Читать книгу "ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа - Аллен Даллес"

Многие важные военные и технические объекты являются к тому же стационарными и не могут изменить своей дислокации или характера деятельности так, чтобы их нельзя было обнаружить, проследить, проконтролировать или перехватить. Заводы, верфи, арсеналы, ракетные базы в процессе строительства не дают очевидных данных о своем существовании, которые можно было бы зафиксировать на расстоянии. Чтобы обнаружить подобные сооружения, необходимо либо подойти к ним на близкое расстояние, либо расположить прямо над ними на очень большой высоте фотокамеры с большой разрешающей способностью. Это мы сделали с помощью самолета «У-2», который мог собирать информацию на большой скорости, более точно и надежно, чем любой секретный агент на земле. В определенной степени успех, достигнутый нашим самолетом-разведчиком, можно было бы сравнить лишь с добычей технической документации непосредственно из советских учреждений и лабораторий агентурным путем. «У-2» ознаменовал новую ступень, а может быть даже не одну, а несколько ступеней, в деле добычи разведывательной информации. Томас Гейтс-младший, бывший министром обороны Соединенных Штатов во время инцидента с самолетом «У-2», дал 2 июня 1960 года следующее показание перед сенатским комитетом по международным отношениям:

«Благодаря этим полетам мы получали информацию об аэродромах, авиации, ракетах и их испытаниях, складах специального вооружения, строительстве подводных лодок, атомной продукции и дислокации авиационных соединений… короче говоря, — все виды жизненно важной информации. Эти результаты учитывались при составлении наших военных программ. Естественно, мы были главными и первыми заказчиками, больше всех заинтересованными в таких сведениях».

В более позднее время благодаря высотным разведывательным полетам самолетов «У-2» мы получили неопровержимые доказательства о наличии советских ракет среднего радиуса действия на Кубе (это случилось примерно в конце октября 1962 года). Их отчетливо рассмотрели на фотоснимках, поскольку строительство ракетных баз находилось в стадии завершения, и маскировочные работы не были еще закончены. Если бы ракет не обнаружили, то эти базы представили бы собою смертельную опасность для нашей страны, да и всего западного полушария.

В данном случае можно говорить о счастливом сочетании классических методов сбора информации с научными методами, что принесло чрезвычайно ценные результаты. Наши секретные агенты и кубинские эмигранты сообщали, что на острове ведется строительство каких-то объектов, похожих на ракетные базы. Они указали районы, где шло строительство, а это повлекло за собою необходимость получения новых доказательств путем авиационной рекогносцировки.

Красноречивое доказательство ценности научного сбора информации, проверенного не одну сотню раз, дано Уинстоном Черчиллем в его книге об истории Второй мировой войны[62]. Он описывает использование англичанами радара в битве за Британию в сентябре 1940 года и применение установок, с помощью которых посылаемые из Берлина сигналы, по которым ориентировались немецкие бомбардировщики при налетах, грубо искажались. Черчилль называет все это «войной ведьм» и заканчивает свое повествование словами: «Если бы британская наука не доказала свое превосходство над немецкой, а ее скрытые резервы не были эффективно использованы в борьбе не на жизнь, а на смерть, мы могли бы потерпеть сокрушительное поражение, а затем нас просто уничтожили бы».

В заключение следует сказать: наука все больше становится неотъемлемой частью разведывательной службы. Мы ведем жесткую конкурентную борьбу в научной сфере с коммунистическим блоком, и в частности с Советским Союзом, и должны предпринять все, чтобы сохранить за собой ведущие позиции. В один прекрасный день это может стать для нас столь же важным, как радар для Великобритании в 1940 году.

Подслушивание

Шпионаж имеет в своем арсенале и другие технические средства, в принципиальное устройство которых входят микрофон и передатчик, обеспечивающие непрерывное поступление потока речевой информации с объекта на расположенный неподалеку подслушивающий пост. Широкой публике это известно как «прослушивание телефонов» и установка «аудиосенсорных устройств». Звуковой контроль — «подслушивание», как его называют в разведке, требует отличного электронного оборудования, хитрых методов его маскировки и агента — человека, который мог бы проникнуть в нужное помещение и скрытно установить там электронное устройство.

Генри Лодж[63]продемонстрировал в начале июня 1966 года в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке макет государственной печати Соединенных Штатов, который висел в кабинете американского посла в Москве. Туда Советы вмонтировали крошечное устройство, которое при включении передавало на советский подслушивающий пост все, о чем говорилось. Впрочем, установка этого устройства не составила Советам большого труда, поскольку каждое иностранное посольство в Москве вынуждено приглашать на работу местных электриков, телефонистов, водопроводчиков, уборщиц и другой обслуживающий персонал. Советская контрразведка привлекает этих людей к сотрудничеству и заставляет участвовать в подобных операциях. Кроме того, КГБ может внедрить в обслуживающий персонал своего сотрудника, который под видом техника выполнит работу по установке подслушивающих устройств.

В Советской России и в большинстве городов стран-сателлитов существует практика выделения в гостиницах специальных номеров, предназначенных для иностранцев и оборудованных подслушивающей аппаратурой. Там не бросаются спешно устанавливать микрофоны, если на сцене появляется «интересный» иностранец. Необходимые приспособления уже на месте, и дело лишь за тем, чтобы поместить туда заезжего гостя. Все гостиницы принадлежат государству и имеют постоянных полицейских осведомителей среди обслуживающего персонала, которые обязаны следить за тем, чтобы иностранцы были поселены в специальные номера.

Когда канцлер Аденауэр в сентябре 1955 года нанес известный визит в Москву, чтобы обсудить вопрос о возобновлении дипломатических отношений между Россией и Западной Германией, он совершил свою поездку на специальном поезде. По его прибытии в Москву Советы, к своему огорчению, узнали, что хитрый канцлер (он не мог воспользоваться помещением посольства ФРГ, где ему была бы предоставлена безопасная резиденция, поскольку дипломатического представительства ФРГ в Советском Союзе тогда еще не существовало) намерен проживать в своем поезде и не собирался воспользоваться советским «гостеприимством», поселившись в апартаментах какой-нибудь гостиницы для иностранцев высокого ранга. Говорили, что немецкие специалисты оборудовали поезд канцлера самыми современными устройствами против подслушивания.

За пределами своей страны разведывательная служба должна считаться с возможностью возникновения неприятностей, если будет обнаружен факт, что она нелегально проникла в официальное помещение и установила там подслушивающее устройство. Как и во всех шпионских операциях, вся сложность заключается в том, чтобы найти достаточно квалифицированного специалиста, который взялся бы за выполнение такой миссии из патриотических или идейных побуждений или же ради материальной заинтересованности. Известен случай, когда Советам удалось установить микрофоны в горшки с цветами, украшавшие служебные помещения одного из западных посольств в нейтральной стране. Управляющий домом, имевший слабость к спиртному, был рад оказать услугу за небольшое вознаграждение. Он даже не знал, кто были эти люди, которые время от времени брали горшки с цветами и заменяли их новыми, и понятия не имел, что они с ними делали.