Читать книгу "Преступный режим. "Либеральная тирания" Ельцина - Руслан Хасбулатов"

Доклад профессора Росса был обстоятельный, он затра­гивал многие вопросы экономической политики разных стран в сравнительном аспекте — США, ЕС, Японии, СССР, убедительно показывал ограниченность правительственной политики в области цен и приватизации, доказывал необхо­димость создания рыночных институтов с целью ускоренного развития потребительского сектора, основанного на собственном, национальном производстве (а не за счет им­порта). Я попросил Юрия Воронина распорядиться, чтобы этот доклад был размножен и представлен членам Верхов­ного Совета. Ознакомившись с ним, многие депутаты выра­зили желание, чтобы его автор выступил перед ними. Про­фессор Дж. Росс с удовольствием прочитал лекцию, ответил на многочисленные вопросы в завязавшейся дискуссии.

Но наивный Дж. Росс! Он надеялся на то, что его док­лад вызовет дискуссии, с участием членов правительства и его сторонников! Но в том и заключалась наша общена­циональная беда, что и президент, и его правительство — принципиально избегали любых дискуссий и обсуждений «своей политики»: любой, кто становился на путь такого «обсуждения» — будь то парламентарий или маститый ученый-экономист, — он немедленно шельмовался столич­ной «демократической прессой» или каким-нибудь мелким правительственным чиновником, чьи «ценные мысли» про­странно излагали эти самые «демократические» издания. «Идеологическое обеспечение» бездарных реформ было поставлено на гораздо более высокий и эффективный уро­вень, чем это обстояло в условиях недавнего цензурного прошлого.

Избрание Черномырдина главой правительства

«Немыслимое» не произошло — несмотря на неодно­кратное голосование, и даже демонстрацию того, как я голо­сую за Гайдара, — его «прокатили». Премьером стал Виктор Черномырдин — человек весьма посредственных способно­стей, плохо образованный, бывший политработник, как и Ельцин, член ЦК КПСС и бывший газовый министр СССР, не умеющий грамотно (по-русски) излагать свои мысли.

Ельцин специально предложил состав кандидатов в пре­мьеры из лиц, заведомо слабых — очевидно, полагая, что в этом случае возможность избрания Гайдара повысится. Или другое — он просто не желал иметь главой правительства сильную личность. Скорее в этом больше правды.

Ельцин страшно обозлился тем, что не избрали Гайдара. Даже предпринял какие-то силовые шаги наподобие горба­чевского шантажа народных депутатов, чем возмутил Съезд основательно. Пришлось вызывать министров-силовиков для «объяснений»... Уму непостижимо, что происходит с этими «национальными лидерами», как только они полу­чают большую власть! У них мгновенно вырастают зубы дракона, которыми готовы пожирать всех. Любое несогла­сие с их мнением вызывает у них яростное негодование! ...Странные люди они, эти бывшие партбоссы. Нельзя да­вать им власть — никакую власть им нельзя давать — их следует держать под неусыпным, жестким парламентским контролем... Иметь кнут... Самого искреннего друга своего они предают, не задумываясь, превращают его в противника, а затем — убивают, наслаждаясь... Пытались меня запугать, имитировать покушение на мою дочь, Селиму, при входе в медицинский институт, где она училась на 2-м курсе...

Избрание Черномырдина, как этого хотел Ельцин, не уберегло нас от его «гнева» — он попытался буквально со­рвать работу Съезда, сделал ряд угрожающих заявлений о том, что «применит силу» и т.д. Стало известно о каких-то «непонятных маневрах» войсковых подразделений. Все это уже буквально взбесило (но никак не напугало) депутатов, которые всего лишь полтора года назад разгромили один путч. Но какой ценой? Поэтому было принято решение заслушать выступления министров обороны и внутренних дел, а также секретаря национальной безопасности. Они заявили о своей верности «Закону» и «Конституции».

Тогда я приписал мотивы столь отчаянной борьбы Ель­цина его чрезмерному упрямству, но, видимо, это его «уп­рямство» было продиктовано и более серьезным фактором. Это в какой-то степени стало проясняться уже вскоре после прихода к руководству правительства Черномырдина. Он поначалу старался взаимодействовать с Верховным Сове­том, мы часто встречались с ним. Он советовался по кадрам, просил дать ему на «укрепление» моих заместителей Ярова и Шумейко (оба стали заместителями главы правительст­ва, как и депутат Заверюха), полагал (и правильно), что я знаю ситуацию в стране лучше, чем он, в том числе и в пла­не способных руководителей. Я рекомендовал также Юрия Шафраника в качестве министра топливной промышлен­ности и др. Политику предшествующего правительства Черномырдин назвал образно — «как Мамай проехал!». Мы стали согласовывать программу законодательной дея­тельности, депутаты постоянно работали совместно с мини­страми, министры — с депутатами, быстро исчезло былое взаимное недоверие. Обстановка между правительством и Законодателем явно разрядилась. Казалось бы, президент должен быть доволен. На встречах с Ельциным я высказы­вался в том плане, что мы постараемся впредь не доводить ситуацию до того нездорового уровня, который был ранее свойствен в наших взаимоотношениях с правительством. Ельцин говорил, что разделяет эту точку зрения, выражал свое удовлетворение.

И вдруг — все вернулось на «круги своя». Из Кремля последовал грозный окрик премьеру, вокруг Черномырдина стали сгущаться тучи — в печати стали появляться какие-то материалы о его «сомнительных операциях» в Газпроме. Черномырдин круто развернулся в своих «симпатиях» к Верховному Совету — он стал дистанцироваться. Измени­лись и подходы к приватизации. Чубайс с удвоенной скоро­стью проводил «свою» приватизацию, не считаясь не только с законодательством (которое, кстати, при этом фальсифи­цировали), но даже не подчиняясь премьеру и нарушая пре­зидентское «указное право». Как по мановению волшебной палочки, критика в адрес Черномырдина в московской прес­се прекратилась...

Видимо, все это тоже было не просто следствием «ель­цинского упрямства», а скорее вытекало из его «секретно­го контракта». Но, повторяю, не «внешние силы» следует считать виновными в истощении страны в 90-х. Она, эта из­вестная и «неизвестная сторона», не принуждала Кремль к этому «контракту»; виновным следует считать Кремль и его «хозяина»... Но вернемся в Кремль, где работал VII Съезд народных депутатов. Большое впечатление на депутатов Съезда, да и в целом на общественное мнение страны, про­извело выступление Председателя Конституционного суда Валерия Дмитриевича Зорькина.

Выступление председателя Конституционного суда В.Д. Зорькина

«Уважаемый Президент, уважаемый Председатель, уважаемый Президиум, уважаемые народные депутаты Рос­сийской Федерации! Год назад вы впервые в нашей стране избрали Конституционный суд.

Мы старались действовать так, чтобы оправдать ваше доверие. Как это получилось, судить не нам. Но вы, зако­нодатели, в законе о Конституционном суде написали, что ежегодно он обращается с посланиями к Верховному Сове­ту. Подробное послание мы, как и положено, подготовим и в декабре представим.

Пользуясь тем, что сегодня вы все здесь собрались, и рас­считывая на вашу любезность и терпение, мы решили об­ратиться к вам в связи с важнейшими аспектами, которые характеризуют конституционную законность.