Читать книгу "Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - Ричард МакГрегор"

Попытка «Чайналко» удвоить свою долю в «Рио-Тинто» все-таки провалилась, но лишь несколько месяцев спустя, в июне 2009 г. главным образом по коммерческим обстоятельствам, хотя вполне вероятно, что такой исход был предрешен по причинам, аналогичным инциденту с CNOOC. Дело в том, что назначение Сяо в состав кабинета министров оказалось последней каплей: подозрения о невидимой руке китайского правительства затмили любые коммерческие основания для инвестиций «Чайналко» в англо-австралийскую горнодобывающую компанию. Правительство собственноручно выбрало «Чайналко»; финансирование напрямую утверждалось кабинетом министров; предложение подавала материнская компания, что тем самым минимизировало копание в деталях за рубежом; и наконец, буквально через несколько дней после окончательных переговоров, глава правления покинул свою корпорацию и перешел на утвержденный партией пост в правительстве — причем его место занял другой государственный чиновник, также утвержденный партией. Вскоре после провала сделки органы госбезопасности арестовали в Шанхае четырех сотрудников китайского представительства «Рио-Тинто» по подозрению в даче взяток и промышленном шпионаже. Не приходится удивляться, что в Австралии политические оппоненты сделки подавали «Чайналко» в образе агента китайского правительства. Что касается КПК, которая поставила себе задачу убедить скептиков в независимости «Чайналко», ее заявления были злостным искажением истинной цели.

Руководство «Чайналко» хотя бы пыталось парировать критику и публично отвечать на обвинения, но ведь далеко не все госпредприятия выносили полемику на открытое обсуждение. В компаниях вроде «Национальной нефтяной корпорации Китая», более известной под сокращенным названием «Петро-Чайна», презрительное отношение к «клеветникам» дома и за границей давно стало второй натурой. «Петро-Чайна» проще всего описать как китайский «Экссон-Мобил»: большая нефтекомпания со связями в политике и ВПК, в грош не ставящая партнеров по рынку. Самонадеянность «Петро-Чайна» обусловлена длительной практикой нефтедобычи в самых суровых областях страны, вдали от бюрократического надзора центра: на крайнем западе в Синьцзяне и на северо-западе в Дацине.

При запуске реструктуризации предприятия в конце 1990-х гг. «Петро-Чайна» по численности своих работников была в десять раз крупнее любой нефтекомпании мира. «В ту пору они практически олицетворяли собой министерство нефтедобывающей промышленности», — сказал Пол Шапира из «Голдман Сакс», который в 2000 г. подписался на глобальную биржевую регистрацию крупнейшего нефтедобытчика Китая. В процессе реструктуризации, направленной на продажу части своих активов иностранным инвесторам, группа освободилась от миллионной армии рабочих, а министерство было расформировано, оставив компанию практически без присмотра со стороны правительства. Многие некогда могущественные министерские чиновники заняли высшие административные должности обновленной компании, сделав ее еще более независимой.

Мало кто за пределами отрасли слышал про эту корпорацию, пока она в конце 1990-х гг. не объявилась в Судане, надеясь найти новые источники нефти взамен истощавшихся дацинских месторождений. Сделанные ими капиталовложения поместили компанию — а вместе с ней и зарубежные китайские инвестиции в целом — на геополитическую карту мира, да только совершенно неожиданным для Пекина образом. Когда борцы за права человека привлекли внимание всей планеты к подавлению восстания в Дарфуре, они взяли на мушку не только суданские власти, но и «Петро-Чайна», которая, по их словам, стала главным сторонником Хартума. Правозащитная кампания подавала «Петро-Чайна» и ее материнскую фирму, владевшую суданскими активами, в образе невидимой руки монолита под названием «Чайна инкорпорейтид». Партия назначала высших администраторов материнской фирмы и ее зарегистрированной за рубежом «дочки». Акциями владело государственное ведомство. Здравый смысл диктовал, что компания и государство были слиты в единое целое. Отсюда следовал и очевидный вывод: компания пришла в Судан исключительно по делам китайского правительства.

