Читать книгу "Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс"

Как обычно, посещая Ирак – а это был мой четвертый визит за четыре месяца, – я встретился и со всеми высокопоставленными официальными лицами иракского правительства. Чаще всего я просто набрасывал программу ближайших действий для каждого из них, от лучащегося чрезмерным оптимизмом президента Талабани, любителя давать пустые обещания, до постоянно недовольного вице-президента, суннита Тарика аль-Хашими, уверенного, что его игнорируют, оскорбляют и вообще считают человеком второго сорта (вдобавок он регулярно выражал озабоченность «диктаторскими замашками» Малики). В ходе этой поездки, однако, меня удостоил личной аудиенции премьер-министр Малики, огласивший длинный список жалоб «своему брату и партнеру», то есть мне. Поблагодарив президента Буша за неизменную поддержку, он заявил, что мои публичные высказывания о разочаровании эффективностью усилий нынешнего иракского кабинета (в первую очередь по перераспределению нефтяных доходов и дебаасификации) фактически провоцируют возвращение баасистов к власти. Он понимает, прибавил Малики, что Соединенные Штаты заинтересованы в помощи правительству Ирака, но нельзя не учитывать реалии. Например, крайне сложно подобрать подходящие кандидатуры на министерские посты. А закончил он таким пассажем: «Четкие сроки заставляют активизироваться террористов и вызывают нездоровый интерес Сирии и Ирана». В нынешней чрезвычайно нестабильной политической ситуации нужно избегать публичных заявлений, которые «только играют на руку нашим врагам».

Честно сказать, я едва сдерживался, пока он вещал. Я сказал Малики, что «часы тикают», что иракское правительство до сих пор ничего толком не добилось и терпение Америки на исходе. Мы каждый день проливаем американскую кровь ради примирения враждующих сторон на чужой земле и в ближайшее время ожидаем поэтому от правительства Ирака конкретных шагов – иначе они рискуют нашим благорасположением. Мы расстались в раздражении, и я еще долго не мог успокоиться: подумать только, и этого типа я несколько месяцев защищал перед конгрессом, пытаясь не допустить резолюций с точными сроками, стараясь выиграть хотя бы толику дополнительного времени для него и его коллег, чтобы они смогли уладить важнейшие политические разногласия!

Как всегда, поездка в боевые части улучшила мое настроение. На сей раз я отправился в военно-полицейский комплекс в Багдаде, которым совместно управляли американцы и иракцы; этот комплекс обеспечивал безопасность ближайших окрестностей. Стратегия Петрэуса предполагала, что американские войска должны покинуть крупные базы и дислоцироваться в полевых условиях, бок о бок с иракскими партнерами. Я готовился увидеть типовой полицейский участок, вроде тех, какие имеются в большинстве американских городов, посреди плотно застроенной городской территории. Вместо этого меня привезли в военный лагерь посреди огромного открытого пространства; в сущности, это был классический форт с бетонными стенами, перекрывавшими подступы к большому бетонному же зданию в центре. При входе в здание висели фотографии иракцев, погибших в ходе операций, которые координировались из этого комплекса. Меня провели в довольно просторный конференц-зал, битком набитый иракскими офицерами и полицейскими, а также американскими солдатами и офицерами; почти все были в бронежилетах и с оружием. И там, в сердце зоны военных действий, в этом багдадском аналоге Форт-Апачи[23], иракские офицеры продемонстрировали мне свою презентацию в PowerPoint. «Господи боже, что мы делаем с этими людьми?» – подумал я. Потребовалось все мое самообладание, чтобы не зайтись истерическим хохотом. Впрочем, задача, которую выполняли эти люди, иракцы и американцы, и мужество, необходимое для ее выполнения, смеха отнюдь не вызывали. Я уехал под большим впечатлением, не в последнюю очередь потрясенный жуткими условиями, в которых наши молодые солдаты вынуждены работать днем и ночью.

