Читать книгу "Звездная река - Гай Гэвриэл Кей"

Хотя назвать то место, где он прогуливался, «садом» можно было лишь с очень большой натяжкой. Здесь замкнутое пространство было таким необычным и в то же время так хитро устроенным, что невозможно понять, где оно заканчивается, если не подойти к самым стенам, ограждающим его.

Даже на границе сада деревья были высажены очень тесно, чтобы скрыть место, где начинается городская стена Ханьцзиня. Дворцовая стража патрулировала снаружи, там, где ворота сада вели в город или во дворец и его внутренние дворы на западе. Из Гэнюэ этого не было видно.

Он создавал здесь целый мир. Горы и озера тщательно спроектированной формы (которую потом изменили, не считаясь с затратами, после консультации с геомантами). Серпантин тропинок, вьющихся по склонам гор, которые для него возвели, с водопадами, которые можно включать по его желанию. В глубине рощ прятались беседки и павильоны для летней прохлады или расположенные там, куда падал солнечный свет в осенний или весенний день. В каждом из этих строений были приготовлены принадлежности для рисования или письма. Император может пожелать взяться за кисть в любой момент.

Теперь в Гэнюэ появился новый, великолепный, определяющий объект. Скала, такая высокая и широкая (высотой в пятнадцать высоких солдат!), так чудесно изъеденная и покрытая шрамами (ее привезли из озера, как понял император, он понятия не имел, каким образом), что можно было с уверенностью назвать ее воплощением образа одной из Пяти священных гор. Молодой супрефект, служащий неподалеку, узнал о ней – и разбогател, сообщив о ней администраторам сети «Цветы и камни». Он очень внимательно отнесся к выбору места для этой колоссальной скалы, когда ее доставили. Как он понял, произошло несколько несчастных случаев со смертельным исходом в самом Гэнюэ во время установки этой скалы точно на нужное место. Сначала он хотел водрузить ее на холм, из которого она бы вырастала (этот холм они уже насыпали), для большего эффекта. Но потом ее пришлось переместить, после консультации с геомантами Тайного Пути, когда он узнал от них о благоприятных предзнаменованиях.

Вероятно, ему следовало посоветоваться с ними до того, как установить скалу. А, ладно. Решения насчет сада так сложно принимать. Он старался создать отражение Катая, духовный центр своего царства, обеспечить ему прочную благосклонность небес. В конце концов, это долг императора перед своим народом.

Но теперь… теперь она стоит там, где ему нужно. Он сидел в одном из павильонов, сделанном главным образом из слоновой кости, с инкрустацией из зеленого нефрита, смотрел вверх, на свою могучую скалу, и душа его радовалась.

Император Вэньцзун славился способностью к состраданию: известие о смерти тех рабочих – прямо здесь, в его саду – огорчило его. Он понимал, что не должен был знать о них. Его советники ревностно ограждали его от огорчений, которые могли лечь тяжким грузом на слишком щедрое сердце императора. Гэнюэ предназначался для того, чтобы здесь он обрел покой, убежище от забот мира, бременем лежащих на людях, которые несут ответственность.

В своем прославленном стиле каллиграфии, «тонком золоте», император недавно изобрел такой хитрый способ наносить тринадцать мазков кистью в слове «сад», чтобы оно подразумевало нечто большее, чем его первоначальное значение, когда имелся в виду его собственный сад.

Такое изобретение августейшего императора свидетельствует о его утонченности, как сказал один из его ближайших советников, ведь император не стал придумывать или требовать совершенно нового слова для сада, который здесь создавали под его мудрым и благожелательным руководством.

Кай Чжэнь, помощник первого министра, отличается большой прозорливостью, по мнению императора Вэньцзуна. Именно министр Кай, конечно, вместе с евнухом У Туном (недавно назначенным главнокомандующим Армией усмирения, посланной против кыслыков на северо-запад), придумали сеть «Цветы и камни», позволившую создать этот сад. Император не из тех, кто забывает подобную преданность.

По вечерам здесь даже раздавалось пенье соловьев. Некоторые, как это ни печально, умерли прошлой зимой. Этой зимой их собираются попытаться сохранить в помещениях, и министр Кай заверил его, что уже сейчас из теплых краев везут новых птиц, которые украсят его рощи мелодиями юга.

«Красивая фраза», – подумал император.

Первый министр Хан Дэцзинь, его наставник в детстве, давний советник его отца и его самого, стареет. Меланхолия, осенние раздумья. Еще одна печаль в сердце императора. Но так течет жизнь под небесами, как проповедовал Мастер Чо. Кто из людей может избежать своего конца?

Ну, есть способы попытаться это сделать. Император следовал еще одной императорской традиции – принимал ряд снадобий, которые каждый день готовили для него оккультные мастера Тайного Пути. Кай Чжэнь часто и красноречиво выражал надежду, что они окажутся эффективными.

Устраивали также сеансы при свечах, во время которых старший из этих священников (Кай Чжэнь ввел его во дворец) вызывал дух глубокоуважаемого отца Вэньцзуна, который выразил одобрение его мерами управления государством, в том числе созданием Гэнюэ и новой музыкой для проведения имперских ритуалов.

Идея настроить ритуальные инструменты, основываясь на измерении длины среднего и безымянного пальцев, а также мизинца левой руки императора, была, как заявил его отец, продиктована небесной гармонией.

Император Вэньцзун принял это очень близко к сердцу. Он помнил, что в тот вечер чуть не плакал.

По правде сказать, он не обладал талантами человека, имеющего склонность взвешивать вопросы обложения налогами и управления деревнями, решать, состоит армия из наемников или из солдат сельской милиции, выбирать администрацию в стране или давать ссуды фермерам – и требовать их выплат.

Он действительно занимался вопросами для экзаменов кандидатов на степень цзиньши, даже сам придумал некоторые из них. И ему нравилось председательствовать в дни завершающих испытаний, облачившись в церемониальные желтые одежды.

Он был талантливым художником и каллиграфом еще с юности. Этим он славился, в этом достиг больших успехов, задолго до того, как сел на трон. Он знал, кто он такой, никогда не претендовал ни на что другое. Он хотел занять Трон Дракона, потому что трон существовал и по праву принадлежал ему, но его увлечения лежали в другой области.

Несомненно, он выполнил свой долг в качестве императора. Он произвел на свет сыновей (много сыновей) и заставил их изучить Путь и учение Мастера Чо. Он удовлетворял женщин императора, по одной каждое утро, по две за ночь, в соответствии с очередностью, представленной ему Распорядителем внутренних покоев, послушно отказывая себе в оргазме, за исключением (как ему рекомендовали) тех случаев, когда ему приводили самых невинных и молодых из его женщин. Таким образом, как советовали проповедники Тайного Пути, женская сущность его жен и наложниц будет поддерживать его сущность, а не истощать ее.

Это также было грузом и ответственностью. Его сила – это сила Катая. Его добродетель – это добродетель империи.

Он тщательно совершал все императорские обряды.