Читать книгу "По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей - Нильс Кристи"

Поэтому вознаграждения там больше похожи на вознаграждения в семьях, живущих довольно демократично. Это значит, что, собственно, и нет никаких вознаграждений – только уважение и любовь, больше ничего. Не избирается мать года, нет особых наград для отца, тети или послушного сына. Коллективная жизнь идет вполне нормально и определяется вполне нормальными принципами. В отличие от официальных учреждений там не выдвигаются ни точные цели, ни правила, каким образом достичь этих целей. А раз нет подробных указаний, то и достижения невозможно измерить. Таким образом, победителей нет. Часто говорят: «Она была хорошей матерью». Почему она была хорошей матерью? Если детям приходится отвечать на этот вопрос при погребении, они затрудняются найти точное объяснение. Как? Почему? Возможно, это связано с домашней атмосферой, с повседневным ходом вещей, с миллионом встреч, большинство из которых, наверное, были хорошими. Внутри организаций надо карабкаться по лестницам и достигать целей. Семейная жизнь – цель сама по себе. Путь – и есть цель.

В деревнях все жизненные связи похожи на семейную жизнь. Отсюда возникает совсем особая проблема: что происходит с теми, кого раздражает многофункциональное существование и они считают, что заслуживают внимания и вознаграждения? Что происходит с искателями престижа, если престиж не может быть обретен?

Внутри социальных организмов, устроенных иначе, практикуются следующие два решения. Или упомянутые получают престижное место, или они должны уйти. Ни одно из этих двух решений нельзя перенести на деревни, особенно решение об исключении. Невозможно просто покинуть деревню. Она является своеобразным миром, который так притягателен, что нормальное общество в глазах тех, кто думает об уходе, и тех, кто хотел бы поддержать их в этом, кажется довольно непривлекательным. И тот, кто уже несколько лет прожил в такой деревне, не имеет достаточно денег, чтобы начать новую жизнь вне ее. Все потребности удовлетворялись, а все лишние деньги инвестировались в развитие деревни. Кроме того, исключение тех, кто долгое время провел в деревне, рассматривается как нарушение самых элементарных правил. Деревни предназначены для всего жизненного цикла. Это именно та весть, которую приносит нам деревенское кладбище.

Также не существует возможности раздавать почетные должности, так как нет официальных руководителей, что лишает смысла само награждение. Ни возраст, ни добрые дела не приносят привилегии. Бремя старости по сравнению со многими другими трудностями, которые можно наблюдать в каждой из этих деревень, относительно невелико. Возраст – всего лишь атрибут, вызывающий слабый интерес. Никто не обращает внимания на положенный по закону пенсионный возраст. Без обычных зарплат и повышенного внимания, люди до тех пор работают над многочисленными неотложными задачами, выдвигаемыми коллективной жизнью, пока в самом прямом смысле этого слова не становятся недееспособными. В сравнении с тем, что влечет за собой старость в остальном мире, это имеет свои преимущества; если же брать возраст за критерий предоставления особых прав, то шансы для стариков в деревнях плохи.

Деревни, таким образом, не предоставляют возможностей роста по вертикали, зато рост по горизонтали почти неограничен. Жители деревень, как и сотрудники, постоянно перемещаются. Они переезжают, не только внутри одной и той же деревни, но и в другие деревни, в том числе, за рубеж. Только меньшинство остается дольше трех-четырех лет в одном и том же доме. Часто переселяются отдельные лица, или пары, иногда и большая часть семейного объединения. И место работы часто меняется. Эта мобильность действует как своего рода предохранительный клапан.

Может случиться, например, что отношения в определенной семье омрачились, потому что члены семьи действуют друг другу на нервы. В другом случае, может быть, семья или даже целая деревня ищут нового члена. То же относится их к рабочим местам. Такого рода изменения имеют то преимущество, что они неоднозначны. Так, переезд может быть результатом притяжения или наоборот – отталкивания; он является результатом либо сильной потребности в перемене, либо желания освободиться от вполне определенной персоны, либо, наоборот, принять определенное лицо в свой дом. Кто в одной среде был раздражителем, действующим на нервы, другую, может быть, обогатит. Экстраверт, всегда производящий много шума, может стать проблемой среди таких же, как он, а среди тихонь – настоящим благословением. С точки зрения мобильности жителей деревень очень выгодно, что как семейные объединения, так и целые деревни созданы по одному принципу. Переезд при этом означает новых людей и новое социальное окружение, но не новую форму жизни и не новый жизненный ритм. Многие жители деревень уезжают за границу, чтобы несколько дней или даже лет побыть в гостях у других деревень. Часто они не говорят на языке той страны и заносятся властями в разряд умственно отсталых. Но ритм и организация деревни, в которую они приезжают, им знакомы. Через несколько дней после прибытия они уже включены в новую систему.

Перед деревенскими жителями открыт и совершенно иной путь. Это может быть с одной стороны бегство, а с другой – вознаграждение. Это путь, который ведет в глубь – либо в мыслях, либо в медитации. Деревни являются местами созерцания. Короткие мгновения молчания перед трапезой или встречами дают возможность участникам снова и снова выверите свой курс. Жизнь в деревнях бурная; это жизнь со множеством обязанностей и постоянной борьбой за их точное исполнение. И все же одновременно в ней есть особая тишина. Она открывает путь к сокровищам внутреннего мира.

8.3 Социальный контроль

26 августа 1988 года в газете «Иерусалим пост» появилось сообщение, что ее редактор попал в очень трудное положение. Одна из его статей возбудила недовольство ультра-ортодоксальных читателей газеты. Редактор предстал перед судом. Приговор гласил примерно следующее:

«Богобоязненные жители призываются по решению суда держаться на расстоянии не менее четырех локтей – 2,4 метра – от рабби Хаима Каценэлленбогена, главы иешивы «Тора В» Ира» и предводителя воинствующей антисионистской организации «Не-турай Карта». Он не может быть десятым в кругу молящихся. Он не может получать никакого жалования сверх того, что необходимо для поддержания жизни. Запрещено желать ему мира[8]».

Жестокое наказание, если предположить, что приговор имеет законную силу. Но не поступаем ли мы в повседневной жизни иногда также? Мы приближаемся в одобрение и отдаляемся в осуждение. В социальных системах с тесным переплетением связей имеются тысячи возможностей выразить неудовольствие. Они используются также и в деревнях. И там они еще действеннее, чем обычно, потому что меньше возможностей спрятаться. Дистанция ощутимее, потому что большинство людей, до которых есть дело, постоянно вблизи. Невозможно избежать случайных встреч, которые теперь превратились в столкновения. В деревнях нет обычных предпосылок, дающих нам возможность избежать неофициальных санкций.

В распоряжении имеются еще четыре других механизма санкций, а именно, деревенское собрание, праздник Св. Николая, переезд и, как последнее средство – исключение из деревенского сообщества.