Читать книгу "Черчилль и Гитлер - Эндрю Робертс"

Символы, эмблемы и знаки

Гитлер и лидеры нацистской партии использовали символику и отличительные знаки в военной форме, высоких сапогах, свастике, нарукавных повязках, флагах, гимнах и салютах, которые создавали общий стиль для партии и ее сторонников. Даже самый узнаваемый элемент внешнего облика Гитлера, его абсурдно маленькие усики щеточкой, прошли несколько стадий развития, несколько раз меняя свою форму. Черчилль тоже понимал, что политику необходимо иметь свой фирменный знак. В эссе, посвященном атрибутам политических деятелей – воротничкам Гладстона, трубке Болдуина и тому подобному, он, не вполне искренне, написал: «Ко мне все это не относится». Он что, действительно полагал, будто обычные люди носят такие фетровые шляпы с высоко загнутыми полями, бабочки в горошек, воротники-стойки со скошенными углами и курят сигары такого размера? Летом 1941 г. он стал поднимать в знак победы два пальца, и в его гардеробе имелись буквально десятки шляп: военные и морские шлемы, тропические шлемы, австралийская широкополая шляпа, русские папахи, хомбурги, панамы, цилиндры, один из которых недавно был продан на аукционе за 10 000 фунтов, ковбойские шляпы, даже головной убор индейского вождя. Он редко курил сигары, но на светских мероприятиях непременно появлялся с зажженной «Ромео и Джульеттой», наставляя сопровождавших его членов парламента из числа тори: «Никогда не забывайте о своем фирменном знаке!»[52]

Гитлер, наоборот, был фанатичным борцом с курением, которое он рассматривал как «месть краснокожих белому человеку за «огненную воду»». Фюреру удалось найти расовую составляющую даже в курении. Между 1933 и 1945 гг. нацисты развернули самую мощную антитабачную кампанию в мире, включавшую запрет на курение в общественных местах, ограничения на свободную продажу женщинам табачных изделий. Эта кампания дала толчок к созданию лучшей на тот момент эпидемиологии курения, впервые связав употребление табака с возникновением рака легких. Опасения, что табакокурение может пагубно сказаться на здоровье арийской расы, привели к тому, что немецкие врачи – половина из которых к началу войны являлись членами нацистской партии – возглавили кампанию по борьбе с курением. В рекламе Гитлер, Муссолини и Франко всегда подчеркнуто изображались некурящими, тогда как Сталин и Рузвельт дымили сигаретами, а Черчилль редко появлялся без сигары[53].

Несмотря на все эти меры, потребление сигарет в Германии в первые годы нахождения нацистов у власти возросло: если в 1932 г. на душу населения приходилось 570 сигарет в год, то в 1939 г. этот показатель равнялся уже 900. Во Франции за тот же период он с того же уровня поднялся только до 630. Активисты антитабачного движения в Германии жаловались фюреру на «американскую» рекламу, с которой им приходится тягаться, но тот не захотел предпринимать какие-либо действия в отношении табачных компаний, так как они с большим энтузиазмом одними из первых выступили в поддержку его режима и даже выпустили особую марку сигарет Sturmizigaretten (Сигареты штурмовиков). Они также обеспечивали солидный приток денежных средств в вечно испытывающую их дефицит казну, в 1937–1938 финансовом году поступления от них составили не менее миллиарда рейхсмарок. К 1941 г. доходы от налогов на табачную продукцию составляли около 8 % всех государственных доходов и были чрезвычайно важны для развития военной экономики.

Несмотря на то что в военно-воздушных силах и в почтовом ведомстве, а также на многих промышленных предприятиях, правительственных и партийных учреждениях, домах отдыха и госпиталях был введен запрет на курение – а Гиммлер запретил курить на службе всем офицерам СС, – потребление сигарет, тем не менее, продолжало расти.

