Читать книгу "И придет рассвет - Кристина Скай"

Он говорил так тихо, что она могла себе это и вообразить. Но он губами зарылся в ее волосы, а из его груди вырвался стон.

Индия замерла. Она не поверила своим ушам. Может быть, где-то глубоко у него все же сохранились остатки памяти? У нее бешено заколотилось сердце. Она высвободила руку, положила ее ему на плечо и запрокинула голову.

Девлин воспользовался этим и поцеловал ее в горло.

– Дев, – прошептала она.

– Нет, не говори ничего, – таким же шепотом приказал он.

Он обхватил ее за бедра и крепко прижал к себе. Индия почувствовала, как его твердая плоть уперлась в ее бедро.

Воспоминание об этом прикосновении жило в ней столько месяцев, что желание нахлынуло на нее, словно весенний дождь, и она непроизвольно тоже прижалась к нему.

А он уже завладел ее губами и проник языком в рот. Индия не могла этому воспротивиться – она слишком долго мечтала об этом.

Индия сжимала плечи Девлина, ее тело было напряжено и горело. Она не могла ни думать, ни дышать. Существовал только Девлин и это ужасное и прекрасное желание чувствовать его прикосновения.

Их тела прижались друг к другу. Индия нежно покусывала Девлина, поддавшись первобытному женскому инстинкту обладания. Она слышала шуршание ткани, ощущала холодок на обнаженных плечах. Но все это было как в тумане.

Когда вниз сполз корсаж платья, и обнажилась грудь, она почувствовала, как его сильные руки, а потом и горячие губы ласкают твердые соски.

Да, это Дев, повторяла она про себя. Он воскрес из мертвых. Он не потерял память. В его прикосновениях столько ярости и умения. Где-то в подсознании он должен был сохранить память о неделях, которые они провели вместе.

Ни о чем, не думая, Индия сползла вниз, словно искала что-то. А когда нашла, у нее перехватило дыхание.

В следующую минуту он подхватил ее на руки и помчался вверх по лестнице в свою спальню. Там он положил Индию на кровать и голосом, полным страстного желания, сказал:

– Вы победили, миледи. Я надеюсь, вы счастливы.

В комнате было темно. Лишь свет луны проникал в открытое окно.

Индия двигалась под ним. Ее глаза блестели, губы горели от его поцелуев.

Но он оставался неподвижным.

– Дев? В чем дело?

В ее хриплом голосе было столько страсти, что Девлин Карлайл закрыл глаза и мысленно выругался. Она – его жена и не стеснялась своего желания.

А он был просто глупцом, который опять пал жертвой ее чар. Каждая проведенная с ней секунда была опасна. Он не мог позволить себе близость, как бы его тело ни протестовало. Не мог до тех пор, пока не кончится этот несчастный маскарад, задуманный Веллингтоном.

Но желание ослепляло его. Он уткнулся лицом в ее обнаженную грудь. Индия застонала и, выгнув спину, прижала его к себе.

Этот явный знак любви разрывал ему сердце. Но он не может пойти дальше, твердил он себе. Не может до тех пор, пока не будет вправе дать объяснение, которое должно последовать за столь явным проявлением интимной близости.

Если он позволит себе сделать это сейчас, он опозорит их обоих.

Так уверял себя Торн – но ему было трудно убедить в этом свое тело.

Он отпустил ее и медленно поднялся. Индия не сразу поняла его намерение. Ее прекрасные серо-голубые глаза были полны боли и неуверенности.

– Дев? Куда ты?

– Уже поздно. Вы, верно, очень устали, а я должен обрести контроль над собой. То, что я сделал, было безумием. Вы – гость в моем доме, леди Деламер.

– Я твоя жена!

– Это вы так говорите.

– Ты все еще не хочешь это признать?

– Я всего лишь мужчина. Под влиянием темноты и лунного света я чуть было не воспользовался вами.

– Ты взял только то, что я, любя, тебе предложила.

– В таком случае вы еще более глупы, чем я.

Девлин закрыл глаза, чтобы не видеть ее. Но это не помогло отогнать воспоминания, которые ранили больше, чем то, что видели его глаза. Ее рыжие волосы разметались по подушке. Ее матово-белые груди, пышные с ярко-красными сосками, жаждали прикосновения его губ. Торн знал точно, что она сделает, если он снова до нее дотронется.

Начнет стонать, двигаться и не успокоится до тех пор, пока он не удовлетворит ее желания.

Его лоб покрылся испариной.

– Да, я хочу вас. И это желание делает меня самым последним негодяем. Оно заставляет меня злоупотреблять воспоминанием, которого у меня нет.

– Даже сейчас ты ничего не вспомнил?

– Ничего. – Его лицо, казалось, высечено из гранита – такое оно было непроницаемое. – Вы прекрасны, леди Деламер. Ваше тело было бы смертельным искушением для любого мужчины. Только это может извинить мое поведение.

Индия сжала кулаки. Его равнодушный взгляд заставил ее прикрыть свою наготу руками.

– Убирайтесь.

У нее было право прийти в ярость. Он сделал непростительное – подумал о том, о чем нельзя было думать, сказал то, что при других обстоятельствах никогда бы не сказал. И объяснить сейчас он тоже ничего не мог.

Не мог до тех пор, пока не найдет сундук с драгоценностями Наполеона и не спасет страну от новой войны.

Поэтому он холодно поклонился. Если он останется, то причинит ей еще большую боль. Эта мысль заставила его молча повернуться и выйти.

Обуреваемый слепым желанием избавить Индию от боли, Девлин не заметил, как слезы, словно холодные бриллианты, покатились по ее щекам.

Час спустя Девлин сидел перед камином, тупо глядя на огонь. Он все еще был погружен в свои невеселые мысли, когда услышал звук детских пальцев, царапавших дверь. Он поднял глаза.

Алексис стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу, прижав к боку свою куклу.

– Простите, что беспокою вас, папа. То есть ваша светлость. Но я подумала, что вы захотите знать.

– Что знать, Одуванчик?

– Что она ушла.

– Ушла? – Девлин встал и направился к двери. – Кто? Ты ничего не выдумала?

– Нет, это была она. Красивая леди.

– Леди Деламер? – Девлин присел возле девочки.

– Да, она. – Алексис посмотрела на него с недоумением. – А почему на тебе другая одежда? Утром ты был одет иначе. И ты весь в пыли. – Она дотронулась до его лба. – И шрама на лбу нет.

Черт, подумал Девлин.

– Просто свет падает иначе.

Девочка попыталась заглянуть под темные волосы, свисавшие ему на лоб.

– Но я не вижу никакого шрама.

– А как ты узнала, что леди Деламер ушла из дома?

– Я ее видела. На плечах у нее был старый плащ Марианны. Я стояла на лестнице, когда она уходила. – Помолчав, девочка добавила: – Она плакала.