Читать книгу "Цап-царап, моя радость - Елена Рахманова"

– Спасибо, – тихо сказала она и достала из сумки свою книжечку. – А это вам, обещанное.

– Спасибо, – с не меньшим почтением произнесла Кира, разглядывая обложку.

Теперь настал черед Жасмин. Казалось, эта восточная волоокая красавица решила испробовать на себе все возможности современного макияжа. И выглядела она, к слову сказать, произведением искусства – ярким, броским, запоминающимся. Но Эва с ужасом подумала, что сама никогда бы не решилась выйти из дому в такой боевой раскраске. Не ее этот стиль. Однако отступать было поздно. Поэтому она старалась не смотреть в зеркало, пока над ее лицом трудилась визажист.

Но вот настал момент, когда Жасмин сказала:

Ну?

Эва с замиранием сердца подняла взгляд на свое отражение в зеркале – и не узнала себя. То есть, конечно, узнала, но поразилась тому, насколько она, оказывается, привлекательная. Серые глаза под тонкими дугами бровей смотрели завораживающе. А если чуть опустить длинные ресницы, то взгляд приобретал интригующую многозначительность и манящую глубину. Губы обрели четкий контур и соблазнительную сочность. Сама кожа напоминала нежный бархат, а легкий розоватый румянец казался даже естественнее того, что возникал на щеках девушки, когда она смущалась или краснела от удовольствия. И ни тебе золотых или серебряных, таких красивых самих по себе теней, ни вазелинового блеска помады.

«Эта Жасмин за один раз увидела во мне больше, чем я, тысячи раз внимательно разглядывая себя в зеркале, – восхищенно подумала девушка. – Вот что значит профессионал…»

Однако, когда она вышла из-за перегородочки в зал, никто из мастеров не был потрясен произошедшим с ней превращением. Видимо, такое здесь случалось постоянно. Зато две из них, что были в данный момент свободны, стояли возле Киры и увлеченно рассматривали книгу, которую та держала в руках. Ее книгу!

– Спасибо, – прочувствованно произнесла Эва, обращаясь ко всем сразу.

– Пожалуйста, – ответили ей хором. – Заходите еще. Нам будет приятно, если вы станете нашей постоянной клиенткой.

Сидящая в одном из кресел ухоженная красотка, красновато-каштановые волосы которой располагались на затылке весьма замысловатым образом наподобие распушенного хвоста токующего тетерева, обернулась к двери, потом о чем-то спросила мастера, пушистой кисточкой обметающей ей шею. Выслушав ответ, она снова устремила взгляд на Эву с таким видом, будто задалась целью не упустить ни единой детали из происходящего на ее глазах.

Что надеть на встречу, теперь волновало ее уже не так сильно, как до той минуты, когда она переступила порог салона. Все равно дорогих сногсшибательных туалетов у нее не было. Зато теперь она не сомневалась в своей привлекательности. А это не может не придавать спокойствия и уверенности в себе любой женщине. И потом, это Эмиль Таран-Бороновский обратил внимание на ее книги, а не она слезно упрашивала знаменитость прочесть хоть главку, хоть страничку, чтобы высказать свое мнение о написанном ею.

Однако чем ближе подходила Эва к Дому кино, тем тревожнее становилось у нее на душе. Вдруг кто-то жестоко подшутил над ней, а она возомнила о себе невесть что? Ни накануне, ни этим утром подобные мысли даже не закрадывались ей в голову, а теперь стали одолевать, вызывая сильное желание повернуть назад.

«Нет, – строго сказала она себе. – Я ничем не рискую. Меня там никто не знает. Даже если кто-то и поднимет меня на смех, что значат несколько человек по сравнению с миллионами людей, живущими на этой земле. Я не настолько популярная личность, чтобы обо мне писать в газетах. Что бы ни произошло, никто не будет оборачиваться мне вслед или показывать на меня пальцем и хихикать…»

– Простите, Эвангелина Ковальска – это вы?

Девушка так ушла в свои мысли, что не заметила, как подошла к зданию, на фасаде которого красовался бетонный завиток киноленты. Она резко остановилась и увидела перед собой… о боже, Эмиля Таран-Бороновского собственной персоной!

– Д-да, это я. Здравствуйте, Эмиль Григорьевич, – с запинкой прошептала она, еще не до конца веря, что ее опасения оказались напрасными. – А как вы меня узнали?

Возникший перед ней мужчина, выдержанный в коричневато-песочной гамме и в вельветово-замшевом исполнении, был слегка помят. Одежда – как того требовала мода, лицо – в результате прожитых лет и образа жизни.

Чуть приподняв мягкую широкополую шляпу, маститый сценарист сдержанно улыбнулся:

– Именно такой я вас себе и представлял, Эвочка.

На самом деле Эмиль Григорьевич опытным глазом уже не раз оглядел людей, толпящихся перед входом. Он прикинул, как должна себя вести девушка, которой назначил встречу мужчина его положения и известности, и, исходя из этого, принялся за увлекательные поиски. Ему с юности нравилась эта игра в угадайку. Когда у него еще не было своей машины, Эмка, как звали его приятели, забавлялся тем, что представлял, кем могли бы быть сидящие напротив или стоящие рядом пассажиры общественного транспорта. В расчет бралось все: возраст, внешность, поведение, одежда. Если удавалось, он проверял свои догадки, с легкостью завязывая мимолетные знакомства. В дальнейшем, с учетом избранной карьеры, развитая наблюдательность ему очень пригодилась.

И сейчас Эмиль Григорьевич без особого труда разглядел внутреннюю собранность и напряженность молоденькой особы, которая направлялась к Дому кино отнюдь не развлекаться. С таким видом открывают дверь в комнату, где сидит приемная комиссия вуза.

К слову сказать, увиденное весьма и весьма порадовало Таран-Бороновского. Даже превзошло его ожидания. Девушка была хороша собой, при этом без всякой нарочитости. Неброско одетая, она тем не менее бросалась в глаза, и на нее с интересом поглядывали толпящиеся вокруг люди.

До этого момента Эмиль Григорьевич еще не решил, где, собственно, проведет время с девочкой Эвочкой. В Доме кино вполне можно было затеряться или, напротив, оказаться на виду – в зависимости от преследуемой цели. Известному сценаристу вдруг захотелось, чтобы его непременно заметили с новой знакомой. Ничто так не украшает мужчину, как хорошенькая молоденькая спутница, – эту истину Эмиль Григорьевич хорошо усвоил.

– Предлагаю посидеть в ресторане, – произнес сценарист, беря девушку под руку, и, когда та чуть отпрянула в растерянности, пояснил: – Там нам будет удобнее обо всем переговорить. Ну не на улице же торчать, в самом-то деле, – рассмеялся он.

Эве казалось, что для делового разговора по типу «наставник – ученица» ресторан мало подходит. Однако не она была сейчас хозяйкой положения, значит, и не ей диктовать условия. А подобного шанса пообщаться с мэтром накоротке могло и вообще больше не представиться.

– Но я как-то не рассчитывала на ресторан, – пробормотала Эва.

– А что вас смущает? – по-отечески доверительно поинтересовался Эмиль Григорьевич. —

Уверяю, там будут все свои. – И он повел ее в обход здания, к боковому крыльцу.

«Для меня, к сожалению, еще очень даже не свои», – мысленно ответила Эва и постаралась придать себе вид особы, которой не впервой идти под руку со знаменитостью.