Читать книгу "Живее всех живых (сборник) - Михаил Ардышев"

3

– Товарищ санинструктор. Товарищ санинструктор! – Петька дёргал за штанину Нечипорука, прильнувшего к окну и стрелявшего короткими очередями.

– Чего… тебе…? – не оборачиваясь, в паузах между выстрелами спросил тот.

– Товарищ старшина приказал вам в подвал. Срочно. Там Зинка рожает.

– Всё ж тебе не ради бога! Евсейкин, держи оборону.

Боец, набивавший патронами магазин своего ППШ, поднял голову, понимающе кивнул и занял место товарища.

– Ну, пошли, боец Мальцев, – сказал Нечипорук, поднимая с пола сумку с красным крестом.

…Зинка лежала на горе тряпья и часто дышала.

– Ой, рожаю. Рожаю! – смешно окая, запричитала она, завидев Нечипорука. – Дядя Миша, рожаю ведь!

– Рожаешь, милая, рожаешь, – успокоил её Нечипорук, расстёгивая сумку.

– Петьку-то прогоните, мал он ещё, – попыталась возразить роженица.

– Какой он тебе Петька? – весомо возразил санинструктор. – Он боец Красной Армии, а в данный момент – помощник санинструктора. – И уже обращаясь к Петьке: – Ну-ка, боец, организуй горячей воды. Вон котелок, над керосинкой разогрей. И вот что… – Он вытащил из сумки, развернул и протянул простынь. – Как знал, не порезал на бинты. Подашь, когда скажу.

Петька принял простынь, свернул, засунул за пазуху и побежал организовывать кипяток.

– Давай тужься, милая, тужься, – склонился Нечипорук над Зинкой.

…Нечипорук взял на руки младенца, поднял его, повертел, чтоб мамаша видела:

– Вот, Зинка, пацан у тебя. Смотри, какой богатырь!

Зинка, отмучавшись, лежала и тихо улыбалась.

– Сейчас я его… – Нечипорук вытащил нож, что-то им отрезал, засунул обратно в штанину и требовательно крикнул Петьке:

– Простынь давай!

Петька, сидевший всё это время в сторонке отвернувшись и лишь в конце осмелившийся повернуть голову, вытащил простынь и протянул Нечипоруку. Тот ловко спеленал младенца и протянул матери. Зинка обняла малыша и прижала к себе. Петька, открыв рот, смотрел на эту сцену. Он был потрясён увиденным.

– Вот так, милая. Как назовёшь-то, придумала? – улыбаясь, спросил санинструктор.

Глаза Зинки вдруг расширились, лицо исказила гримаса.

– Дя…

Слева, со стороны лестницы, затрещало. Дядя Миша неловко выгнулся и упал на Зинку. Петька повернул голову на звук. Фриц стоял в проёме двери, из автомата в его руках шёл дымок.

– Не-е-ет! – Петька скидывал с плеча автомат, не сводя с фашиста глаз и понимая, что не успеет выстрелить. Их взгляды встретились, и Петька ясно разглядел короткие огненные вспышки, подёргивания ствола в руках врага… Всё. Это конец, – подумал он, но глаза закрыть не успел.

То, что произошло дальше, никакому объяснению не поддавалось. Что-то случилось со временем. Пространство между Петькой и фрицем вдруг задрожало, замерцало. Четыре серые кляксы шмякнулись, со звонким «чпок» ударившись о неведомую преграду, повисели мгновенье и опали. Чуть видимая, колышущаяся простыня, сотканная из воздуха, вдруг вспыхнула тысячами искр и рассеялась, испарилась ночным туманом под первыми утренними лучами солнца. Петька увидел, как у фашиста от удивления расширились глаза, и в следующее мгновенье нажал на курок. Пули прошили немца насквозь. За его спиной фонтанчиками взвилась штукатурка. Фриц крякнул и кулем осел на пол.

Петька повернул голову. Нечипорук лежал на Зинке. Гимнастёрка на спине была бурой, изодранной в трёх местах. У Зинки во лбу сияла красная дырочка, стена за ней была вся в кровяных брызгах. Петька подполз, взял на руки кулёк. Малыш лежал с закрытыми глазами и смешно причмокивал губами. Живой! Петька прижал его к себе, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Вверху раздавалась стрельба. Второй этаж. Нет, третий. «Прорвались-таки, гады», – подумал Петька.