Хотя в некоторых бомбоубежищах были оборудованы специальные комнаты, к 1941 г. курить в них, как правило, было запрещено, так же как и в автобусах и поездах в шестидесяти крупных городах Германии. Увеличив в ноябре того же года налог на табак до максимального уровня, нацисты объявили о «начале конца» курения во всем Рейхе. В результате, хотя процент курящих среди солдат был как никогда высоким (около 87,3), количество выкуриваемых ими сигарет снизилось на 23,4 %. В 1940–1941 гг. немцы выкурили рекордное – 75 миллиардов – число сигарет: этого достаточно, чтобы сложить цилиндрический блок высотой более ста метров и основанием около 300 квадратных метров.

Управление людьми

Кто, по-вашему, больше преуспел в искусстве управлять людьми – Гитлер или Черчилль? Хотя Гитлер держался особняком и по-настоящему любил только самого себя, он заботился о своих служащих, которые, в свою очередь, поголовно им восхищались. Когда они болели, он навещал их в больнице. Ему нравилось дарить им подарки на день рождения и на Рождество, он даже сам лично их выбирал. Некоторые, например его камердинер, видели в нем своего второго отца.

До самой своей смерти в 2000 г. в возрасте 83 лет любимая секретарша Гитлера Герда Кристиан хранила теплые воспоминания о человеке, которого она неизменно – даже после 1945 г. – называла «шеф». Она была с ним в бункере до самого последнего момента и впоследствии никогда не сказала ни одного дурного слова о своем «добром и справедливом» начальнике. Не бывает лидеров, ужасных настолько, чтобы у них не нашлось защитников. Едва ли среди жителей Москвы XVI в. удалось бы найти тех, кто с ностальгией вспоминал правление Ивана Васильевича. Он был жестоким царем, признавались бы они за чаркой водки, но справедливым, и его деяния нужно рассматривать в соответствующем историческом контексте. Прозвище «Грозный» являлось скорее уважительным проявлением народной привязанности, нежели выражением критики.

У Чингисхана, по всей вероятности, были сторонники, которые спустя годы утверждали, что он стал жертвой дурной славы, возможно, не знал о том, что творилось от его имени, был неправильно понят и, во всяком случае, он, по крайней мере, заставил яков двигаться по расписанию. С Владом Цепешем, вспоминали сентиментальные трансивальнцы, всегда знаешь, где находишься.

Эрик Хобсбаум, которого обычно называют величайшим из ныне живущих историков – хотя бог знает, почему, ведь его современники, такие, как, Роберт Блейк, Аса Бриггс, Алан Буллок, Антония Фрейзер, Пол Джонсон и Хью Томас, все еще с нами – не устает подчеркивать, как Иосиф Сталин модернизировал Советский Союз, и потому не мог быть таким уж плохим. У Ким Ир Сена, Фиделя Кастро, даже у Пол Пота есть свои защитники на Западе. Существует хорошо известный феномен, когда представители интеллигенции и писатели, при каждом удобном случае заявляющие о своей объективности и атеизме, часто первыми начинают поклоняться откровенной силе, и складывается впечатление, что чем ужаснее она себя ведет, тем неистовее поклонение.

Невиданное преклонение, продемонстрированное англичанами в отношении Наполеона, даже в ту пору, когда тот в 1804 г. стоял во главе своей Великой армии под Булонью, являет собой образец этого пагубного феномена. В своей книге «Наполеон и английский романтизм» историк Саймон Бейнбридж ведет хронику того, что он называет «одержимостью» – чувство, которое Байрон, Хэзлитт, Водсворт, Кольридж и Саути испытывали к выскочке-корсиканцу. В политике виги также оказались на грани предательства из-за искреннего восхищения врагом государства. Учась на последнем курсе в Кембридже, Уильям Лэм – впоследствии лорд Мельбурн – сочинил на латыни оду Бонапарту, а в его письмах к матери выражается радость от побед французской армии и сожаление об успехах союзников. Он вместе с Чарльзом Джеймсом Фоксом восхищался «энергией» Наполеона почти в той же степени, в какой английские писатели и аристократы восхищались «энергией» нацистской Германии в 1930-х гг. Историк Артур Брайант дошел до того, что в июне 1939 г., всего за три месяца до начала войны, назвал Гитлера «ожившим Неизвестным Солдатом», причем в отличие от Герды Кристиан он не мог похвастаться личным знакомством с фюрером.