Читать книгу "Алекс Кросс. Территория смерти - Джеймс Паттерсон"

На взгляд, этому воскресному мальчику было не более двадцати лет. Его одежда, хотя и грязная, говорила о том, что он, возможно, имеет какое-то отношение к среднему классу. Я также заметил у него на щеке три параллельных шрама — свидетельство принадлежности к некоему племени.

— Послушай, Санди, — сказал я. — Тебе не следует разговаривать со мной. Это строжайше запрещено, и ты навлечешь на себя неприятности.

— Да пошли они все к черту! — воскликнул он. — Что они могут со мной сделать? Посадить в карцер? Но он ничем не отличается от этой камеры…

Я вспомнил, с какой жадностью он пожирал маниоку, крепко прижимая миску к груди, как если бы опасался, что ее отберут, и спросил:

— Давно ты здесь сидишь?

— Меня привезли сюда десять дней назад, возможно, одиннадцать. Да и другие находятся здесь примерно столько же. Все ждут перевода.

Это оказалось для меня новостью.

— Перевода? Куда?

— В пенитенциарное учреждение с усиленным режимом в сельской местности. Впрочем, не исключено, что нас ждет худшая участь. Закопают где-нибудь в канаве — и делу конец.

— И сколько времени можно просидеть здесь в ожидании перевода?

Устремив взгляд в бетонный пол, он пожал плечами:

— Кому как повезет… Можно и десять дней, а можно и две недели. Короче, пока egunje не кончатся.

— Egunje?

— Бабки, чтобы давать на лапу охранникам. У вас, к примеру, бабки есть? А родственники, которые знают, что вы здесь находитесь? — Я дважды покачал головой. — Тогда у вас большая wahala, сэр. То есть проблема. У меня, кстати, точно такая же. Если у тебя нет денег или богатых родственников, ты, можно сказать, не существуешь. Но тсс! Кажется, идут охранники.

Глава сорок третья

Когда охранники разбудили меня на третье утро, им пришлось немало потрудиться, чтобы я принял вертикальное положение. Я не испытывал ни малейшего желания идти с ними, поскольку знал, что ничего хорошего меня не ждет. Грудь до сих пор болела от побоев, а в разбитую носовую полость проникла инфекция и началось воспаление.

Правда, на сей раз, выйдя из камеры, мы повернули налево. Это могло означать и перемену к лучшему в моей судьбе, и даже ухудшение теперешней кошмарной ситуации.

Я последовал за охранником, похожим на плотоядного кузнечика, по длинному коридору, выложенному каменными плитами. Потом мы преодолели несколько пролетов лестницы и, поднявшись наверх, вновь двинулись по коридору, сворачивая то влево, то вправо. Я подумал, что если бы мне вдруг удалось выбраться из камеры и отправиться на поиски выхода из этой тюрьмы, я вряд ли сумел бы найти его.

Наконец мы с охранником вышли через металлическую дверь в прямоугольный дворик, огороженный с четырех сторон каменными стенами, высотой около десяти футов и с колючей проволокой, вившейся по верхнему краю. Если это было место для прогулок, то оно производило не менее зловещее впечатление, чем все прочее в этой тюрьме. Правда, после темноты подземелья я мало что разглядел в ярком солнечном свете, поскольку у меня сразу начали слезиться глаза. Зато было вполне очевидно, что жара здесь стояла страшная.

Охранник провел меня к зарешеченной двери, находившейся в дальней от нас стене. Дверь была заперта, но сквозь прутья решетки я увидел еще один узкий коридор, очень короткий, потом очередную зарешеченную дверь и, наконец, железные ворота. За ними на значительном расстоянии просматривалось подобие парковочной площадки.

Я спросил «кузнечика», что происходит и куда он меня ведет. Он не ответил, открыл дверь и толчком препроводил меня в своеобразный загон между двумя зарешеченными дверями. Потом, оставшись снаружи загона, запер дверь и произнес не совсем понятную мне фразу:

— Решение уже принято.

— Какое? На чей счет? — спросил я.

— На ваш. Чей же еще?

Он повернулся и зашагал прочь, оставив меня в тесном пространстве между двумя решетчатыми преградами. Эта конструкция напоминала проход, по которому бегут дрессированные хищники, направляясь на арену цирка. Внезапно у меня появилась странная уверенность в том, что «тюремный» период моей жизни заканчивается. Возможно, вместе с моим земным существованием.

У меня за спиной открылась небольшая неприметная дверца, выкрашенная «под камень». Из нее высунулась голова незнакомого мне охранника, который нетерпеливо поманил меня пальцем.

— Заходите, не тяните время.

Я колебался, поскольку не сразу понял, чего он хочет от меня. Тогда он протянул руку, схватил меня за плечо и потащил за собой в дверной проем.

— Вы что — глухой? Или свихнулись? Заходите же в комнату!

В комнате, куда я вошел, был кондиционер, что повергло меня в изумление. Одновременно я понял, почему охранник так торопился загнать меня в помещение. Хотел побыстрее закрыть дверь, чтобы наружу не просочилась даже малая частица благословенной прохлады.

Осмотревшись, я сообразил, что нахожусь в самом обыкновенном офисе с двумя стандартными деревянными столами и несколькими конторскими шкафами, заставленными папками с документами. За одним из столов сидел второй парень в синей форме охранника. Он занимался бумажной работой и не обращал на меня никакого внимания. Кроме охранников, в комнате находился первый белокожий мужчина, которого я увидел с тех пор, как вышел за ворота аэропорта.

Он был в светлых брюках, просторной рубашке с воротничком на пуговичках и темных солнечных очках. Внутренний голос поспешил сообщить мне, что он скорее всего из ЦРУ.

— Флаэрти? — спросил я, хотя мужчина даже не попытался представиться и вообще не произнес ни слова.

Швырнув мне пустой бумажник, который, как я считал, у меня стащили, белый сказал:

— Господи! Ну и видок же у вас… Как говорится, краше в гроб кладут. Выйти отсюда, случайно, не желаете?

Глава сорок четвертая

Кто бы знал, как отчаянно мне хотелось выйти из этой проклятой тюрьмы и как я возликовал, узнав, что это возможно. При этом я все еще находился под впечатлением пережитых ужасов.

— Неужели это возможно?.. Кстати, как вы нашли меня? — спросил я, совершенно забыв про охранников. — Что вообще происходит? Почему меня сунули за решетку?

— Не здесь. — Флаэрти поднялся, открыл дверь и жестом предложил мне выйти первому.

Охранники даже не повернули головы в нашу сторону. Когда мы уходили, один из них вдумчиво просматривал какой-то файл, а второй болтал с кем-то по телефону. Как говорится, обычные текущие дела. Но, занимаясь своими делами, они, похоже, даже на мгновение не допускали, что находятся в кромешном аду.

Как только за нами захлопнулась дверь, Флаэрти взял меня за руку.

— Кажется, вам нужна помощь?

— Бог мой, Флаэрти, конечно, нужна. Благодарю от всего сердца.