Читать книгу "Поверь в свою мечту - Конни Банкер"

— Наверно, ты ей рассказала про меня какие-нибудь фантастические истории, что-то вроде новых подвигов Геракла в джунглях. И она ожидает увидеть живого Тарзана. Я не забыл твои розыгрыши в Гватемале. Помнишь, как мы как-то были в городе и ты решила купить себе кофточку, очень широкую и цветастую. А примерять заставила меня, да еще долго объясняла продавщице, что это у меня такое завихрение в мозгах, некая аномалия, что я обожаю носить женскую одежду. Мол, пробовали отучить, но не помогло. И что я даже тайно женское белье ношу. Да еще принялась объяснять ей, что это совсем не опасное чудачество, пусть носит, если нравится. Видела бы ты выражение лица этой продавщицы в тот момент, особенно ее взгляд. Какая-то смесь отвращения и жалости.

— Я тогда была маленькой.

— Ничего себе маленькая, девятнадцать лет! В целом, однако, несмотря на мелкую пикировку, вечер прошел благополучно и завершился на теплой ноте. Упоминать о Роберте Касле, согласно негласной договоренности, обе стороны старательно избегали. Дороти не хотелось, чтобы Марк воспринял ее отношения с Робертом как начинающийся роман или фривольное любовное приключение девушки, впервые вырвавшейся на свободу из строгого родительского дома.

Тем более что эта информация сразу же будет доведена до ее отца, а тот неодобрительно воспринимает современные свободные отношения между мужчиной и женщиной. В этом плане он старомоден и архаичен как динозавр. Питается представлениями и моралью периода своей молодости, когда влюбляться следовало один раз и навсегда, а вступая в брак, хранить верность душой и телом до гробовой доски. Никаких адюльтеров, никаких добрачных отношений. Вот если бы она вышла замуж за Марка, отец, пожалуй, одобрил бы такой выбор. В его представлении Марк как раз такой человек, из прошлого. А уж Роберта Касла он точно встретил бы в штыки. Не счел бы его подходящей кандидатурой для включения в личную жизнь своей дочери.

На следующий день их ждала интересная программа. Она договорилась встретиться со Стеллой в театре, за полчаса до начала спектакля. Когда перед отъездом она появилась перед Марком в своем новом вечернем платье, он приветствовал ее восхищенным свистом, как в американских шоу, и аплодисментами.

— Поражен и покорен, дорогая! Просто великолепно, как в сказке. Чем еще ты нас удивишь? Отец гордился бы тобой, если бы видел. — Его удивленный голос и светящийся взгляд подтверждали искренность комплиментов и оценок. Марк даже изобразил рыцарское приветствие перед дамой сердца, встав на колено и прижав ее руку к своим губам.

— Поразить тебя? Вот уж не думала. В этом клоунском наряде?!

Но в душе Дороти была, конечно, польщена. Вначале она действительно чувствовала себя несколько неестественно и неловко в новых стильных одеждах, как на маскараде или на арене в цирке. Но довольно быстро привыкла и стала получать удовольствие от ежедневного ношения красивых, элегантных вещей и от собственного вида в зеркале. Ее фигура была идеальна, и одеждой ее трудно было испортил «, можно было только сделать еще более эффектной.

Ее гардероб пополнялся и расширялся с каждым днем. Она даже стала получать удовольствие от хождений по магазинам, особенно в сопровождении Стеллы, которая, обладая прекрасным вкусом, искренне желала внести весомый личный вклад в усовершенствование и осовременивание внешнего вида Дороти. Под последним Стелла понимала придание Дороти раскованного вида, а также избавление ее от прежней первобытной закомплексованности.

Для похода в театр Дороти надела темно-зеленое прямое платье, прихваченное у талии и доходившее до середины икр. Глубокое декольте открывало большую часть груди. Она выбрала туфли на высоких каблуках, которые она никогда не носила в Гватемале. Наличие высоких каблуков делало ее настолько выше своего спутника, что могло вызвать у того комплекс неполноценности. Интересно, почему она в прошлом не замечала, что при разговоре с ним может видеть его макушку. Она вызвала такси по телефону, которое быстро домчало их в район Сохо, в театральное гетто Лондона. Однако Стеллы не оказалось ни в фойе театра, ни на месте в партере. И только после последнего звонка, когда почти все зрители заполнили зал, появилась она. О, это действительно был выход примадонны, рассчитанный на то, чтобы привлечь всеобщее внимание, особенно потенциальных поклонников и спутников жизни.

У Дороги непроизвольно шевельнулось чувство женской зависти, когда она представила, сколько пар мужских глаз сейчас приковано к этой изящной, элегантной брюнетке, с милой беспомощностью взирающей на заполненные ряды вокруг. Дороги даже испуганно представила, как толпы новоиспеченных адептов красоты Стеллы сейчас ринутся к ней, сбивая друг друга с ног и безжалостно топча упавших.

Но еще более ее поразил вид Марка. Он застыл, как библейский соляной столб, с ошарашенным, завороженным видом и раскрытым ртом при виде неспешно пробирающейся к ним вдоль ряда Стеллы, лепечущей извинения. Мужчины при ее приближении заранее вскакивали, как солдаты по команде» Смирно!», предоставляя ей возможность пройти. При этом чувствовалось, что она наслаждается этой демонстрацией почтительности и поклонения и явно не спешит ее завершить.

На Стелле было бледно-голубое и весьма экономное по длине платье. Оно очень шло ей, выгодно подчеркивая ее фигуру и оттеняя легкий ровный загар. Темные шелковистые волосы струились крупными волнами к плечам.

Да, ее рассчитанный выход не только произвел убийственный эффект на присутствующих в зале самцов, но и сразил наповал дитя джунглей. Марк даже не смог закрыть рот после того, как Дороти произвела акт взаимного представления, не говоря уже о том, чтобы произнести хоть что-то членораздельное.

Все первое действие спектакля он так и просидел молча, отвернувшись от сцены в сторону точеного профиля богини, снизошедшей с небес на землю, к простым смертным.

Глядя на его реакцию, Дороти поняла, что их прежние романтические свидания были просто навеяны спецификой окружения и отсутствием выбора. Да, они понимали друг друга, и им было приятно вместе, что проявлялось иногда в поцелуях и поглаживаниях как естественное отражение их разнополости. Но такого мгновенного проявления чувств, какое она видела сейчас, у них никогда не могло бы возникнуть.

Она просто осязала исходившее от него напряжение. Создавалось впечатление, что это накапливающееся подспудно напряжение вот-вот преобразуется в мощный электрический разряд и вспышка молнии поразит эти сидящие рядом фигуры. Как раз то, чего хотела Стелла в любви.

Во время перерыва Дороти повела их к стойке бара. Она надеялась, что ее протеже прекратит наконец тяжело и трагически вздыхать, избавится от застывшего, оцепеневшего взгляда и произнесет хотя бы несколько слов.

Но ее маневр не помог. Он так и не смог победить временную немоту. Зато Стелла говорила за двоих в своем обычном ключе — легко, остроумно и непринужденно, что делало ее совсем уж неотразимой.

— Не люблю вторгаться в чужую личную жизнь, — неожиданно сказала Стелла, вопрошающе взглянула на обоих, но, видя пожатие плеч Дороти и потупленные мужские глаза, продолжила: