широко, что подозрения улетучились.

Во всех других альбомах похозяйничал Десятый канал. На каждой третьей странице отсутствовала фотография, оставались только прямоугольные пустые места, аккуратно подписанные Ником: «Новый год, 1993», «Мэри Салливан, Эмбер, я, заседание в Будкастере. Ноябрь, 1994». Нетронутыми остались четыре страницы «Вилла Арлекко, Ареццо, Италия. Май, 1992». Если подумать, ничего удивительного. Десятому каналу требовались факты из общественной жизни Эмбер, а на тех фотографиях было только четверо отдыхающих.

Аманда отогнула прозрачную бумагу и начала рассматривать глянцевые снимки. Обычные фотографии людей на отдыхе: улыбки на лицах, загорелые руки, стол со свечами, полуобнаженные женщины в полосатых шезлонгах, сидящие в тени огромных памятников парочки.

Однако сейчас Аманда видела эти фотографии по-другому. Она заметила, что за столом, где хватило бы места десятерым, Николас сидел, тесно прижавшись к Эмбер. На единственном снимке, где они были вчетвером, Аманда и Дэйв смотрели прямо в объектив, а Эмбер хохотала, опершись рукой о Николаса, который улыбался и смотрел ей прямо в глаза.

Аманда вновь схватила свадебный альбом и начала быстро просматривать фотографии гостей, произносящих тосты за ее спиной, в поисках лица Николаса, на котором бы отразилась любовь к ней. Она провела рукой по волосам и опять вернулась к снимкам, сделанным на отдыхе в Тоскане.

Рядом с групповой фотографией был снимок Николаса и Эмбер, склонившихся над фонтаном. Под фото была подпись: «Лукка, пятый день болезни». Ей запомнился этот день. Они с Эмбер вернулись ранним вечером, и Николас принес ей лимонный шербет. Усевшись на край кровати Аманды, он сказал: «Слава Богу, что ты выздоравливаешь. Тут столько достопримечательностей, что можно стать идиотто».

Позади него, освещаемая вечерним солнцем, стояла Эмбер. Подняв волосы вверх и закрутив их на затылке причудливыми завитками, она покачивалась в такт музыке, доносящейся из окна. Аманда тогда сказала им: «Вы выглядите такими отдохнувшими после пяти часов, проведенных в увеселительных заведениях Лукки». Эмбер улыбнулась и вышла из комнаты, проведя загорелыми пальцами по рукаву рубашки Николаса.

Рядом была другая фотография, на которой Аманда и Эмбер стояли у бассейна. На Эмбер был старомодный слитный купальник на бретелях, а на Аманде — высокое бирюзовое бикини. Большую часть времени ей удалось проходить в пляжном сарафане, за что Николас дразнил ее, сравнивая с актером Майклом Уиннером. И когда она однажды прошлась в купальнике от шезлонга к бассейну, он с ликующими криками «Великолепно! Великолепно!» схватил фотоаппарат и сделал несколько снимков. Аманда тогда чувствовала себя как галапагосские черепахи, которые, высидев яйца, стремятся поскорее оказаться в море, зная, что в любой момент их могут схватить и сожрать хищные птицы, парящие в воздухе в ожидании добычи. На этой фотографии с Эмбер она выглядела как пони рядом с арабским скакуном. Под фото была подпись: «Малышка и Эмбер».

Аманда схватила карандаш и записала в блокноте дату рождения Зельды, 23 января 1993 года, то есть прошло чуть более восьми месяцев после их вояжа. Ребенок Баччи, зачатый в Арлекко. Она постукивала карандашом по блокноту, подсчитывая время, проведенное Дэйвом и Эмбер вместе. Дэйв задержался на работе и приехал на три дня позже. Они с Дэйвом заболели одновременно и провели остаток отдыха в постели. По подсчетам Аманды, у Эмбер и Николаса была на все уйма времени — почти полчаса перед ужином в тот вечер, когда он приехал.

У нее вспотели ладони. Она вытерла их о покрывало, поправила свою замшевую юбку, волосы. В конце альбома были фотографии детской вечеринки в Хедланде. Аманда быстро пробежала их глазами в поисках нужного снимка. Вот он: Зельда и Кэсс сидели на качелях, прижавшись друг к другу. Используя прозрачную закладку, Аманда начала сравнивать их черты лица одну за другой. Тут ее взгляд упал на соседнее фото, и она сразу увидела то, что ей было нужно. На лужайке, скрестив ноги, сидели все дети: Кэсс, Людо, сзади Поппи, посередине Зельда с Мелли, младшей дочкой Эмбер, на коленях. Все они щурились на солнце, уголок левого глаза у всех слегка опущен вниз, брови домиком, и наморщенные носы. У всех, кроме Мелли. Аманда взяла блокнот, зачеркнула вопросительный знак рядом с Тосканой и написала ниже: «Зельда».

Аманда пролистала книгу «А не завел ли он роман?» до последней главы «Что будет потом?». Очень обнадеживающе, учитывая четыре предложенных варианта от «а» к «д», которые мешали понять самое главное — уйти от него или оставаться жить с ним, ведь так или иначе вы теряете контроль над реальностью.