Полемика, достигшая апогея в преддверии пекинской Олимпиады-2008, замаскировала куда более запутанные противоречия, существующие внутри самого Китая по вопросу политики госпредприятий. Биржевые предложения CNOOC и «Чайналко» поначалу почти не вызвали споров дома, потому как пользовались в правительстве широкой поддержкой, но вот в случае с «Петро-Чайна» дело обстояло иначе. Оказалось, что компания была столь же непопулярна среди отдельных фракций внешнеполитического истеблишмента в Пекине, как и за границей — хотя по разным причинам. Китайских чиновников и политологов мало волновал тот факт, что «Петро-Чайна» вкладывалась в страну с ужасающими нарушениями прав человека. В собственное оправдание они могли бы ткнуть пальцем в сторону решительно недемократической Саудовской Аравии и ряда других богатых нефтью стран. Нет, они выступили с критикой потому, что увидели, как одиночная компания взяла на себя функции китайских дипломатических кругов по болезненному вопросу отыскания источников нефти.

Хуже того: в ту пору «Петро-Чайна» занималась нефтью исключительно в собственных интересах, до внешнеполитических осложнений ей дела не было. Когда я в 2007 г. брал интервью у ряда аналитиков, они раскритиковали «Петро-Чайна» за то, что она вовсе не преследует интересы Китая, а продает суданскую нефть самым богатым покупателям на международном рынке, в первую очередь Японии. «Меня не беспокоит, заправляет ли партия этими компаниями, зато сильно тревожит, чем они занимаются, — сказал Чжу Фэн из Пекинского университета. — Эти госкомпании превратились в могущественные лоббистские группы. Они даже перехватили внешнюю политику Китая в Судане».

«Петро-Чайна» не то чтобы отмахнулась от столь непривычных публичных обвинений со стороны известных ученых: по обыкновению, она вообще не удосужилась на них ответить. Коль скоро Китай все сильнее начинал зависеть от нефтяного импорта, «Петро-Чайна» владела массой козырей против подобной критики. Но когда пришло время демонстрировать силу внутри отечественной экономики, крупные нефтяные компании Китая столкнулись с куда более опасной политической обстановкой. «Секрет успеха в том и состоит, что надо показать свое управленческое мастерство, не вызывая при этом неприятностей для партии», — говорит Эрика Дауне из Брукингского института. В 2005 году, сражаясь за цены на топливо, нефтяные компании слишком далеко зашли.

Вместе с «Синопеком», самым большим нефтепереработчиком Китая, а заодно и крупнейшей (по объему выручки) китайской корпорацией, «Петро-Чайна» давно уже недобро косилась на плотный контроль за нефтяными ценами на отечественной почве. Когда в 2005 году правительство отказалось поднимать внутренние цены, несмотря на их резкий скачок на глобальных рынках, обе компании решили пойти на беспрецедентные меры, чтобы все-таки изменить такую политику. Особенно сильно страдал «Синопек»: являясь крупнейшим нефтяным импортером страны, он терял деньги на каждом литре иностранного топлива, продаваемого отечественным потребителям. Решив пуститься на блеф в игре с очень высокими ставками, несколько нефтеперерабатывающих заводов попросту встали, якобы на «плановый капремонт». Эти действия, ничуть не менее безжалостные, чем любые корпоративные ухищрения на Западе, вызвали серьезный дефицит топлива на юге Китая, который почти полностью работает на импортной нефти, а также в бассейне Янцзы близ Шанхая. Возмущение водителей грузовиков и таксистов, вынужденных простаивать в очередях на летнем солнцепеке, не говоря уже про закрывшиеся предприятия, загнали власти в угол. Премьер Вэнь Цзябао лично занялся переговорами и утвердил единовременную субсидию этим компаниям, лишь бы положить конец дефициту топлива.