О результатах своих встреч с Петрэусом я доложил президенту 27 апреля в Кэмп-Дэвиде. Выступая перед сенатским комитетом по ассигнованиям пару недель спустя и отвечая на вопросы, я допустил возможность того, что предстоящий сентябрьский доклад позволит приступить к сокращению американских сил в Ираке. Поскольку запланированное увеличение численности контингента в Ираке еще не завершилось, эти мои слова привели к всплеску нездорового энтузиазма в прессе. Журналисты уверяли, что я разошелся во мнениях с президентом и другими членами администрации, что я готов «пойти на попятную», если к сентябрю не будет положительных сдвигов. На самом деле это была продуманная акция – мы с президентом, Конди Райс, Стивом Хэдли, Пэйсом и военачальниками готовили ее несколько недель. Мы в очередной раз помахали, так сказать, морковкой перед носом оппозиции, упомянули о возможном сокращении, рассчитывая при этом, что усиленный контингент пробудет в Ираке по крайней мере до сентября, а лучше до весны 2008 года. Большинство сторонних наблюдателей и «военных экспертов», даже вице-президент, казалось, не имели ни малейшего представления о том, насколько тонок был канат, по которому мы ходили в конгрессе весной и летом. А вот Джордж У. Буш это понимал.

Президент вновь приехал в Пентагон 10 мая, чтобы встретиться с руководством министерства в «Танке». Когда все собрались, председатель и вице-председатель Объединенного комитета начальников штабов уселись во главе большого стола светлого дерева; армейские генералы и флотские адмиралы расположились по левую руку, а командующий корпуса морской пехоты и начальник штаба ВВС – по правую. За спиной председателя колыхались флаги родов войск, в другом конце зала мерцали видеоэкраны, со стены слева от председателя смотрели на нас президент Линкольн и его военачальники. Справа от председателя, на небольшом возвышении, стоял длинный и узкий стол для персонала. Когда в Пентагон приезжает президент, он и другие гражданские лица, включая министра обороны, сидят спиной к Линкольну, а военные как бы обхватывают их дугой.

В тот день в «Танке» президент был неожиданно откровенен и задумчив. Он сказал собравшимся: «Многим людям достаточно видеть всего на дюйм вперед, а моя должность обязывает смотреть минимум на милю. – И прибавил: – Мы имеем дело с группой республиканцев, которые не хотят напрасной, как они считают, траты времени. Они уверены, что демократия на Ближнем Востоке – это несбыточная мечта. Еще мы имеем дело с демократами, которые не желают использовать военную силу». Буш подчеркнул, что настроения населения на Ближнем Востоке «совсем не радужные», и потому мы должны приложить все усилия, чтобы навести там порядок. Также президент спросил, не слишком ли радикальны наши планы по сокращению контингента в Ираке до 10 бригадных тактических групп – это примерно 50 000 военнослужащих; возможно, стоит оценить все последствия такого шага, не дожидаясь сентября. И в завершение Буш признал, что «многие в конгрессе не понимают военных».

В тот же день я встретился с сенатором Карлом Левином, председателем комитета по делам вооруженных сил, чтобы узнать, готов ли он поддержать назначение Пэйса на второй двухлетний срок в качестве главы Объединенного комитета начальников штабов. Исторически это рутинная процедура. Но первый срок Пита заканчивался как раз в сентябре, поэтому, с учетом сложностей в утверждении военных кандидатур в Белом доме и в конгрессе, мы хотели удостовериться заранее, чтобы у нас оставалось время, как говорится, в случае чего. Лично я был за Пэйса обеими руками. Мы отлично сработались, я доверял его суждениям, и он всегда был откровенен со мной. Словом, у нас сложилось хорошее партнерство. Но разговор с Левином показал, что в данном случае никакой рутины не будет. Сенатор сообщил, что не гарантирует поддержки и что повторно предлагать кандидатуру Пэйса вообще не очень удачная идея. Мол, вполне вероятно, что многие будут против, но он, так и быть, побеседует с демократами в комитете. Я, признаться, был ошеломлен.