Читать книгу "Мятежное сердце - Эми Фетцер"

Микаэла оглядела знакомую обстановку: койка, слишком короткая для его роста, стол, два стула.

— Нужно что-то делать, нельзя жить в таких условиях, Николас.

— Бывало и похуже, — улыбнулся он, хотя в голосе сквозила горечь.

— Ты прячешься здесь в том случае, когда власти подбираются слишком близко. За тобой следят?

Николас сел, положив руки на стол, а Микаэла устроилась напротив.

— Нет. Правда, нельзя быть уверенным до конца. Как тебе удалось сбежать?

Он знал, что днем она могла отговориться работой в бесплатной столовой, но для такого позднего часа эта отговорка не годилась.

— Я подмешала в бренди настойку опия.

— Господи Иисусе, женщина!

— Не ворчи, Ник, я знаю, что делаю. Никакого вреда она не причинит, только вызовет глубокий сон. У меня есть особенность создавать больше шума, чем мне того хотелось бы. — Она помолчала и добавила: — Я думала, ты усердно практикуешься, чтобы избавиться от акцента.

Он был родом из Каролины, и это сквозило в его тягучей речи.

— Ага.

— Я имела в виду не кокни.

— Скажи спасибо и за это, — пожал плечами Ник, а она тем временем поставила на стол холщовый мешок.

— Агнесс сегодня пекла, и я стащила. — Микаэла выложила мясные пироги, хлеб и пирог с корицей.

— Жена покорила мое сердце такими же сладостями.

Ник даже помолодел, осторожно, как драгоценность, разворачивая сладкий пирог.

Он попробовал засахаренные фрукты, и по мелькнувшей в его глазах тоске девушка поняла, как он скучает по семье. Но слава Богу, его семья благополучно живет в Америке, хотя там не знают, жив он или мертв.

— Спасибо, Микаэла.

Она подтолкнула к нему мясной пирог.

— Сначала поешь, дед.

Николас принялся за еду, и видя его безупречные манеры, девушка вспомнила разговоры гостей на балу, считавших колонистов неотесанными варварами. Она не находила оснований для подобных обвинений, наоборот, стойкостью и достоинством они превосходят любого англичанина. После каждой встречи с Николасом она все больше им восхищалась. Его жестоко преследовали английские власти, его посадили в тюрьму, затем отдали во флот, на его спине остались рубцы, отражавшие мнение о нем капитана. Он двадцать лет боролся за освобождение колонии из-под английского владычества. И насколько было известно Микаэле, никакие меры правительства не могли заставить мятежников свернуть с избранного пути.

Такая стойкость достойна восхищения, и самое меньшее, что она могла сделать, чтобы помочь «Сынам свободы», это предложить им свои услуги в разведке. Ей тоже нужна частичка этой свободы. И для того, чтобы отбросить строгие нормы английского общества, и как надежда на новую жизнь. Она видела жестокость своих соотечественников в Марокко, Африке, Индии, видела тиранию и проклятое стремление завоевать каждый уголок земного шара. С собственным народом власти обращались как с прокаженными, если у них не было денег, чтобы помочь себе, или способов добыть их. Микаэла и сама мало чем отличалась от уличных мальчишек. У нее есть кров и пища, но без семьи и без гроша в кармане она такая же пленница, как узники Ньюгейта.

Лорд Джермен хочет весь мир сделать английским.

Дерьмо.

К тому же работа на американских повстанцев была для нее личной местью человеку, который ее обесчестил. На этот раз победа будет за ней. Она с радостью умрет ради ее достижения. И убьет, чтобы сохранить ее.

— А вино там есть, девочка?

Микаэла с улыбкой вытащила из мешка бутылку и оглянулась в поисках кружек. Увы.

— Значит, выпьем как викинги, — сказала она, поднося бутылку к губам.

— Ты бы подружилась с моими дочерьми, — заявил Николас. В голосе его звучала любовь.

— Я польщена. — Микаэла передала ему бутылку.

Он нахмурился. Девушка замкнутая, временами чертовски отстраненная, а для молодого человека, особенно женщины, вредно скрывать свои чувства. Он тоже слишком долго жил со своими переживаниями.

— Если ты не скажешь, что тебя беспокоит, то как я смогу помочь тебе?

— Это не имеет отношения к делу. — Она не один год жила со своим позором и не хотела бередить все снова. — Я пришла, чтобы помочь тебе. У меня жизненно важная информация.

— Твоя информация всегда чрезвычайно важна. Я уже передавал тебе нашу признательность?

— Да, спасибо. Так вот. Ты должен послать своего человека с первым же судном, отплывающим на запад. Если не ошибаюсь…

— Ты никогда не ошибаешься.

— Через две недели в колонии отправляются корабли с девятью тысячами солдат…

Николас внимательно слушал, запоминая каждое слово. Вне этих стен люди видели перед собой замкнутую молодую женщину с темно-рыжими волосами, слегка неуклюжую, приносящую одни неприятности. Но он знал другую Микаэлу Дентон.

Она была лучшим оружием колонистов, хотя ее знали только под именем Опекун. Девушка обладала уникальной способностью обращать внимание на детали, обрывки вроде бы пустых разговоров, из которых извлекала нужную информацию, не раз успевая вовремя, чтобы спасти множество жизней и ускорить приход свободы. Он сам перед ней в долгу и за свою жизнь, и за страну, это долг, который он не в состоянии оплатить. Правда, Микаэла находилась в более выгодном положении, чем другие, и могла добывать точную информацию. Тревога за ее безопасность ни на минуту не покидала Николаса, потому что когда он смотрел на ее темно-рыжие волосы и зеленоватые глаза, то видел своих дочерей, занятых таким же опасным делом. Вот почему он предлагал ей дружескую помощь.

Она закончила рассказ, но лицо у нее оставалось тревожным.

— В чем дело?

— Ни в чем.

— Микаэла, зря не рискуй. Встреча в саду была слишком опасной.

Девушка отогнала воспоминания о бале, о Рейне, о его поцелуях. Еще одна бессонная ночь с кошмарами, преследовавшими ее последние три года, и она превратится в мешок с костями, совершенно бесполезный для людей, которые от нее зависят.

— Я не могу избавиться от ощущения, что в моем доме происходит что-то более важное. Дядя Этвел скрытничает, хотя всегда охотно болтал со своими друзьями, но в последнее время… — Микаэла пожала плечами. — Дважды я видела, что они шепчутся, словно взволнованные девушки. — Не переставая хмуриться, она подошла к лестнице, поставила ногу на ступеньку и оглянулась. — В следующий раз на квартире? Меня не волнует, что приходится одеваться мальчишкой. Неприятно видеть, что ты живешь, как вор.

— Я и есть вор, — улыбнулся Николас. — Разве мы не крадем информацию?

— Мы изменники, Николас.