Читать книгу "Употреблено - Дэвид Кроненберг"

5

Наоми летела японскими авиалиниями из Шарля де Голля в токийский Нарита. На откидном столике перед ней стоял ноутбук, на экране был сделанный айфоном снимок изысканной туалетной комнаты в первом классе 777-го “Боинга”. Особенно Наоми растрогала маленькая орхидея, пусть и искусственная, в матовой белой вазочке, приклеенной к зеркалу в уборной.

– Ты пролетела прямо надо мной, а я даже не знал. Ты меня убила, – жаловался Натан ей прямо в ухо.

Наоми тихо отвечала ему по спутниковому телефону, сдерживаясь, чтобы не повысить голос, тонувший в гуле самолета. Она терпеть не могла, когда невольно приходилось слушать чьи-то разговоры по телефону. К тому же ее сосед, гигант-голландец – нидерландский paspoort[12]в бордовой обложке Наоми заметила, когда он случайно выскользнул у мужчины из сумки и упал ей на кресло, – сидел совсем близко, они ведь летели не в первом классе, а в так называемом премиум-экономе, оборудованном сдвоенными креслами Sky Shell.

– Из Парижа в Токио летят на восток, а не на запад.

– Значит, ты улетаешь от меня все дальше и дальше, – вздохнул Натан.

Он сидел за столом в номере “Холидей инн” в Блур-Йорквиле, говорил в микрофон своего ноутбука, используя приложение для VoIP, и старался не унывать. Беседуя, Натан рассматривал фотографию обнаженной Наоми – одну из сделанных в припадке апотемнофилии. Она не успела удалить все.

– С чего ты такой сентиментальный? Что за дела у тебя там в Торонто? Мне начинать беспокоиться?

– Дела странные, и я по тебе соскучился, вот и все.

Голландец заказал мартини с водкой. Уже не в первый раз. Мужчина был высоченный и, может статься, вовсю подслушивал.

– Расскажи про странные дела.

– Синдром Ройфе. Новый, к той старой болезни никакого отношения не имеет. В последние годы Ройфе работал только над этим. Уж не знаю, открыл он его или просто описал. Ни о чем другом разговаривать не хочет, но и о своем синдроме ничего не рассказывает, пока не соглашусь на книгу.

Про затею с книгой, про сделку Натан написал Наоми по электронной почте, хотел узнать ее мнение. Наоми считала, что если представился шанс выйти за рамки привычной журналистской работы, то рискнуть, безусловно, стоит. Книга – это здорово, пусть даже она появится только в Сети.

– Она правда его дочь? Они живут вместе, и Ройфе ее изучает? То есть она тема его работы?

– Чейз. Ее зовут Чейз, – сказал Натан и впервые подумал: Чейз означает “погоня” – забавно, это имя подходит ей как нельзя лучше. – Да, похоже, дело обстоит именно так.

Подоспели мартини с водкой и плошка с закуской – какими-то мелкими ромбиками вроде орешков – для соседа Наоми. Воткнув “затычки” в уши, на мониторе, встроенном в спинку кресла, голландец смотрел экзотическое японское телешоу, и Наоми, впрочем, без особого интереса, задавалась вопросом, а понимает ли он хоть слово. Так или иначе мужчина время от времени фыркал.

– Вкусное извращение, читатели слопают! – одобрила Наоми.

Теперь, глядя в свой монитор, она изучала информацию о Токийском университете. Наоми пробовала представить жизнь Аростеги в изгнании – не получалось. И дело даже не в том, что японцы – закрытый народ. Французский грек, интеллектуал, убийца, поселившийся в Японии, – такое казалось невозможным. И будоражила, конечно. Наоми наткнулась на историю Иссеи Сагавы, японского студента, учившегося в Сорбонне, который убил и съел свою однокурсницу, голландку Рени Хартевельт. Он был признан невменяемым и перед судом не предстал, вернулся домой, свободно разгуливал по Японии и, сделавшись в своем роде знаменитостью, рисовал обнаженную натуру, занимался ресторанной критикой, циркулировал в круговороте ток-шоу. А что, если бы Сагава взял интервью у Аростеги? Эта мысль напугала Наоми, но и взволновала нестерпимо. Вкусное извращение.

– Вообще-то об этой точке зрения я не думал.

– Брось, ты ведь тоже пишешь о чувственной стороне жизни, как и я. Просто у тебя это слегка замаскировано. Только не вздумай ничего подписывать, – добавила Наоми.

– Этот старый чудак себе на уме. Не могу его раскусить.

– Скажи, что тебе нужно получить хоть какое-то представление, понять, тянет ли этот материал на книгу. В крайнем случае статью ты все равно напишешь.

– Если соглашусь, придется торчать тут, в гостинице, несколько недель. А то и больше. Чуть ли не жить с Ройфе придется. Вообще-то он уже показал мне апартаменты своей домработницы. В подвальном этаже.

– Закончу с Аростеги и приеду к тебе в гости.

– И все-таки это ненормально, тебе не кажется? Ты бы как поступила? Переехала бы жить к своему герою? Ходила бы с ним в один душ?

– Будешь внедренным журналистом. Это теперь модно.

– Ты уже договорилась с Аростеги о встрече? Он правда в Токио? Он согласился?

– Я достала электронный адрес посредника. Да, он хочет рассказать, как было дело. Ребята из “Дурной славы” просто счастливы. Давай, говорят, действуй. Он согласен встретиться.

– Слушай, этот Аростеги, вполне возможно, убийца. Где ты собралась с ним встречаться?

– Где – он скажет. Есть предположение, что у него в Токио дом.

– Опасно это.

– Ну, знаешь, он сам опасен. Но в том-то и весь интерес, так?

Неловкая пауза. В голове Натана пронеслось видение: Наоми и французский грек, убийца жены, в японском частном домике, от которого мурашки по коже – а в Токио есть частные дома? – кувыркаются в постели, потом она признается Аростеги, что заразила его Ройфе, а сама заразилась от Натана, Аростеги в ярости убивает ее и съедает.

– Что ты говоришь? – переспросил Натан.

– У меня какие-то выделения. – Наоми, как обычно, косвенным образом читала его мысли. – Не нравятся они мне.

Голландец слегка повернул голову. Услышал, наверное. Ну и пусть.

– Опять твоя молочница?

– Нет. Пахнет по-другому. – Наоми чуть повысила голос – нарочно, чтобы ее сосед услышал. Любопытно, знает он о Сагаве и убитой голландке? Может, в Голландии эта история тоже стала культовой? Интересное направление для исследования. – Придется анализы сдавать. Тоска.

Повисла многозначительная пауза, потом Натан вздохнул. Наоми насторожилась, вся обратилась в слух, на монитор она больше не смотрела.

– В последний раз, когда мы с тобой спали… В “Хилтоне”. В Схипхоле.

– Что? Ну?

– У меня уже была Ройфе, болезнь Ройфе. Ты, наверное, заразилась. Прости меня, я не знал. Вот засада! Сходи проверься.

– Что?! Да ты просто урод! Ушам не верю. Предлагаешь мне пойти к гинекологу в Токио? Да от них неизвестно чего ждать! Охренеть!

Сосед даже наушник вытащил из обращенного к Наоми правого уха – ясное дело, чтобы лучше слышать. Она вперила в голландца свой фирменный убийственный взгляд, мужчина улыбнулся смущенно, отвернулся. Но наушник обратно не вставил.