Подбежав к дверному проёму, он глянул вверх. Вроде никого. Поднялся по лестнице до первого этажа, осмотрелся, и, согнувшись, добежал до двери, ведущей на улицу. Прижался к стене, переводя дыхание. Кто здесь лежит? Зинченко, Зиновьев, Соломатин, а там?… Пелепяк. Все убиты. Петька сглотнул, прогоняя подступивший ком. Как же так?!.. А вон фриц мёртвый, гад!

Высунув голову, он бросил короткий взгляд по сторонам – никого. Штаб батальона там, в конце улицы у самой балки. Вперёд! Петька выбежал и помчался, петляя словно заяц, огибая кучи битого кирпича. Вокруг зазвенело и заныло, рикошетируя и обдавая фонтанчиками пыли. Петька добежал до чудом сохранившейся стены полностью разрушенного дома и опустился на землю. Малыш в свёртке молчал, видимо, спал.

Петька бросил взгляд назад. Дом гулко отдавал частым сухим треском, прерываемым взрывами гранат. Внутри шёл бой. «Я мигом, Макар Саввич. Продержитесь там. Я скоро», – прошептал подросток, поднимаясь на ноги.

Он успел сделать ещё пару шагов, когда сзади, одновременно с оглушающим грохотом, его сильно толкнуло в спину. Падая, он каким-то чудом перевернулся и свалился на битый кирпич, больно ударившись затылком. Кулёк заворочался, запищал. «Тссс», – на автомате зашипел Петька, покачивая младенца. Взгляд его был устремлён на огромное чёрное облако.

То место, где раньше стоял дом и где Петька с красноармейцами провёл последние трое суток, вяло разбухало клубами чёрного, расширялось вверх и в стороны, поглощая соседние здания. Достигнув пика, облако начало спадать, словно гигантское дерево решило одномоментно сбросить все свои листья. Дым растворялся, и Петька пристально вглядывался, пытаясь различить знакомые очертания. Но дома больше не было…

Прошло уже много времени, а молодой боец продолжал лежать в непривычной тишине под низким осенним небом с новой Жизнью в руках и пустым взором, потухшим огнём в глазах. Облако давно осело, обнажив груду обломков, но Петька был не в силах подняться и продолжить путь. Ему просто не хотелось этого. Какая-то апатия овладела им.

Спустя ещё какое-то время он с трудом поднялся, и, пошатываясь, пьяной походкой в полный рост побрёл по улице.

…Сильная рука схватила его за шиворот и дёрнула в тёмный простенок между домами.

– Малой, ты совсем охренел?! Жизнь не дорога?

Знакомое лицо, из их роты.

– А-а, Бондарь…

Красноармеец с тревогой в глазах ощупывал Петьку.

– Цел? Не молчи. Ранен? А это что у тебя?

– Отнеси в санчасть. Зинка родила. Мальчик. А мне туда надо… Пусти.

– Куда туда?! Накрыли дом, нету его больше. Полутонная авиабомба, не меньше.

– Пусти, говорю! – Петька отчаянно пытался вырваться. – Мне… туда… надо.

– А ну, не балуй, – прохрипел Бондарь и поволок его к штабу.

Аборигены в этом невероятном калейдоскопе местной Жизни также присутствовали. Пролетая над одним из домов, Тодд заметил частые огненные всполохи в нескольких пустых оконных проёмах. Заинтересовавшись, он подлетел ближе. Источником огня были металлические приспособления в руках аборигенов, которые последние прижимали к лицу, давя на короткие, торчащие снизу рычажки. При каждой вспышке из жерла приспособления вылетала железная капля и с недовольным хлопком уносилась прочь. Тодд проследил путь капель и увидел, что заканчивается он на противоположной стороне улицы. Там вдоль груды камней, бывшей когда-то домом, ползком двигалась другая группа аборигенов с такими же каплеметательницами в руках. Ползущие аборигены временами останавливались и пускали их в дело, направляя в сторону собратьев, засевших в доме. Тодд недоумевал. Что это – какая-то неведомая ему игра? Тогда в чём заключается её цель, каковы её правила?