Читать книгу "Похищение Муссолини - Богдан Сушинский"

В конце концов Семенов сам пробился к премьеру и почти в ультимативной форме потребовал от него мандата на право формировать отряды, вплоть до дивизии, из забайкальских казаков и бурят-монгольских «батыров». Кажется, тогда удалось убедить оставшегося, по существу, без верных ему частей Керенского, что даурская дивизия, — которая по пути из Забайкалья неминуемо обрастет другими частями и отрядами, — единственное спасение Временного правительства. Убедить и даже зародить надежду.

Предчувствовал ли Керенский, что, сформировав это войско и захватив столицу, Семенов, этот честолюбивый, наполеоновского склада характера, есаул уже не поступится властью ни в его пользу, ни в пользу кого бы то ни было другого? Очевидно, предчувствовал. Он не мог не уловить силу воли кряжистого сибирского казака, его неуемную жажду власти и мести, мести и власти.

Впрочем, сейчас Семенова мало интересовало, что думал Керенский, благословляя его на формирование дивизии в далекой Даурии («Даурией» Семенов предпочитал называть все пространство от восточной окраины Восточного Саяна, почти у подножия которого начинался Байкал, до изгиба Амура в районе Хабаровска). Куда приятнее вспоминать, с какими надеждами добирался он тогда в родные края, к станице Дурулгуевской.

25

Прошло три дня. К этому времени был выполнен лишь первый пункт плана Скорцени: завербован сообщник из числа офицеров. Им стал лейтенант Конченцо. Римлянин. Холост. Последний представитель древнего дворянского рода, оказавшийся в числе яростных, хотя и тайных, приверженцев Муссолини не потому, что разделял его идейные взгляды или вообще взгляды фашистов, а потому, что был уверен: только дуче способен восстановить былое могущество и славу Рима, его легионов.

Парень оказался буквально помешанным на подвигах полководцев и всегда носил на груди медальон, одна сторона которого была облагорожена профилем Александра Македонского, другая — Наполеона Бонапарта…

Так вот, римлянин-бонапартист подтвердил то, о чем все более уверенно заявляли другие источники: Муссолини на крейсере «Италия» нет. И никогда не было.

Власти действительно устроили какую-то странную возню вокруг этого корабля. Уже дважды по ночам к нему причаливали катера, приближались другие корабли, местная полиция усиленно распускала слухи о том, что крейсер превращен в тюрьму то ли для самого Муссолини, то ли для кого-то из его высокопоставленных сторонников. Однако лейтенант клялся, что никакого заключенного, кроме провинившегося матроса, которого капитан приказал четверо суток содержать в карцере за пьяный дебош, устроенный им на площади возле городской мэрии Специи, там не содержится.

Нетрудно было понять, что Бадольо, его тайная полиция и контрразведка уже вступили в игру с немецкой разведкой, и что крейсер — всего лишь еще один ложный след, на который их упорно стараются навести. И все же, на всякий случай, Скорцени приказал проверить информацию лейтенанта.

Это сделали на следующий же день, допросив захваченного немецкой агентурой унтер-офицера с «Италии».

— Рассказанная им история арестованного дебошира не оставляла сомнений, что лейтенант говорил правду. Однако на душе Скорцени легче от этого не становилось. Если не на крейсере, то где же? Нужно было все начинать сначала, опять все сначала.

Еще через день агентура донесла, что в тюрьме на крошечном островке Покко содержатся несколько преданных дуче военных, а также членов его правительства. Следовательно, появилось подозрение, что там же может находиться и сам Муссолини.

Довольно достоверными выглядели и снимки, сделанные офицером итальянской контрразведки, давно работавшим на абвер, во время его визита на остров Капреру. Достаточно было взглянуть на них, чтобы понять: этот клочок суши срочно превращают в концлагерь. Но поскольку он еще только сооружается, версия об использовании его в качестве тюрьмы для Муссолини сразу же отпадала.

Эта отпадала, зато неопровержимо было доказано, что армейское командование неожиданно резко увеличило гарнизон острова Санта-Маддалена. Правда, само по себе увеличение гарнизона еще ни о чем не говорило. Островок с его неплохим портом служил форпостом на подступах к северу Сардинии, и, заботясь о ее безопасности, нужно было прежде всего добиться усиления обороны Санта-Мад-далены. Другое дело, что, вслед за армейским пополнением, туда был переброшен целый отряд тайной полиции. А портовый городок оказался наводненным контрразведчиками. Это совершенно меняло представление о том, что могло происходить на острове, кого там охраняют.

Радиограмма, срочно направленная Гольвегу, состояла всего-навсего из одной фразы: «Перевернуть каждый камень на острове Санта-Маддалена».

На что Гольвег тоже ответил одной-единственной фра-гой: «И мы перевернем их».

Оптимизм Гольвега был объяснен довольно быстро. Оказалось, что один из итальянских контрразведчиков, тесно сотрудничающих с СД, как раз находится на островке.

Именно от него в Главном управлении имперской безопасности вскоре узнали, что дуче действительно доставлен на Санта-Маддалену и помещен на виллу «Вебер», в холмистой части островка, недалеко от порта. Вскоре эти же сведения были подтверждены другими довольно надежными источниками.

— Как считаете, Родль, — спросил Скорцени адъютанта, доставившего текст шифрограммы с агентурными сведениями этих источников, — могут ли новые власти решиться заточить Муссолини над одной из островных вилл?

— Это больше соответствует недавнему положению дуче в итальянском обществе, чем каюта или камера в тюрьме Покко. Не следует забывать, что суда над Муссолини еще не было.

— Вы просто созданы для того, чтобы стать адвокатом, Родль, — брезгливо поморщился Скорцени. Хотя и признал: «По существу адъютант прав».

— С вашего благословения.

— Суда над Муссолини, по всей вероятности, вообще не будет. Во всяком случае, до окончания войны. Но ход ваших рассуждений мне импонирует, — согласился Скорцени.

Не прошло и двадцати минут после беседы с Родлем, как в кабинет Скорцени вошел офицер из шифровального отдела и положил на стол телеграмму.

— Из штаба верховного главнокомандования, — предупредил он, видя, что Скорцени продолжает оставаться у окна, и даже повернулся спиной к нему. — Срочная. Поступила полчаса назад.

Скорцени отпустил лейтенанта, взял телеграмму, сел в кресло и… тотчас же подхватился. То, что он прочел, просто заставило его подхватиться.

«Сообщаем, что, согласно информации абвера, дуче заключен на островке возле Эльбы. Гауптштурмфюреру Скорцени надлежит немедленно подготовить воздушную операцию. Сообщить о готовности в штаб верховного командования, который назначит дату операции». Несколько минут Скорцени стоял, запрокинув голову, с закрытыми глазами, словно пытался переждать приступ резкой боли.

— «Согласно информации абвера!» — стукнул он кулаком по столу. — Согласно, видите ли, информации абвера! Можно подумать! И что значит «на островке возле Эльбы»? Там могут быть сотни островков. Там целый архипелаг с каким-то дурацким названием… Ах да, Тосканский. Так на каком островке этого, извините за выражение, Тосканского архипелага прикажете искать нашего незабвенного дуче?