Читать книгу "Подземная канцелярия - Сергей Мусаниф"

— Выменял очередь у одного знакомого, — сказал он. — Обошлось мне в работу в две смены на протяжении следующих пяти месяцев.

Наверное, в этом месте субъекту, не знакомому с нашими внутренними порядками, потребуются некоторые разъяснения. Да, Шеф побери, грешники претерпевают мучения только в рабочее время. Все остальное время они свободны в своих передвижениях в пределах круга, по пропускам и специальным командировочным удостоверениям могут посещать с визитами и другие круги. Вы спросите: почему так?

А почему нет? Какой смысл наказывать людей беспрерывно, если впереди все равно вечность? А если еще учесть, что, наказывая грешников, демоны работают, так разве хоть кто-то работает без выходных? Грешники отбывают свое наказание двенадцать часов в сутки, остальные двенадцать часов они вольны тратить, как им самим будет угодно. Кто-то дрыхнет в своей казарме, кто-то ходит в клубы по интересам, кто-то посещает увеселительные заведения, с разрешения Князя построенные грешниками в каждом круге.

С психологической точки зрения это тоже верно. Полдня — наказание, полдня — усвоение преподанного урока. Нравственное совершенствование грешника, если хотите. И Пандуикс только что пообещал, что будет претерпевать наказание и за себя, очевидно, в ночную смену, и за того парня. Официально такого рода сделки между грешниками не поощряются, но обычно все смотрят на это сквозь когти.

— И с чего такая срочность? — поинтересовался я. — Совсем канадец-лесоруб достал?

— Нет, — сказал друид. — Я вообще-то не по этому делу.

— Неужели со вчерашнего дня у тебя успело появиться другое дело?

— Слухи ходят, — сказал он, — что ты собираешься нас покинуть.

— В каком плане? — спросил я.

— В плане, что тебя командируют в мир.

— И кто, позволь спросить, подобные нелепости распространяет?

— Ты же знаешь, как это бывает со слухами, — сказал он. — Кто-то слышал от своего знакомого, а тот от своего знакомого, который краем уха подслушал чужой разговор, и так далее. Концов ведь все равно не найти.

— Что еще говорят?

— Что тебе поручена важная миссия. — В аду факт, известный более чем одному демону или грешнику, очень скоро становится достоянием общественности. — Что после того, как ты вернешься, ты пойдешь на серьезное понижение и мы тебя больше не увидим.

— И чего ты пришел? — спросил я.

— Попрощаться, — сказал он. — Я тебе скажу, я видел многих демонов, и ты был одним из самых приличных. Мне, да и нам всем, я говорю от имени своего и соседних котлов, будет тебя не хватать.

— Стокгольмский синдром, — пробормотал я.

— Нет, правда, — сказал он, — я к тебе привык. Ты был суров, работа такая, я понимаю, но справедлив и подчиненных в узде держал.

— А почему ты обо мне в прошедшем времени говоришь? — спросил я. — В тех слухах разве не говорилось, что я отказался?

Он округлил глаза.

— От таких предложений не отказываются.

— Это еще почему?

— Карьера, — сказал он. — Это хороший способ сделать карьеру.

Это хороший способ загреметь в те части ада, в которых даже демону не выжить, подумал я.

— Карьера, — повторил я, пробуя это слово на вкус. — Друид, здесь не принято говорить о чьем-либо прошлом, кроме своего собственного, и то только с твоего согласия, так что ты ничего не мог обо мне узнать. И ты слишком молод, чтобы слышать обо мне во время своей жизни на Земле. Поэтому я не буду говорить тебе о моей карьере.

— Ты знаешь, этот канадец… — сказал он. — Забудь о нем. Не морочь себе голову моими проблемами, ладно? Я привыкну. Со временем ко всему привыкаешь.

— Тронут, — сказал я. — Еще пять минут в таком духе, и у меня на глаза начнут наворачиваться слезы.

— Не будут, — сказал он. — Я ухожу.

Он протянул мне руку, и я пожал ее. Он был неплохим грешником, этот друид, по крайней мере, не самым плохим из всех, что встречались мне на пути.

— Следующий! — гаркнул я, когда друид покинул мой кабинет.

И он вошел. Большой, грузный и старый. Старый, как сам ад. Он видел многое и многое знал. Он был одним из самых мудрых демонов, которых я встречал. И не поленился стоять в очереди, пусть даже и несколько минут, хотя знал, что его я приму в любое время.

— Я там грешников твоих подвинул немного, — сказал он. — Думаю, они на меня не в обиде? Ведь нет?

— Нет! — донесся дружный хор в оставленную приоткрытой дверь.

— Вот и ладно, — сказал он. — И вообще, вы, парни, можете отсюда валить. Приема сегодня больше не будет.

Послышался недовольный гул голосов, затем кто-то провел перекличку, обновив список и вычеркнув из него всех, кто не явился сегодня, потом все стихло. Грешники разошлись, кто по делам, кто в поисках удовольствий.

— Сколько веков прошло с тех пор, как мы виделись с тобой в последний раз, Скагги, — сказал он. — Ты ведь не станешь возражать, если я по-прежнему буду так тебя называть? Я же все еще старше тебя на три тысячи лет.

— Зови как хочешь, Бегемот, — сказал я. — Назови хоть ангелом, только перья не выщипывай.

— Точно, — сказал он. — А мы им в свое время пощипали перышки, верно?

— Верно, — сказал я. — Кофе?

— У меня с собой кое-что получше, — сказал он, вытаскивая из-под левого крыла амфору с вином и отбивая горлышко. — Афины, двенадцатый век до нашей эры.[4]

— По какому поводу? — спросил я.

— За встречу! — провозгласил он и влил в себя примерно четверть сосуда. Только после этого он сел на свободный стул и протянул амфору мне.

— Вот я и спрашиваю, по какому поводу эта встреча, — пояснил я.

— А разве для встречи старых друзей нужен особый повод?

— Видимо, да, — сказал я. — Раз ты не давал о себе знать столько веков.

— Не обижайся, — сказал он. — Я сейчас теоретиком работаю, обучаю молодых практиков, знаешь ли. Занят двадцать пять часов в сутки, если не больше.

— Угу, — сказал я. — Но выполнить просьбу Асгарота все-таки минутку нашел?

— Я смотрю, ты все также прямолинеен, Скагги, — сказал он.

— Это качество экономит массу времени, — сказал я. — Пусть впереди и вечность, но я не люблю тратить ее на пустопорожнюю болтовню. Ты не вина выпить пришел и не о старых добрых деньках потрепаться. Ты ведь по делу, так?

— Так, — неохотно признался он.

— Вот и переходи к делу, — сказал я.